Великий реформатор Петр I

     Великий реформатор Петр I, казалось, умел добиваться всего, что задумает. Он прорубил «окно  в Европу», построил флот, побил доселе непобедимых шведов, поднял на небывалый  уровень промышленность, возвел среди  болот Северную Пальмиру и, наконец, европеизировал страну, заставив народ не только одеваться, но и мыслить по-новому. И только коррупцию ему одолеть не удалось.

     Свояк Петра князь Б. Куракин в своих  записках отмечал, что зародившееся в правление царицы Натальи Кирилловны «мздоимство великое и кража  государственная, что доныне (писано в 1727 году) продолжается с умножением, а вывести сию язву трудно». Чего только Петр I не делал для искоренения этой язвы. И показывал подданным пример собственным поведением. Будучи самодержавным властителем огромной империи, он повелел назначить себе офицерское жалованье, на которое и жил, порой испытывая серьезные финансовые затруднения. Когда вследствие повторной женитьбы жалованья стало хронически не хватать на жизнь, полковник Петр Алексеевич Романов попросил Александра Меншикова, имевшего в ту пору высшее воинское звание генералиссимуса, ходатайствовать перед Сенатом о присвоении ему, царю, звания генерала, которому полагалось более высокое жалованье.

     Государь-реформатор хотел, чтобы и чиновники брали  пример со своего царя – честно жили на одну зарплату. А потому в 1715 г. 
повелел платить им жалованье из казны. Но эта мера, возможно, была бы действенной для Европы, однако для России таковой не стала. Невзирая на угрозу лишиться головы, российские чиновники продолжали «кормиться» за счет народа в меру своих сил и возможностей. Причем нередко бессовестным казнокрадством занималось ближайшее окружение царя - «птенцы гнезда Петрова». Петр I придумывал одну реформу за другой, чтобы прижать к ногтю экономическую преступность в стране, но изменить ими мировоззрение своих подданных не мог, оттого-то они и не давали должного эффекта.

     Петр I пытался выстроить в государстве  систему борьбы с коррупцией. Сообщениями  «о похищении казны» первоначально  занималась тайная канцелярия во главе с графом П.А. Толстым. И работала она на совесть. Историк Карамзин писал так: «Тайная канцелярия день и ночь работала в Преображенском: пытки и казни служили средством нашего преобразования государственного». Но, видимо, со временем дел по казнокрадству стало так много, что их передали из тайной канцелярии в общую юстицию. Ни пытки, ни казни, ни общественный позор не останавливали взяточников.

     Один  из иностранцев, посетивших Россию в  царствование Петра, писал: «На чиновников здесь смотрят как на хищных птиц. Они думают, что со вступлением их на должность им предоставлено право высасывать народ до костей и на разрушении его благосостояния основывать свое счастье».

     Среди многочисленных нововведений великого государя-реформатора есть одно, недооцененное  потомками. Петр I стал первым и, возможно, единственным царем, который попытался сформировать некую систему по борьбе с экономическими преступлениями. Краеугольным камнем этой системы, по его мнению, должен был стать человеческий фактор. А точнее, люди, болеющие душой за прибыток государству Российскому. 
Понятно, что озаботился этой задачей царь не от хорошей жизни, денег на войны и реформы требовалось превеликое множество, а государственная казна имела обыкновение пустовать, вот и приходилось выдумывать, как ее наполнить. Но нельзя не отметить умение и желание Петра отыскивать и приближать к себе людей неравнодушных и ярких.

     Одним из таких людей стал холоп графа Шереметова – Алексей Александрович Курбатов. В качестве камердинера он неоднократно сопровождал своего хозяина в заграничных поездках и, обладая умом пытливым и любознательным, примечал порядки, заведенные в иноземщине. Вернувшись в Россию, Курбатов отважился написать царю письмо с рядом предложений по увеличению казенных прибылей. Например, он предложил ввести, как в Европе, гербовые бумаги, за использование которых взимать сбор в пользу казны. Письмо дошло до адресата – Петра I и не оставило того равнодушным. Идеи Курбатова о дополнительных доходах понравились государю. Он дал шереметовскому камердинеру вольную и назначил его на службу в Оружейную Палату. Алексей Курбатов, выбившись из холопов в чиновники, отнюдь не собирался успокаиваться. Он начал писать царю о безобразиях, творящихся в Оружейном ведомстве, и свои новые соображения относительно государственных выгод.

