Уголовная политика правительства Ивана IV в середине XVI века

ГОУ ВПО  «ОРЕНБУРГСКИЙ ИНСТИТУТ (ФИЛИАЛ) МОСКОВСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ ЮРИДИЧЕСКАЯ АКАДЕМИЯ имени О.Е.Кутуфина.» 
 
 
 
 

Реферат на тему:

«Уголовная  политика правительства Ивана IV в середине XVI века» 
 
 
 
 

Работу  выполнила:

Студентка 1-го курса 17 группы

Таркина М.А.

Преподаватель:

Блинова В,В. 
 

Оренбург - 2010

Содержание

   Введение.

1. Уголовная политика Ивана  IV.
2. Источники права в Московском государстве.
3. Судебники XV-XVI веков как памятники права.
1. Основная характеристика.
2. Система преступлений и наказаний.
4. Историческая оценка и вопросы уголовной политики Ивана IV.

Заключение.

Список  использованной литературы.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Введение.

     В настоящее время огромное значение в человеческой жизни имеет наука  уголовного права. Развиваясь в течение  веков, она постоянно изменяла свой состав: впитывала новые, более совершенные  нормы и избавлялась от устаревших, потерявших свою былую значимость, отживающих свой век. Давно доказано, что институты права и государства  тесно взаимосвязаны, что они  постоянно пересекаются, помогая  развиваться друг другу. Наука уголовного права отнюдь не является исключением. Она так же, как и многие другие правовые отрасли, прошла длинный тернистый  путь развития, вытекая из обычного права и, дифференцировавшись вместе с государством на протяжении многих столетий, дошла до наших времён.  
Современная наука уголовного права под термином "преступление" понимает общественно опасное деяние, предусмотренное уголовным законодательством, совершённое виновно (т.е. с умыслом или по неосторожности) лицом вменяемым, достигшим возраста уголовной ответственности. А что же понималось под этим термином в далёкие времена, начиная с возникновения и развития древнерусского уголовного права и до наших времен, на протяжении всей истории России? Итак, цель данной работы: рассмотреть уголовное право эпохи Ивана IV. Актуальность исследования вопросов истории развития уголовного права обусловлено тем, что во все времена существовали и, я думаю, будут существовать преступления. Предпосылки, толкающие человека на грех, многообразны, но грех постоянно было поступком, направленным против Публичного либо государственного строя, личности либо имущества. Для облегчения и упорядочения борьбы с ними правительство создало систему мер наказания, применяемых к лицам, общепризнанным виновными в совершении преступления. С усложнением структуры страны, с развитием общества Возникают новейшие “сферы”, в каких возникает возможность совершения преступления. Возникают новейшие виды преступлений. Преступления классифицируются по направленности и степени посягательства. Как следствие, усложняется система наказаний. С течением времени меняется и само понятие преступления. Таким образом, уголовное постоянно Меняется и развивается. В данной работе хотелось бы разглядеть историю развития уголовного права в РФ в XV-XVI веках. В работе сосредоточено внимание на исследовании узловых заморочек и поставлены последующие задачи:

- проследить процесс развития  уголовного права в эпоху Ивана Грозного;

-найти  разъяснения поступкам Ивана IV Грозного;  
-показать систему преступлений и наказаний ; 
- рассмотреть оценку и основные вопросы уголовной политики Ивана IV. 
 

1.Уголовная политика Ивана IV.

