Византийская элита в эпоху правления Комнинов

Политическая власть была сосредоточена  в руках узкого круга родственников  и свойственников Комнинов. Это способствовало централизации власти.

II.Социально-экономическое положение

Во времена правления  Алексея Комнина у власти находится  провинциально-феодальная знать средней  руки. Это та опора Алексея, которая  и сделала его царем (одним  из возможных претендентов на престол  был Никифор Мелиссин). Со многими из аристократических семей Алексей был связан родственными и свойственными узами, что придавало стабильности его власти и широкие возможности в управлении. Своих родственников Алексей щедро одаривал, раздавая государственные деньги и, назначая огромные ежегодные выплаты. По свидетельству Анны Комнины, ее отец не делал разницы между государственной казной и средствами своей семьи. Он управлял «государством по обычаям ромеев и собственностью по образцу латинян».¹⁸ Стоит учесть, что подобной благосклонности удостаивались лишь те аристократы, кто хоть сколько-нибудь имел отношение к семье Комнинов.¹⁹

Слияние земельных владений таких крупных влиятельных семей  как Комнины, Ангелы, Палеологи, Дуки, Кантакузины компенсировало потерю обширных латифундий в Малой Азии.²⁰

На податное население  значительно сократившейся территории государства ложилась непосильная  ноша: содержание армии, флота, пышного  дворца. При этом в тяжелых условиях не собирались сокращать щедрые выплаты приближенным. ²¹

В XI—XII вв. главное богатство провинциального аристократа состояло не в земельных владениях, а в движимом имуществе: благородных металлах, драгоценных камнях, деньгах, ювелирных изделиях, дорогой утвари, богатых одеяниях, оружии и доспехах. Земля, зависимые крестьяне, арендаторы, слуги и челядь обеспечивали магнату вес, социальный статус и влияние. Но все же основным источником доходов в его личную казну были государственная руга, воинская добыча и дары василевса.²²

При одних императорах  казна постоянно пополнялась. При  других же опустошалась из-за расточительства. Сановники старались как можно быстрее нажиться, грабя государственную казну; соперничали друг с другом в стремлении обогатиться, выпрашивая у василевса дары и льготы; порою дело доходило до рукоприкладство в борьбе за жалования и титулы. На пасху в столицу съезжалась высшая гражданская и титулованная военная знать провинций — ругу раздавал сам василевс в исполненной торжественности обстановке: достаток поданного полностью зависело от милости монарха.²³

Служба в армии членов зажиточной семьи начиналась с 18 лет. Земля этой семьи находилась под контролем военного ведомства. Если отец погибал на службе или умирал до достижения сыном призывного возраста, вдова нередко выставляла наемного воина; то же самое она делала, когда у нее не было сыновей. Это делалось с целью сохранить у своей земли военный статус, что давало немало преимуществ.²⁴

Социальное положение элиты  отражалось и в судебной практике. Государственных преступников сразу  же сажали в тюрьму, и только после  этого начиналось следствие. Применение пыток на допросах в таких случаях было обыденным делом: освобождались от пыток лишь знатные люди, если они совершали лишь уголовное преступление. Константин Диоген, повинный в заговоре (этот талантливый полководец был отцом Романа IV),²⁵ не вынес пыток, которыми руководил Орфанотроф, и разбился насмерть, бросившись во время прогулки со стены Влахернской тюрьмы. Василий Петин при Романе II и Лев Ламброс при Константине IX сошли с ума от пыток, а Роман Стравороман скончался под пытками.²⁶

Более мягким наказанием для провинившегося аристократа был запрет выезжать из поместий  и приезжать в столицу, а также домашний арест: Анна Комнина пребывала под домашним арестом более 30 лет, постигая науки и создавая «Алексиаду». Нередко в роли наказания выступала ссылка. Иногда ссылка представляла собой назначение неугодного человека на какой-либо пост в отдаленной провинции. При попытке побега стражники имели право убить ссыльного. В случае ссылки имущество наказуемого чаще всего переходило в пользу государственной казны, императора или доносчика. Наказаниям нередко подвергались даже дальние родственники виновного .²⁷

В ряды византийской элиты все чаще стали проникать иностранцы, притом не только армяне, болгары, которые уже достаточно давно стали занимать значимые посты в империи, но и жители Моравии, Венгрии и Италии. Один из печенежских вождей после перехода на территорию Византии получил в награду в виде обширных земельных владений и несольких крепостей на берегу Дуная; один из богатых городов был пожалован Богуте, родственнику моравского герцога Конрада.²⁸

