Внутренняя политика Екатерины II

    Вторая особенность Уложенной  комиссии 1767—1769 гг. состояла в   наличии наказов  депутатам,  составленных  участниками  их  выборов,  —  в   наказах отражены  сословные  требования  избирателей.  Дворянские  наказы  требовали принятия  строгих  мер  против  побегов  крестьян,  в  них  были  жалобы  на обременительность рекрутской и постойной повинностей, разорявших крестьян  и тем самым наносивших ущерб благополучию помещиков.

    Уложенная  комиссия  открылась  30   июля   1767   года   торжественным богослужением в Успенском соборе Кремля. Однако вместо ожидаемого  ею  «делового обмена мнениями  начались бурные  дебаты  представителей  разных  сословий»², когда ни одна из сторон ни в чем не хотела уступать другой.   Не было единства и среди представителей и господствующего класса. Дворянство, пользуясь своим большинством, все смелее  требовало  расширения  помещичьего права на личность крестьянина и  плоды  его  труда.  Раздались голоса  и  о применении смертной казни к наиболее непокорным из крестьян.

    Но росло количество выступлений  и противоположного характера,  особенно после того,  как  в  июле  1768  года  на  общее  обсуждение  был   вынесен подготовленный в частной комиссии законопроект о  правах  дворян.  Почти  60 депутатов, в том числе  и  "своих",  дворянских,  подвергли  острой  критике предложенный документ. Это не могло не  обеспокоить  императрицу,  вовсе  не желавшую продолжать прения в подобном неконструктивном духе: депутаты ни  на йоту не смогли приблизиться к единому решению вопроса о дворянских правах.

Работа  Комиссии была фактически  парализована,  и  в конце 1768 года  с  началом  русско-турецкой  войны  ее  "временно"  (а  как оказалось, навсегда) распустили. Хотя некоторые частные комиссии  продолжали работать вплоть до 1774 года.

        Созыв Комиссии имел, таким   образом,  для  императрицы   интерес  прежде всего практический. А что же было  ответом?  "От  дворянства,  купечества  и духовенства послышался этот дружный и страшно  печальный  крик:  "Рабов!"  - пишет  С.  М.  Соловьев.³  Такое решение вопроса о крепостном  состоянии, полагает историк, "происходило от неразвитости нравственной, политической  и экономической.  Владеть  людьми,  иметь  рабов  считалось   высшим   правом, считалось царственным положением, искупавшим всякие  другие  политические  и общественные неудобства".

    Екатерина  четко  понимала,  что  курс  на  реформы  в  политике  и экономике всегда предполагает необходимый  уровень  общественного  сознания, который и делает возможным их проведение в жизнь.  В  реальной  же  ситуации той эпохи, при явном противодействии  дворянства  было  бы  безумием  рубить сук,  на  котором  держалась  самодержавная  власть.   И   это   говорит   о реалистичности государственной  политики  Екатерины  -  она  ее  сознательно отделила от собственных радикальных взглядов.⁴

        В дальнейшем намеченные императрицей  цели в  сфере  государственного  и общественного устройства сводились, как можно судить по сохранившемуся в  ее бумагах наброску, к пяти основным, эклектическим по своей сути  пунктам,  не выходившим  за  пределы  традиционно  провозглашаемых  в  "век  Просвещения" установок: 
 

    1. Нужно просвещать нацию, которой  должно управлять.

    2. Нужно ввести добрый порядок  в государстве, поддерживать  общество  и заставить соблюдать законы.

    3. Нужно учредить в государстве  хорошую и точную полицию.

    4. Нужно способствовать расцвету  государства и сделать его  изобильным.

    5. Нужно сделать государство грозным  в самом себе и внушающим  уважение соседям.

    Согласимся, что все эти задачи  носят достаточно общий характер  и имеют вневременную ценность.

    Надо  отметить  три  позитивных   результата   деятельности   Уложенной комиссии. Одна из задач Уложенной  комиссии,  обозначенная  в  Манифесте  16 декабря, состояла  в  том,  «дабы  лучше  нам  узнать  быть  можно  нужды  и чувствительные недостатки нашего народа». Наказы депутатам, а также  прения в Уложенной комиссии дали на этот счет достаточный материал — они  выполнили такую же роль во внутренней политике Екатерины  II,  какая  выпала  на  долю шляхетских проектов в 1730 г.,  ставших  программой  действий  правительства Анны Иоанновны.

    Деятельность Уложенной комиссии  способствовала распространению  в России идей французского Просвещения. Роль распространителя этих идей, хотела  того императрица или нет, выпала на долю ее «Наказа»:  с  1767  по  1796  г.  он издавался не менее семи раз общим тиражом до пяти  тысяч  экземпляров.  Указ требовал, чтобы «Наказ» читали в  правительственных  учреждениях  наравне  с «Зерцалом правосудия» петровского времени.