     Петр I оценил рвение Курбатова и назначил его дворцовым прибыльщиком. Алексей  Александрович рьяно взялся оправдывать  царское доверие. И вскоре отличился, раскрыв систему продажи в  торговых рядах фальшивого серебра. Государь еще более повысил Курбатова, назначив его в 1705 году главным инспектором по сбору податей. На новом месте Алексею Александровичу надлежало выполнять две основные функции: бдить за злоупотреблениями в налоговом ведомстве и печься о повышении собираемости денег в казну. Недавний камердинер блестяще справился с обеими задачами. Вот что значит неравнодушное отношение к делу. Курбатову удалось добиться существенного повышения сумм от питейных сборов, составлявших одну из основных статей государственных доходов. А еще он рьяно взялся за выведение на чистую воду недобросовестных чиновников и мытарей. Например, ему удалось выяснить, что ярославские мытари за два года положили в карман 40 тысяч рублей, а псковские сборщики налогов неизвестно куда затырили 90 тысяч рублей от водочной торговли.

     Алексей Курбатов был новым человеком  в налоговом ведомстве, но главное, он был честным. А потому ему удалось  выявить несколько схем ухода  от налогов, которые практиковались в различных городах России при  попустительстве или при содействии местных налоговых чиновников. В частности, нередко богатые купцы причислялись к бедному люду, а потому платили значительно меньший налог. В некоторых случаях налогооблагаемая база снижалась за счет фиктивных пожаров и болезней. Мнимые погорельцы продолжали жить в якобы сгоревших домах, но при этом получали налоговые льготы, «мертвые души» из числа крепостных, якобы отправившихся на тот свет из-за болезни, продолжали батрачить на своих помещиков, только последние не платили за них подушный налог.

     Отличившегося на налоговом поприще Алексея Курбатова в 1711 году назначили вице-губернатором в Архангельск. Неугомонный прибыльщик и тут продемонстрировал свою неординарность. Вместо того чтобы заниматься собственным благоустройством на высокой должности, он продолжает бороться за государственные интересы и вступает в конфронтацию с влиятельными братьями Соловьевыми. Дмитрий Соловьев был обер-комиссаром Архангельска, а Осип Соловьев – царским комиссаром в Голландии. На пару они организовали весьма прибыльную контрабанду собственной пшеницы за границу. Царским указом от 1705 года продажа пшеницы иноземцам объявлялась государственной монополией, а экспорт частной пшеницы запрещался под страхом смертной казни. Но Соловьевы этот указ нарушили.

     Инспекция Курбатова установила, что в период с 1709 по 1711 год Дмитрий Соловьев переправил за границу 32 тысячи четвертей 
государственной пшеницы и 22 тысячи четвертей личной. Казалось бы, не миновать Соловьевым плахи. Но не тут-то было. У них был очень серьезный покровитель – светлейший князь Александр Данилович Меншиков. Курбатов Меншикова не испугался, а, напротив, попытался вывести на чистую воду самого царского любимца. Он подкупил слугу Меншикова, который выкрал для него переписку своего хозяина с братьями Соловьевыми. Эти письма стали серьезной уликой для обвинения Меншикова в пособничестве казнокрадству со стороны Соловьевых. Но тут, как говорится, Курбатов не на того напал. Он явно переоценил свои возможности. Свалить Александра Даниловича пытались и куда более важные особы, да только при жизни Петра I ни у кого это не получилось. Не получилось и у Курбатова. А вот Меншиков сумел поквитаться с ним, организовав процесс по присвоению самим Курбатовым 16 тысяч казенных денег. Хотя вина Алексея Александровича окончательно не была доказана, но он был отстранен от должности и попал под следствие. Это явно подкосило его здоровье. Скончался Курбатов, как сказывали, «от обиды».

     Функции Курбатова были в большей степени  схожи с ревизорскими. Алексей  Александрович был наделен полномочиями осуществлять инспекции и проверки. А «сигналы с мест» для инициализации этих проверок должна была организовывать еще одна новая структура, созданная царем-реформатором.

     В марте 1711 года в России была создана  фискальная служба, задача которой  состояла в том, чтобы «тайно подсматривать и проведывать», а потом докладывать царю, где творят неправедный суд, воруют и творят прочие злоупотребления. Руководство над новой структурой возложили на обер-фискала Никиту Зотова, который больше прославился тем, что в роли Бахуса верховодил на царских попойках.