В XI - XII веках в ведении монастырей находились довольные большие землевладения. Если в XI веке самым распространенным типом монастыря была городская обитель, под надзором которой находились торговые лавки, ремесленные мастерские, мельницы, корабли и огороды или затерявшаяся в глухих лесах, пустынях обитель, существовавшая на императорские подаяния и пожертвования; то с конца XI – XII веков монастыри постепенно превращаются в крупных землевладельцев. Так например монастырь Иоанна Богослова, основанный в конце 11 века на острове Патмосе, начинает приобретать территорию на соседних островах Липсосе и Леросе, а к концу XII века уже имел владения на далеком Крите. Примерно в это же время крупным феодалом Григорием Бакуриани  был основан еще один монастырь, который был назван Бочковским. Ему принадлежало несколько деревень близ Фессалоники и в других местах,земли монастыря обрабаьтыали  47 упряжек. В конце XI в. близ Эноса был возведен монастырь Богородицы Спасительницы мира, также обладавший обширными землями: в его распоряжении находились 15 сел, не считая нескольких крепостей и другой недвижимости. В конце IX в. Афон населяли в основном отшельники, проживавшие в маленьких кельях, а средством существования были пожертвования. В XI—XII вв. монастыри Афона приобретают села и деревни, различный скот, луга и рощи; к 1089 г. одна только лавра Афанасия обладала 4 тыс. гектаров земли; по всей Южной Македонии были рассеяны владения афонских монастырей. ²⁹

В XI – XII веках становятся обыденными вассальные отношения между императором и крупными феодалами, будь то иноземными или византийскими: таких вассалов, как правило, называли «люди» или термином, заимствованным у Запада, «лидзии». Куропалат Филарет Вахамий воздвиг в неприступных горах замки, подчинил своей власти близлежащие города и продолжительное время не хотел признавать власти императора: лишь в конце 70-х годов XI в., он присягнул на верность византийскому императору. Анна Комнина подробно описывает договор Боэмунда Тарентского с императором, в котором Бомуэндом признавал себя подданным; Боэмунд присягал на верность (хотя и не доверял императору)³⁰ и обещал вместе со своим войском служить императору. За это Василевс одаривал его землей. ³¹

Вассальные отношения возникали  не только между императором и  феодалами: византийские феодалы также приобретали собственных вассалов; вассаловимел, например, севастократор Исаак Комнин, одного из крупнейших феодалов в середине XII века; они получали земли от своего сеньора и несли военную службу. Когда Исаак Комнин подарил некоторые из своих земель монастырю Спасительницы мира, он также передал часть своих вассалов в подчинение монастыря.

В Византии комниновского правления  можно проследить наличие трехчленной  иерархии. Например, Евстафий Воила был вассалом Апокапов, крупных феодальных сеньоров на востоке империи, но также и сам Евстафийимел вассалов, которые получали от него земельные владения. ³²

Крупные землевладельцы имели в своем распоряжении личное войско; феодалы воздвигали крепости, не удивительно, что между феодалами нередко возникали конфликты, доходившие до открытых столкновений . Так Во второй четверти XI в. Василий Склир объявил войну магистру Прусиану; затем началась война между двумя феодалами фемы Армениак — Георгием Маниаком и его соседом Романом Склиром; Маниак выбил своего врага из собственных владений; в 1042 г., воспользовавшись отсутствием Маниака, который возглавлял византийские войска, посланные в  Италию , Роман Склир напал на его владения, подвергнув их опустошению.³³

Вассалитет -  не единственный институт который получил распространение  в империи, в Византии XI—XII вв. развиваются иммунитетные отношения. «Богатые землевладельцыв XI в.являлись судьями для зависимого от них населения. Кекавмен утверждает, что знатному человеку, живущему в своем поместье, подчиняется окрестное население, а он творит публичный суд, карая преступников. По информации Никиты Хониата, земельные собственники обладали в своих поместьях такими же правами, как наместники провинций: и у тех, и у других были свои слуги, способные держать подвластных лиц «в страхе божьем и в должном почтении к царской власти». ³⁴

«XI и XII столетия были в истории Византии периодом ослабления централизованной системы эксплуатации крестьянства, периодом укрепления вотчинных форм эксплуатации и, соответственно, упрочения феодальных институтов; процесс этот оказался окрашенным специфическими чертами: вотчинные формы эксплуатации сложились, но государственная налоговая система не исчезла; частная власть феодалов формировалась, а рядом с ней продолжал существовать разветвленный, дорогостоящий и продажный государственный аппарат. Казна — это сторукий Бриарей, — не устает восклицать Феофилакт Болгарский; податные сборщики, по его словам, грабители, для которых божьи и царские законы не более прочны, чем паутинка. Ему вторит Михаил Хониат, заявляя, что жадность податных сборщиков — причина всех болезней государства ромеев; они пожинают то, что не сеяли, и собирают там, где не пахали, и поедают, словно ломоть хлеба, несчастных поселян³⁵»

III. Образ жизни и быт

Образ жизни и быт аристократии разительно отличался от простолюдинов. Это выражалось в одежде, проведении досуга, в семейных традициях.

