Язычество Древней Руси

     Этнография  знакомит нас с любопытными деталями обряда. Во-первых, сооружение костра поручалось женщине («молодая молодица, разложи купальницу!»). Во-вторых, основой будущего костра был столб или кол, вбитый в землю: «как Купала сама изображалась столбом, а голова у нее в золоте или же вся она в зелени, так по образу ее в обряде делается кол (в другом месте – «остов столбом или колом»), втыкается в землю, обвивается соломой, вымолоченными колосьями, конопляником, а наверху пук соломы, который и называется Купалой и который зажигают в купальскую ночь. На этот знак сбегается народ, разгорается известный купальский костер».

     Важную  роль в песнях играет дуб; дубовые  сучья идут и в костер.

     Связь купальских обрядов с аграрной магией «макушки лета» несомненна. Анализ русской вышивки показал, что  к этому сезону относятся ритуальные полотенца с изображением Макоши-Купалы, где богиня окружена солнечными знаками и всегда показана с опущенными к плодоносящей земле руками; голова Купалы нередко увита колосьями, колосья изображались и у ног богини.

     Если  в весеннем цикле по сторонам богини изображались женщины-всадницы с сохами за спиной, то на полотенцах купальского цикла вышивали всадников-мужчин. Макошь, богиня земного плодородия, была посредницей между небом и землей (в весеннем цикле она всегда изображалась с воздетыми к небу руками). С этой двойственностью можно сопоставить любопытную деталь купальской одежды белорусских женщин: «В убранстве празднующих главное внимание обращено на женскую голову и обувь». Девушки, кроме венков из зелени, надевали на голову «войник» из ткани обязательно голубого, небесного, цвета; на ногах разукрашивались чулки и подвязки. Налицо внимание к символике неба (войник) и земли (чулки).

     Многочисленные  праздники, коляды, игрища, святки скрашивали быт древнего славянина. Многие их этих обрядов живы в народе и по сей  день, особенно в северных областях России, именно там христианство приживалось дольше и труднее, на севере особенно сильны языческие традиции, что привлекает повышенное внимание со стороны этнографов.

     4. Дом в системе языческого мировоззрения.

     Дом – мельчайшая частица, неделимый атом древнего общества был весь пронизан магическо-заклинательной символикой, с помощью которой семья каждого славянина стремилась обеспечить себе сытость и тепло, безопасность и здоровье.

     К сожалению, археологический материал по славянскому и древнерусскому жилищу дает значительно меньше данных о язычестве, чем раскопки племенных святилищ. Исключение представляет Новгород Великий, где в домах 11-14 веков обнаружено много элементов бытового язычества, вплоть до миниатюрных изображений домовых, покровителей дома.

     Скудность подлинных материалов, синхронных данной эпохе, может быть компенсирована привлечением необъятного и богатого по содержанию этнографического материала, собранного преимущественно в русской, белорусской  и украинской деревне 19 века.

     На  примере русской вышивки можно  увидеть, что народное искусство  хранит чрезвычайно глубокий пласт  религиозных представлений (богини рожаницы, Макошь, Купала, Лада, и многие другие). Ткани с вышитым узором составляли неотъемлемую часть каждого  дома; в доме они делались, дом и домочадцев они украшали.

     Самый устойчивый сюжет северно-русской вышивки – женская фигура с воздетыми к небу руками и с птицами по сторонам – известен у праславян уже в 7 веке до н. э., за две с половиной тысячи лет до сбора вышивок этнографами.

     Применительно к дому особый интерес представляет архитектурная домовая резьба, столь щедро представленная в крестьянском искусстве: конек на крыше, резные пчелины с громовыми знаками, наличники окон. Именно эти части строений и не доходят до археологов, которым, как правило, достаются только нижние венцы срубов, фундаменты печей, утрамбованные плоскости полов.

     Идея  охраны стен, окон и кровли жилища при  помощи различных магических изображений  возникла в незапамятной древности  и просуществовала очень долго.

     Чем же были защищены хоромы от нашествий  упырей и навий? Это, прежде всего доброжелательные языческие символы. Размещенные на самых уязвимых участках жилища и двора: изображение солнца, «громовые знаки», фигура богини на вершине строения, конские головы, подковы у дверей.

     И в архитектуре и в одежде был последовательно проведен один и тот же принцип размещения заклинательного орнамента – орнаментировались все проемы, все отверстия, через которые всевозможные злыдни могли проникнуть к человеку. В одежде магическим охранительным узором покрывались: ворот, обшлага рубахи, подол, разрезы на рубахе или сарафане. Сама ткань считалась непроницаемой для духов зла. Так как в ее изготовлении участвовали предметы, изобильно снабженные магическим орнаментом (трепало, прялка, ткацкий стан).  

     То  же самое можно увидеть и в народной архитектуре: декоративные (а в свое время магически-заклинательные по смыслу) элементы располагались на воротах, вокруг окон, у застрехи; то или иное священное изображение (конь, оленья голова с рогами, богиня и птицы, солнце) увенчивало наивысшую точку дома – щипец крыши.

     Сумма подобных оберегов, постоянно присутствующих на всех уязвимых участках дома, и превращала каждую «хоромину» в недоступное  для навий убежище всех членов семьи.