    Третий  итог  деятельности  Уложенной   комиссии  состоял  в  укреплении положения Екатерины на троне — она остро нуждалась в опровержении  репутации узурпатора престола. ⁵ 

2.   Государственные реформы Екатерины Великой

   В первую очередь было реорганизовано  наиболее слабое звено государственной системы - местные органы власти. Умудренные опытом крестьянской войны крепостники подвергли местное управление кардинальной перестройке. Активнейшую роль в этом сыграла и сама Екатерина II. В письме к Вольтеру в конце 1775 г. она сообщала: “Я только что дала моей империи “Учреждение о губерниях”, которое содержит в себе 215 печатных страниц... Это плод пятимесячной работы, исполнен мною одной”. Конечно, Екатерина разрабатывала этот проект не одна. Было подано 19 проектов, составленных видными сановниками и государственными деятелями.

  По проекту вся Россия делилась теперь на 50 губерний вместо 23 прежних. Основной фигурой в губернии являлся отныне губернатор, стоявший во главе “губернского правления”. Функции губернского правления были довольно обширны, но главная из них - широкое объявление закона правительственных распоряжений, надзор за их выполнением и, наконец, право отдачи под суд нарушителей закона. Губернскому правлению подчинялись все местные суды и полиция. Всеми расходами и доходами в губернии, ее промышленностью, сбором налогов ведала казенная палата. Она же брала на себя часть функций центральных коллегий. Совсем новым учреждением был “приказ общественного призрения”. Наконец, в губернии были губернский прокурор и целая система судебных учреждений с приданными к ней прокурорами. Самыми высшими из судов были две палаты: палата гражданских дел и палата уголовных дел, имеющие право пересмотра дел губернских и уездных судов. Сами же губернские суды были сословными, т.е. для дворян был свой суд (он назывался “верхний земский суд”), для купцов и мещан свой (“губернский магистрат”). И, наконец, был губернский суд для “свободных” (государственных) крестьян (“верхняя расправа”). Вот здесь и выходит наружу классовый характер суда, так как право апелляции могли осуществить практически лишь представители имущего класса. ⁶

    Город по реформе 1775 г. стал самостоятельной административной единицей, основными учреждениями в городе были: городской магистрат, совестный суд и ратуша в посадах. Компетенция городового магистрата с городским головой во главе была аналогична компетенции уездного суда, а состав городового магистрата выбирался местным купечеством и мещанством. У купечества и мещанства появилась теперь и своя опека, на манер дворянской опеки - городовой сиротский суд. Таким образом, на первый взгляд, в городе была создана своя сословная полноправная система выборных учреждений.

  В 1789 г. были введены городские полицейские управы. В состав управ входили два пристава (по уголовным и гражданским делам) и два советника (ратманы).⁷ Децентрализуя управление, царица сохранила вместе с тем мощный и действенный контроль центральной власти над губерниями. Над каждыми 2-3 губерниями Екатеринам II поставила наместника или генерал-губернатора с неограниченными полномочиями.

  Система местных губернских учреждений оказалась настолько прочной, что просуществовала в своей основе вплоть до реформы 1861 г., а в некоторых деталях вплоть до 1917 г.

  Теснейшим образом с губернской реформой 1775 г. были связаны и преобразования центральных учреждений. Их общая тенденция одна - освобождение центральных учреждений от дел текущего управления и сосредоточение власти в руках императрицы. Еще в 1763 г. Сенат окончательно утратил свои широкие полномочия. Тогда он был разделен на 6 департаментов. Два из них (один в Петербурге, а другой - в Москве) занимались судебными делами, одни ведал делами Украины и Прибалтики, еще один департамент выполнял функции Московской сенатской конторы и т.д. Лишь один из шести департаментов сохранил за собой какое-то политическое значение (публикация законов). Таким образом, Сенат стал высшим судебно-апелляционным учреждением. Одновременно резко возросла роль генерал-прокурора Сената и обер-прокурора. Через генерал-прокурора (а им при Екатерине II долгие годы был князь А. А. Вяземский) императрица и сносилась теперь с Сенатом. У генерал-прокурора была огромная власть. Вяземский сконцентрировал в своих руках функции министра финансов, юстиции и государственного казначея.

   Важнейшим звеном государственного управления стал Кабинет Екатерины II с его статс-секретарями. В Кабинете рассматривались теперь многие вопросы внутренней политики (сенатские дела, вопросы промышленной политики и т.д.). Важнейшими фигурами стали статс-секретари Екатерины такие как А. В. Олсуфьев, А. В. Храповитский, Г. Н. Теплев и др. Через них Екатерина вела основную часть дел по управлению государством. Некоторые екатерининские вельможи выполняли персональные поручения в определенной части внутренней политики. Так постепенно зарождался принцип единоличного управления, что впоследствии вылилось в организацию министерств. С течением времени обнаружилась необходимости в создании совета при императрице из ближайших и влиятельных сановников. С 1769 г. стал действовать Императорский совет.

