Восстание декабристов

  Затем созывался Великий собор  - Учредительное собрание. Оно должно  было принять окончательное решение  о формах ликвидации крепостного  права, о форме государственного  устройства России, решить вопрос о земле. Если Великий собор решит большинством голосов, что Россия будет республикой, одновременно принималось бы решение и о судьбе царской семьи. Часть декабристов придерживалась мнения, что возможно изгнание её за границу, часть склонялась к цареубийству. Если же Великий собор придёт к решению, что Россия будет конституционной монархией, тогда из состава царствующей семьи намечался конституционный монарх.

Командование  войсками при захвате Зимнего  дворца было поручено декабристу Якубовичу.

   Было решено также захватить и Петропавловскую крепость -главный военный оплот царизма в Петербурге, превратить её в революционную цитадель декабристского восстания.

Кроме того, Рылеев просил декабриста Каховского рано утром 14 декабря проникнуть в  Зимний дворец и, совершая как бы самостоятельный террористический акт, убить Николая. Тот сначала было согласился, но потом, обдумав положение, не захотел быть террористом-одиночкой, действующим якобы вне планов общества, и рано утром отказался от этого поручения.

   Через час после отказа Каховского к Александру Бестужеву приехал Якубович и отказался вести матросов и измайловцев на Зимний дворец. Он боялся, что в схватке матросы убьют Николая и его родственников и вместо ареста царской семьи получится цареубийство. Этого Якубович не хотел брать на себя и предпочёл отказаться. Кроме того,  Николай,  решив  опередить  противника,  в  семь  часов  утра  привёл к  присяге  членов  Сената  и  Синода,  затем  они  покинули  здание.

   Тем самым резко нарушался принятый план действий, и положение осложнялось. Задуманный план начал рушиться ещё до рассвета. Но медлить было нельзя: рассвет наступал.

   В общем же, о плане восстания приходится судить гипотетически, потому что абсолютно ничего из указанного сделано не было:

а ) главные заговорщики (Рылеев, Трубецкой) фактически отказались от участия в восстании;

б) вопреки плану восставшие дворцов и крепостей не занимали, а стояли на месте;

в) на самом деле вместо отмены крепостного права и введения равных прав и свобод восставшие требовали только императора Константина Павловича и конституции;

г) в ходе мятежа была масса возможностей арестовать или убить будущего царя Николая I, однако никаких попыток к этому не предпринималось

II.5) 14 декабря 1825 года.

   И  день  14   декабря  1825  года  настал.

Ещё  до  позднего  зимнего  рассвета  14  декабря  1825  года  по  Петербургу  стали  ходить  слухи  о  каких-то  необыкновенных  событиях.  Люди  собирались  толпами   и  горячо  обменивались  новостями.  Говорили,  что  в  самом  центре  столицы,  на  Сенатской   площади,  стоят  сомкнутые  строем  солдаты  и  что  хотят  они  свергнуть  царя.  Жители  Петербурга,  позабыв   про  дела,  тотчас  спешил  на  Сенатскую  площадь,  чтобы  своими  глазами  увидеть  происходящее.  Этот  морозный  день  вошёл  в  историю  России,  как  дерзкая  попытка  покончить  с  царской  властью.

  В этот  день,  по  словам  Ленина, «Россия  впервые  видела  революционное  движение  против  царизма».

   14 декабря офицеры - члены тайного  общества ещё затемно были в казармах и вели агитацию среди солдат. Перед солдатами Московского полка выступил Александр Бестужев. От присяги новому царю, солдаты отказались и приняли решение идти на Сенатскую площадь. Полковой командир Московского полка барон Фредерикс хотел было помешать выходу из казарм восставших солдат - и упал с разрубленной головой под ударом сабли офицера Щепина-Ростовского. С развевающимся полковым знаменем, взяв боевые патроны и зарядив ружья, солдаты Московского полка (около 800 человек) первыми пришли на Сенатскую площадь. Во главе этих первых в истории России революционных войск шёл штабс-капитан лейб-гвардии драгунского полка Александр Бестужев. Вместе с ним во главе полка шли его брат, штабс-капитан лейб-гвардии Московского полка Михаил Бестужев и штабс-капитан того же полка Дмитрий Щепин-Ростовский.

  Полк построился в боевом порядке  в форме каре (боевого четырёхугольника) около памятника Петру I. Было 11 часов утра.

О  беспорядках  в  городе  и  неповиновении  войск  было  доложено  генерал-губернатору  Петербурга  графу  Михаилу  Андреевичу  Милорадовичу.  Он  был  героем  войны  1812 года,  отличился  в  Бородинской  битве,  имел  немало  высоких  наград  за  другие  сражения.  За  всю войну граф  ни  разу  не  был ранен и шутил по  этому поводу:  «На  меня  ещё  пуля  не  вылита».