     Уголовные репрессии в период опричнины  положили начало принципиальным изменениям в развитии уголовного права. В первом варианте опричнина была не столь  уж долговечной, но террор Ивана грозного продолжался почти до конца его  жизни, и этого времени было достаточно для укоренения в обществе гипертрофированных взглядов на уголовное законодательство и покорности властям. За 1565-1584 года выросло новое поколение, на глазах которого происходили бесчисленные казни. Этого оказалось достаточно для деформации человеческой психики  и правосознания.             В результате опричнины реформаторская деятельность была прервана и Россия встала на путь консервативной феодально-монархической эволюции. В тяжелых условиях Ливонской войны и финансового голода дилемма о перспективах управления государством (будет ли страна идти по пути демократизации и реформ, апогей которых приходится на середину 50-х годов, или управление замкнется на тотальную государственную централизацию) решилась в худшую сторону. Искусственное превознесение монархической власти могло создать лишь иллюзию благополучия, кажущуюся возможность быстрой реакции власти. Как неизбежное следствие должны были усилиться репрессии и террор. Этот важнейший аспект опричного времени — всеобъемлющая централизация — отмечена в хрониках иностранцев¹.          Война породила естественную оппозицию, она не находила поддержки у народных масс, была непонятна им и обостряла разногласия в правящих кругах. Неудовольствие и ропот населения из-за чрезвычайных налогов, раздоры в государственном аппарате и окружении царя создавали  атмосферу   великого мятежа», вызвавшего опричнину.² При описании предопричного отъезда царя из Москвы Никоновская летопись в числе главных обвинений в адрес вельмож и бояр называет их нежелание оборонять государство от литвы и немцев» и истощение» государственной казны.     На уголовную политику опричнины очень большое влияние оказала личность Ивана Грозного. Будь на его месте дед или отец политика которых отличалась гибкостью и лояльностью, такие масштабы репрессий были бы исключены. Дело осложнялось и тем, что за несколько десятилетий до опричнины появилась массовая преступность, вызвавшая усиление карательной деятельности. Мировоззрение Ивана Грозного формировалось в иных условиях, нежели взгляды его предков. В литературе того времени и в посланиях царя А. Курбскому одна и та же ситуация оценивается по-разному. Так, описывается, как царь перебил всех мятежников, владевших «неправедно царством его» до совершеннолетия царя. И, устрашившись обмана, отказались, праведный суд начали чинить». Нетрудно видеть, что доминируют здесь заботы об общегосударственном благополучии. Иную интерпретацию давал Иван Грозный. Ситуация периода его малолетства перевернута в область личных обид, абсолютно все государственные трудности преподносятся как следствие ослабления неуемного самодержавия. Обвинения в адрес бояр звучат не слишком логично, да иного, и быть не может, ведь комплекс реформ с 30-х годов XVI в. проводился именно боярским правительством и в 50-е годы царь лишь продолжал начатое до него.  Личная жестокость царя обнаружилась еще в юности. Уже во время первого похода на Казань Иван Грозный приказал казнить видных бояр, лишив их перед смертью исповеди и православной обрядности, что было вопиющим произволом по понятиям того времени. Еще раньше (1547 г.), возложив опалу» на псковичей, он допустил откровенное изуверство: приказал бесчестить» их, поливая горячим вином, палил огнем волосы и бороды и «повелел их класть нагих на землю»³. Действия такого рода воспринимались обществом однозначно негативно, и царь понимал это. Эксцессы  имели место в минуты озлобления и потери самообладания. Иван Грозный стремился пока к укреплению законодательных основ государства. Когда в начале Ливонской войны полки М. Глинского позволили себе бесчинства против псковичей, было приказано провести следствие и взыскать с виновных все убытки в пользу пострадавших⁴, как того требовали принципы Судебника 1550 г. Но постепенно примеров жестокое: становилась все больше.  Опалы и принудительные пострижения участились за два-три года за 2-3 года до опричнины, но связанный правовыми традициями Иван Грозный еще не мог игнорировать закон. По изменным делам» И. Вольского, Воротынского, Курлятевых казни не применялись. Самое главное обстоятельство, которому недостаточно внимания уделяется в литературе, заключается в том, что действовавшее уголовное право не позволяло царю поступать иначе. При введении опричнины в начале 1565 г. Иван Грозный особенно упорно добивался, чтобы его личная точка зрения на преступление, особенно в политической сфере, была возведена в закон. Подразумевались ограничение обычая «печалования» за обвиняемых со стороны церкви, невмешательство кого бы то ни было в личный суд царя, свобода обвинений по делам об измене.          