Богач мог носить одежду из тонкого льняного или шелкового хитона, штаны из довольно дорогой шерстяной ткани, пользоваться духами, впрочем, чаще всего надушен был воротник. Пояс обшивался золотом, украшался инкрустациями и укладывался в складки. Носки сапог имели загнутую форму. Оружие богато отделывалось благородными металлами, седельный прибор и попоны коней и мулов магната также украшались драгоценными камнями. Для знатных дам изготовляли специальные седла, они были покрыты жемчугом и золотыми бляхами в виде зверей и птиц. К седлу прилагался роскошный чехол, а на круп коня или мула накидывалось прекрасное покрывало из шелка.

В сельской местности богачи имели  восхитительные дома с великолепным интерьером. В спальнях стояли кровати обязательно золоченые и с дорогими одеялами, в гостиных располагались столы нередко с инкрустацией слоновой кости, золота и серебра (у Филарета Милостивого за такой стол садилось 36 человек)³⁶. Вечером дом освещали светильники на чистом оливковом масле, у ложа курились мускатный орех, камфора, касия, амбра и мускус. Если сельскому магнату предстояла дальняя дорога, то сборы могли продолжаться не одну неделю: нужно было приготовить запас провизии и подготовить походное снаряжение, не только для самого магната, но и всей его многочисленной свиты.

На столе богача всегда были различного вида мясо, вино. Из-за неумеренного потребления жирной пищи и вина они достаточно часто страдали от ожирения и подагры (медики советовали им побольше за обедом есть кресс-салата, мальвы и асфодели).³⁷ Гурманы, встречающиеся в знатной среде, безошибочно определяли по вкусу, откуда привезены мед и вино и сколько дней было зажаренному поросенку. Особым лакомством считалось мясо пятимесячного ягненка, трехгодовалой особо откормленной курицы, вымя молодой свиньи. Свинину подавали с фригийской капустой, ее доставали из жира в горшке прямо рукой или вилкой о двух рожках.³⁸

В доме знатного человека помимо родственников  могли проживать люди, не связанные  с ним родством (воспитатели детей, друзья, нахлебники, наемные работники, слуги, рабы и т. п.). Богатые дома в Константинополе принимали вид крупных комплексов, включавших в себя амбары, конюшни, скотные дворы и другие постройки. Положение прислуги в разных домах было различно. Где-то слуги пользовались доверием хозяина, а где-то находились под строгим надзором.

С приходом к власти Комнинов в  институте семьи происходят изменения. Утверждается западный обычай спрашивать у государя разрешение на брак. Таким  образом император получил один из способов управления ситуацией внутри страны в борьбе за власть. В конце XI — в XII века постепенно «благородство» становится наследственным. В силу этого феодального принципа проникнуть в среду аристократии становиться почти невозможно. Недаром с XI в. ранее редко фиксировавшееся в документах фамильное имя видного человека указывается все чаще и чаще, а к концу этого столетия при упоминании знатного лица, как правило, называется его и личное и родовое имя.³⁹ Также навсегда исчезает обычай смотрин невест.  

Множество родственных связей магната и сановника, большое количество зависимых от них лиц и наличие приверженцев – все это делало их семьи ощутимой политической силой. Следуя из этого брак в знатной среде все чаще в XI—XII вв. давал не только средства, которые могли усилить экономическое положение семьи, но и политический вес, укреплявший влияние родственного клана. Все просчитывалось заранее: чьей поддержкой стоит заручиться, какие проблемы могут быть решены с помощью того или иного брака.

Но византийцы создавали семью, руководствуясь не только погоней за материальными благами. Часто заключению брака сопутствовала любовь. Богатый  муж стремился  нарядить любимую  жену и даже украсить драгоценностями  ее коня. Это приносило радость  и самому мужу. Супружеская любовь и верностью считалась высшей добродетелью. Анна Комнин пишет о царившем в ее отношениях с Никифором Вриеннием согласии. Его смерть она называет океаном горя, бурными волнами Адриатики, пламенем, иссушившим ее сердце и костный мозг. ⁴⁰

Знатные ромейки старались следить за своей внешностью. Существовавшие в то время медицинские трактаты содержали множество советов по уходу за кожей лица, по борьбе с морщинами, выпадением волос, дурным запахом изо рта. Некрасивость или уродство считалось личной трагедией.

На рубеже XI и XII столетий в природе  византийской семьи стали совершаться  какие-то перемены. На адюльтер и внебрачные связи смотрят в XII в. (во всяком случае, в вельможных кругах) снисходительно, более того — с известным одобрением, а незаконных детей практически  приравнивают к потомству от официальных  супругов.⁴¹ Мануил I Комнин, и Андроник I Комнин имели детей от родных племянниц.⁴²