Узнав  о   том,  что  происходит  на  Сенатской  площади,  Милорадович,  которого  солдаты  хорошо  знали,  любили  и  уважали,  вызвался  пойти  уговорить  мятежников  мирно  разойтись.  Один  из  боевых  товарищей  стал  объяснять  ему,  какому  страшному  риску  он  себя  подвергает.  Граф,  однако,  настоял  на  своем. Отправляясь  на  Сенатскую  площадь,  Милорадович  понимал,  что,  возможно,  идет  на  верную  смерть,  но  в  своём  решении  остался  непреклонным,  а  на  все  возражения  ответил  так: «Что  это  за  генерал-губернатор,  который  не  сумеет  пролить  свою  кровь,  когда  кровь  должна  быть  пролита».  С этими  словами он  вскочил на  лошадь  и поскакал  к мятежникам.

Момент  был очень опасен: полк пока был  в одиночестве, другие полки ещё  не подходили, герой 1812 г. Милорадович  был широко популярен и умел говорить с солдатами. Только что начавшемуся  восстанию грозила большая опасность. Милорадович мог сильно поколебать солдат и добиться успеха. Нужно было, во что бы то ни стало, прервать его агитацию, удалить его с площади. Но, несмотря на требования декабристов, Милорадович не отъезжал и продолжал уговоры. Тогда начальник штаба восставших декабрист Оболенский штыком повернул его лошадь, ранив графа в бедро, а пуля, в этот же момент пущенная Каховским, смертельно ранила генерала. Опасность, нависшая над восстанием, была отражена.

  Избранная для обращения к Сенату делегация - Рылеев и Пущин - ещё рано утром отправилась к Трубецкому, который перед этим сам заходил к Рылееву. Выяснилось, что Сенат уже присягнул, и сенаторы разъехались. Оказалось, что восставшие войска собрались перед пустым Сенатом. Таким образом, первая цель восстания не была достигнута. Это была тяжёлая неудача. От плана откалывалась ещё одно задуманное звено. Теперь предстоял захват Зимнего дворца и Петропавловской крепости.

  О чём именно говорили Рылеев и Пущин в это последнее свидание с Трубецким - неизвестно, но, очевидно, они договорились о каком-то новом плане действий, и, придя затем на площадь, были уверены, что Трубецкой сейчас придёт туда же, на площадь, и приступит к командованию. Все нетерпеливо ждали Трубецкого.

   Но диктатора всё не было. Трубецкой изменил восстанию. На площади складывалась обстановка, требовавшая решительных действий, а на них-то и не решался Трубецкой. Он сидел, терзаясь, в канцелярии Генерального штаба, выходил, выглядывал из-за угла, много ли собралось войск на площади, прятался вновь. Рылеев искал его повсюду, но не мог найти. Члены тайного общества, избравшие Трубецкого диктатором и доверявшие ему, не могли понять причины его отсутствия и думали, что его задерживают какие-то причины, важные для восстания. Хрупкая дворянская революционность Трубецкого легко надломилась, когда пришёл час решительных действий. Неявка избранного диктатора на площадь к войскам в часы восстания - случай беспрецедентный в истории революционного движения. Диктатор предал этим и идею восстания, и товарищей по тайному обществу, и пошедшие за ними войска. Эта неявка сыграла значительную роль в поражении восстания.

   Восставшие долго выжидали. Несколько атак, предпринятых по приказу Николая конной гвардией на каре восставших, были отбиты беглым ружейным огнём. Заградительная цепь, выделенная из каре восставших, разоружала царских полицейских. Этим же занималась и “чернь”, находившаяся на площади.

  За оградой строившегося Исаакиевского собора располагались жилища строительных рабочих, для которых было заготовлено много дров на зиму. Посёлок в народе называли “Исаакиевской деревней”, оттуда и летело в царя и его свиту немало камней и поленьев.

    Мы видим, что войска были не единственной живой силой восстания 14 декабря: на Сенатской площади в этот день был ещё один участник событий - огромные толпы народа.

    Общеизвестны слова Герцена - “декабристам на Сенатской площади не хватало народа” . Понимать эти слова надо не в том смысле, что народа вообще не было на площади, - народ был, а в том, что декабристы не сумели опереться на народ, сделать его активной силой восстания.

    Любопытно впечатление современника о том, как “пусто” в этот момент было в прочих частях Петербурга: “Чем далее отходил я от Адмиралтейства, тем менее встречал народа; казалось, что все сбежались на площадь, оставив дома свои пустыми”. Очевидец, фамилия которого осталась неизвестной, рассказывал: “Весь Петербург стекался на площадь, и первая адмиралтейская часть вмещала в себе 150 тыс. человек, знакомые и незнакомые, приятели и враги забывали свои личности и собирались в кружки, рассуждали о предмете, поразившем их взоры”.