     Внутри  дома (на случай проникновения злыдней) все обиходные предметы тоже были покрыты охраняющими знаками, облегчавшими одоление зла внутри убежища.

     Заклинательные  действия начинались уже при постройке  дома, при выборе места под будущее  жилье.

     Белорусы, например, освящали выбранную для усадьбы площадку таким образом: на всем предполагаемом месте усадьбы чертился на земле большой квадрат; его делили крестообразной фигурой на четыре части. Затем глава семьи отправлялся «во все четыре стороны» и приносил из четырех полей четыре камня, которые укладывались в центрах малых квадратов. В результате на месте будущей усадьбы появлялась та идеограмма плодородия, которая известна начиная со времен энеолита и вплоть до русских подвенечных вышивок начала 20 века.

     Этнографы зафиксировали множество магических обрядов и поверий, связанных с постройкой дома. Для строительства избы выбирались в лесу особые деревья, не относящиеся к разряду «буйных» или «стоеросовых». Закладку строения следовало начинать, «когда наполняется месяц», т. е. после новолуния.

     Под углы первого венца бревен клали  с магической целью: клочок шерсти, горсть зерна, ладан, воск. Археологические  материалы свидетельствуют о  том, что иногда под угол дома укладывали конскую голову.

     Возможно, с этим древним обычаем связана русская сказка о девочке-семилетке, сиротке, обращавшейся за советом к «кобыльей голове». Впрочем, этот сюжет мог возникнуть и под влиянием веры в волшебную силу «коника» (от слова «кон» – «начало», «основа»), священного печного столба, которому нередко по созвучию с названием лошади придавалась форма конской головы.

     Во  все время сооружения бревенчатого сруба внутри него должно было находиться молодое деревцо с иконкой  на нем. Когда воздвигали стропила, то деревце укрепляли на щипце  кровли, на месте будущего конька.

     После завершения постройки устраивался  пир; если же изба строилась «толокой», т. е. с помощью родичей и соседей, то участников торжественно кормили  после каждого этапа строительства.

     В новый дом «первым входил хозяин с квашней и иконой в руках, за ним – хозяйка с курицей, дальше шла молодежь».

     Вселение  семьи в новопостроенную избу сопровождалось обрядом перенесения  огня из старого жилья и переселения  домового из старого подпечья в новое. Домового зазывали и приглашали: «Домовой, домовой! Пойдем со мной!». Или же хозяин, стоя в воротах и кланяясь на три стороны, возглашал: «Батюшка домовой и матушка домовая, батюшка дворовой и матушка дворовая со всем семейством, пойдемте к нам на новое жилище с нами жить!». Домового переносили в горшке с жаром из старой печи на хлебной лопате.

     Дом и двор древнего славянина представляли собой сложную, хорошо продуманную  и веками создававшуюся систему  заклинательных и охранительных  мер. Микромир древнего язычника был оборудован как крепость, ожидающая неожиданного нападения. Везде были расставлены как стражи благожелательные божества: во дворе был «дворовой», в овине – «овинник» (Сварожич), на гумне – «гуменник», в бане – «банник». Воеводой этого воинства, комендантом усадебной крепости был персонифицированный предок – «домовой», или «кутный бог» («бесхороможитель»).

     Повсеместному разлитию злого начала, которое может  случайно проникнуть внутрь домашнего  микромира, противопоставлялись не единичные символы, а система, воспроизводящая  макромир. 
   

     Заключение: значение языческой культуры в истории России.

     Язычество древней Руси – важный раздел русской  культуры, без которого невозможно понять ни народную культуру деревни  и городского посада, ни сложную  и многогранную культуру феодальных верхов того времени, ярким образцом которой является «Слово о полку Игореве», пронизанное народным языческим мировоззрением и предвосхищающие поэзию эпохи Ренессанса, так часто обращавшуюся к античному язычеству.

     Несмотря  на тысячелетние господство государственной  православной церкви, языческие воззрения были народной верой и вплоть до 20 века, проявлялись в обрядах, хороводных играх, песнях, сказках и народном искусстве.

     Религиозная сущность обрядов-игр давно уже  выветрилась, символическое звучание орнамента забылось, волшебные сказки утратили свой мифологический смысл, но даже бессознательно повторяемые потомками формы архаичного языческого творчества представляют огромный интерес как неоценимая сокровищница сведений о многотысячелетнем пути познания мира нашими отдаленными предками. 

     Список  литературы.

     1. Рыбаков Б. А. Язычество древней  Руси. М.: Наука, 1988.

     2. Книга Велеса. Перевод и комментарии  Асова А. И. М.: Наука и религия, 1997.

     3. Доватур А. И., Каллистратов Д. П., Шишова Н. А. Народы нашей страны в "Истории" Геродота. М., 1982.

     4. Сахаров А. Н., Новосельцев А. П. История России с древнейших времён до конца 17 века. М., 1996.

     5. Седова М. В. Восточные славяне в 6-13 вв. М., 1982.

     6.  Л.Любимов «История Древней Руси», - М., 1974; 

     7. Кайсаров А.С., Глинка Г.А., Рыбаков Б.А. Мифы древних славян. Велесова книга. - Саратов: "Надежда", 1993.