     В фискалы записывались по призванию. Мало того, что людей, наделенных этой должностью, все дружно ненавидели, поскольку их работа заведомо представлялась низкой и недостойной. Но ко всему  прочему, фискалам еще и не полагалось жалованья. Их «мотивировали» тем, что платили половину штрафов, взысканных по доносам. А потому профессиональные соглядатаи в погоне за хлебом насущным строчили доносы, не жалея бумаги.

     Самым знаменитым фискалом стал выходец из крестьян Алексей Нестеров. Одним из первых его успехов стал «результативный» донос на астраханского губернатора Артемия Волынского, что тот под предлогом государственных нужд собрал с купцов 20 тысяч рублей, которые присвоил. За этот проступок пришлось губернатору отведать царской дубинки.

     Но  знаменитым Нестерова сделали доносы на сибирского губернатора Матвея Гагарина. Причем фискалу удалось раскопать  систему злоупотреблений, организованных губернатором, которые не смогла выявить  специальная «следственная бригада» во главе с капитаном А.Л. Долгоруковым. Благодаря Нестерову Гагарин был обвинен в целом букете злоупотреблений: в утайке хлеба и раздаче его иноземцам, присвоении казенных денег и товаров на тобольской таможне, передаче за взятки казенных статей дохода на откуп купцам и присвоении алмазов, предназначавшихся царице. Вряд ли Матвей Гагарин сам придумал некоторые экономические преступления, которые применял на практике, но для своего времени они были свежи. Например, он изрядно грел руки на караванах в Китай, считавшихся выгодными. В состав этих караванов попадали в основном купцы, которые пользовались его благоволением, а благоволение подчас было обусловлено тем, что в Китай под видом государственных отправлялись товары, принадлежавшие лично губернатору.

     Боярин  Матвей Гагарин не был прирожденным взяточником, весьма достойно он проявил себя, будучи и комендантом Москвы, и на посту судьи Сибирского приказа. Но, видимо, став губернатором, почувствовал себя маленьким царьком, которому все дозволено. Оттого-то почти не скрывал нахлынувшего на него вдруг богатства. Отгрохал себе большой дворец в венецианском стиле в Москве и сорил деньгами всюду, где появлялся. В ходе следствия выяснилось, что брал губернатор не помалу. Например, купец Турчанинов за откуп на винную и табачную торговлю презентовал Гагарину семь коробов золота.

     14 марта 1721 года сенаторы постановили,  что за свои злоупотребления  сибирский губернатор достоин  смертной казни. Матвей Гагарин  написал царю покаянное письмо  с просьбой о помиловании, в  котором признавал свою вину: «...И я раб Ваш, приношу вину пред Вашим Величеством, яко пред самим Богом, что правил Сибирскую губернию и делал многие дела просто, непорядочно и не приказным поведением, такожмногие подносы и подарки в почесть и от дел принимал и раздачи иные чинил, что и не подлежало, и погрешил перед Вашим Величеством...»

     Петр I милости к взяточнику не проявил, и спустя два дня после вынесения  приговора Гагарин был повешен  перед окнами Юстицколлегии. Потом  виселицу перенесли к зданию новой  биржи, и полуистлевший труп еще около года устрашал всех жителей Петербурга и служил назиданием прочим казнокрадам.

     Смерть  Гагарина не ознаменовала окончание  кампании по борьбе с коррупцией в  Сибири. Следствие продолжалось. Оно  вскрывало все новые и новые  факты. Так, выяснилось, что зять Гагарина, Иван Траханиотов, не пропускал ни одного купца через таможню без взяток. А его родственник Роман Траханиотов слыл мастером провокаций, сначала он подсовывал торговцам товары, на которые существовала государственная монополия: вино, табак, меха. А потом обвинял их в продаже воровских товаров и вымучивал взятки. Наследники у Петра Траханиотова, казненного за казнокрадство во время Соляного бунта, оказались достойными продолжателями династии мздоимцев.

     Также в Сибири были выявлены злоупотребления со стороны красноярского воеводы Семена Дурново, руководителя тобольской таможни Павла Крупенникова, коменданта Сургута Якова Щетенина и других лиц, облеченных серьезными должностями.

     В общем, Сибирь фискалы почистили, но тут громом с ясного неба стало известие, что у самого Нестерова рыльце в пуху. Вроде как ярославский фискал Савва Попцов брал «немалые откупа», которыми делился со своим начальником – обер-фискалом Нестеровым.