    Преобладало “простонародье”, “чёрная кость” - ремесленники, рабочие, мастеровые, крестьяне, приехавшие к барам в столицу, были купцы, мелкие чиновники, ученики средних школ, кадетских корпусов, подмастерья... Образовались два “кольца” народа. Первое состояло из пришедших пораньше, оно окружало каре восставших. Второе образовалось из пришедших позже - их жандармы уже не пускали на площадь к восставшим, и “опоздавший” народ толпился сзади царских войск, окруживших мятежное каре. Из этих пришедших “позже” и образовалось второе кольцо, окружившее правительственные войска. Заметив это, Николай, как видно из его дневника, понял опасность этого окружения. Оно грозило большими осложнениями. Основным настроением этой огромной массы, которая, по свидетельствам современников, исчислялась десятками тысяч человек, было сочувствие восставшим.

  Николай сомневался в своём  успехе, “видя, что дело становится весьма важным, и, не предвидя ещё, чем кончится”. Он распорядился заготовить экипажи для членов царской семьи с намерением “выпроводить” их под прикрытием кавалергардов в Царское Село. Николай считал Зимний дворец ненадёжным местом и предвидел возможность сильного расширения восстания в столице. В дневнике он писал, что “участь бы наша была более чем сомнительна”. И позже Николай много раз говорил своему брату Михаилу: “Самое удивительное в этой истории - это то, что нас с тобой тогда не пристрелили”.

    Конечно,  выход на  центральную площадь Петербурга  почти трёх  тысяч солдат  заставил  Николая I  и его окружение пережить  немало  волнений.  Но,  пока  восставшие  ничего  не  предпринимали,  император и его генералы  начали активно действовать.  По  приказу Николая I  к Сенатской площади срочно  стягивали войска.  Сначала подоспели пехота  и кавалерия,  а затем появились и артиллеристы  с пушками.

    Почему  же  медлили  декабристы?  Они  ждали,  пока  к  ним  присоединятся  другие  участвовавшие  в  восстании  войска.  И  когда  к  ним  прибыло,  наконец,  подкрепление,  солдатам  пришлось  уже  пробиваться  на  Сенатскую  площадь  сквозь  замкнутое  Николаем I  кольцо  окружения  восставших.  «Бездействие,  ─ писал позже Н. Бестужев, ─ поразило  оцепенением  умы;  дух  упал,  ибо тот,  кто  на  этом  поприще  раз  остановился,  уже  побежден  наполовину…».

   В этих условиях Николай и прибег к посылке для переговоров с восставшими митрополита Серафима и киевского митрополита Евгения. Мысль послать митрополитов для переговоров с восставшими пришла Николаю в голову как способ пояснить законность присяги ему, а не Константину через духовных лиц, авторитетных в делах присяги. Казалось, кому лучше знать о правильности присяги, как не митрополитам? Решение ухватиться за эту соломинку укрепилось у Николая тревожными вестями: ему сообщили, что из казарм выходят лейб-гренадеры и гвардейский морской экипаж для присоединения к “мятежникам”. Если бы митрополиты успели уговорить восставших разойтись, то новые полки, пришедшие на помощь восставшим, нашли бы уже основной стержень восстания надломленным и сами могли бы выдохнуться.

  Но в ответ на речь митрополита  о законности требуемой присяги  и ужасах пролития братской  крови “мятежные” солдаты стали кричать ему из рядов, по свидетельству дьякона Прохора Иванова: “Какой ты митрополит, когда на двух неделях двум императорам присягнул... Не верим вам, пойдите прочь!..” Внезапно митрополиты ринулись бегом влево, скрылись в проломе загородки Исаакиевского собора, наняли простых извозчиков (в то время как справа, ближе к Неве, их ждала дворцовая карета) и объездом вернулись в Зимний дворец. Почему произошло это внезапное бегство священнослужителей? К восставшим подходило два новых полка. Справа, по льду Невы, поднимался, пробиваясь с оружием в руках через войска царского окружения, полк лейб-гренадёр (около 1250 человек). С другой стороны вступали на площадь ряды моряков - почти в полном составе гвардейский морской экипаж - свыше 1100 человек, всего не менее 2350 человек, т.е. сил прибыло в общей сложности более чем втрое по  сравнению с начальной массой восставших московцев (около 800 человек) , а в целом число восставших увеличилось вчетверо. Все восставшие войска были с оружием и при боевых патронах. Все были пехотинцами. Артиллерии у них не было.