     В связи с передачей большей части дел текущего управления на места, в губернские учреждения роль коллегий резко снизилась и в 80-х годах назрела необходимость их ликвидации. Из коллегий продолжали сохранять прочное положение лишь три - Иностранных дел, Военная и Адмиралтейская. Сохранил свое положение в качестве одной из коллегий и Синод, но теперь Синод находился в полнейшем подчинении светской власти.

  В итоге всех этих преобразований окрепла самодержавная власть абсолютного монарха, окрепла и диктатура дворянства на местах, создана была прочная полицейско-бюрократическая система учреждений, просуществовавшая вплоть до эпохи падения крепостного права.

  Помимо реформирования государственного механизма управления Екатерина огромное внимание уделила сословной политике. Это был систематический свод всех прав и привилегий, которые в течение десятилетий одну за другой получали дворяне в XVIII столетии. В Жалованной грамоте подтверждалось вольность дворянства от обязательной государственной службы, свобода от уплаты податей, постоя в дворянских домах войск, от нанесения дворянам телесных наказаний за какие либо преступления. Дворянина имели право судить только равные ему. Имения дворян не подлежали конфискации, даже если владелец, оказался преступником, они передавались его наследникам.

  Важным моментом в Жалованной грамоте была кодификация дворянского самоуправления. У дворян, имеющих обер-офицерский чин, было право организации дворянских обществ (дворянского собрания) в уездах и губерниях, что стимулировало государственную службу. Участвовали в дворянском собрании лишь владельцы населенных имений. Право быть избранным на выборные должности в губернии или в уезде имели теперь лишь дворяне, обладавшие доходом не менее чем в 100 руб. Это отсекало от дворянской корпорации прослойку деклассированного и разорившегося дворянства.

   Вместе с тем по Жалованной грамоте сословное самоуправление дворянской корпорации было поставлено под контроль государственной власти. Право созыва дворянских собраний (раз в 3 года) принадлежало лишь генерал-губернатора и губернатору. Губернатор утверждал результаты выборов дворян вплоть до выборов губернского предводителя.

   Роль губернских и уездных предводителей дворянства с течением времени получала все большее значение. Это были покровители и защитники дворян, всюду охранявшие их монопольные права и привилегии.

  Одновременно с Жалованной грамотой дворянству в 1785 г. была утверждена “Грамота на права и выгоды городам Российской империи”. Важнейшим ее положением было деление всех городских жителей на шесть групп или разрядов. К первой, высшей группе или разряду принадлежали все городские домовладельцы и землевладельцы. Сюда же включены были и владельцы городских строений. Поскольку домами или землей в городе владели главным образом дворяне, чиновники и духовенство, они и составили высший разряд городского населения. Во вторую группу или разряд объединялось купечество всех трех гильдий. Но имущественный ценз для зачисления в купцы был резко увеличен (до 1000 руб.). Горожане второго разряда наряду с уже состоявшимися льготами по уплате подушной подати, по рекрутской повинности освобождались теперь от некоторых казенных служб (продажа соли, вина и т.д.). Первые две гильдии были освобождены от телесных наказаний. И это вновь давало иллюзию их приближения к дворянам.

   Третий разряд городского населения составляли все ремесленники, записанные в цехи (мастера, подмастерья, ученики). Четвертый разряд - иногородние и иностранцы, проживающие в данном городе. В пятую категорию горожан были зачислены “именитые граждане”.

   Наконец, о шестом разряде. Это основная масса горожан -простые “посадские люди” . Наиболее острый вопрос о крестьянах, ставших фактическими жителями городов, остался по-прежнему нерешенным. Оставались в действии и все прежние преграды на пути перехода крестьян в городские сословия.

 Наиболее  интересная часть законодательства в городах - городское самоуправление. На смену городовому магистрату, совестному суду и ратушам как единственным органам самоуправления пришли теперь «общая городовая дума», «шестигласная дума» и «Собрание градского 'общества».

    Конечно, эти преобразования имели  ограниченный характер.  Самодержавный принцип   управления,   крепостное   право,   сословный   строй   оставались незыблемыми.  Крестьянская  война  Пугачева  (1773—1775),  взятие   Бастилии (1789) и казнь короля  Людовика  XVI  (1793)  не  способствовали  углублению реформ.  Они  шли  с  перерывами,  в  90-е   гг.   и   вовсе   прекратились. Преследования А. Н. Радищева (1790), арест Н. И.  Новикова  (1792)  не  были случайными  эпизодами.  Они свидетельствуют   о   глубинных   противоречиях просвещенного абсолютизма, невозможности однозначных оценок  «золотого  века Екатерины II».