Не случайно в опричных «постановлениях» царь и бог объединялись в единое целое: отныне посягательство на интересы монарха расценивалось как посягательство на самого бога. Это искусственно привнесенное в русскую правовую мысль положение перевернуло основные уголовно-правовые понятия. Впервые в юридической практике категория наказания начинает в массовом масштабе соотноситься с божьей карой. Это — центральное звено государственной карательной деятельности с начала опричнины. О доктринах уголовного права XVI в. имеются весьма смутные сведения, но различные подходы к репрессиям выражены довольно четко (Максим Грек, А. Курбский, Иван Грозный, И. Пересветов и др.); в любом варианте справедливость уголовно-правовых подходов «проверялась» ссылками на Священное писание и божественные установления» Это отражало объективную ситуацию: идеология Руси требовала «проверки на справедливость» нравственными категориями православия. За отсутствием светской науки иных критериев быть не могло. Точнее говоря, монархи до опричнины не были свободны в выборе репрессий, находились под «контролем» божественной силы. Иван Грозный при введении опричнины взял на себя функции «дотоле невиданные». Он хотя и признавал над собою власть бога, но собственные действия считал ему равными, а следовательно—допустимыми. Нравственная  проверка уголовно-правовых  действий через призму идеологии отпала. (Отныне карались не действия подданных, а их помыслы, злодейские замыслы.) Произошло сближение с политикой западной инквизиции, стремившейся вникнуть в мыслительный процесс подозреваемых. Дело не в том, что царь казнил без вины, а в том, что вина понималась как образ мыслей. Так ставился вопрос в его посланиях к А. Курбскому. Уголовные наказания облекались в неопределенную форму именно потому, что право отошло на задний план, его заменили субъективно понимаемые Иваном Грозным «божественные права». Все это создавало прецеденты для развития самовластия. Оправдывая террор служением высшим царям, Иван Грозный подрывал основы нравственности. «Опричный террор и эксцессы опричников расшатывали у населения все представления о праве и создавали обстановку необеспеченности элементарных прав личности»⁵. Жизнь подданных должна принадлежать не государству, а царю. Идея эта подробно развивается в первом послании Ивана Грозного к А. Курбскому.  Личные эмоции и желания диктовали теперь любые, самые абсурдные уголовные наказания. Подданный, как самостоятельно мыслящая и мятущаяся в сомнениях личность, уже не имел права на существование.  Получив согласие на «опричное» понимание закона, Иван Грозный по-своему стал трактовать уголовно-правовую теорию. В силу его гипертрофированного религиозного фанатизма усилилась система наказаний со сферой религиозной догматики, что послужило в дальнейшем основой развития символизма в праве. Раньше на Руси казнили в основном «лихих» разбойников, лояльность к политической преступности была очевидной. Теперь ее искаженная «значимость» определяла перспективы усиленного внимания к ней. Без этого непонятны будут репрессивные акции при Романовых, склонность монархов XVII в. к разрыву» с патриархальной» идеологией прошлого, падение «исправительного» значения уголовно-правовых институтов. Личное понимание вопроса нашло отражение в посланиях Ивана Грозного: «лукавое умышление» изменников куда опаснее обычной преступности и заслуживает несомненной смерти. Он настойчиво добивался уголовно-правового самовластья, поскольку действующая на Руси система права это совершенно исключала и не позволяла реализовать политику террора.          Общий уровень развития права был к середине XVI в. достаточно высоким. Народное сознание негативно относилось к неразумности репрессий. Обычное право действовало лишь тогда, когда ситуация не была урегулирована общегосударственным законодательством. Известная неполнота Судебников 1497 и 1550 гг. меньше всего объясняется неразвитостью права в целом. Лапидарность зафиксированных в них противогосударственных деяний связана как раз с обстоятельствами, исключающими репрессивность, с традиционной зависимостью полномочий власти от церковно-нравственной доктрины по делам об измене. Иван Грозный добавился того, чтобы нарушить эти подходы и заменить старую систему ценностей, говорить от имени самого бога.     Судебники закрепляли лишь те правила, которые предлагало правосознание эпохи в виде общей правовой формулы с повторяющимися устойчивыми признаками. Правила менее общего характера в них не включались и регламентировались текущим законодательством. Роль идеологии, как связующего звена юридической теории и практики, была очень сильна. В развитие Судебников 1497 и 1550 гг. издавались многочисленные законодательные акты, регулирующие отношения. Далеко не все из них вошли в последующие кодексы, и даже Уложение 1649 г. не смогло вместить значительную часть текущего законодательства. Отличительной чертой последнего была меньшая теоретическая завершенность формулировок, большая «распространенность» по признакам деяний и ситуаций, чем это имело место в кодексах.      Такая разобщенность текущего и консолидированного законодательства имела место на протяжении столетий. В правление Ивана Грозного текущее законодательство, а точнее — административное распоряжение 1589 г. и -1606—1607 гг. можно до известной степени не принимать по вине из-за весьма ограниченного практического значения. Разрушение влияния идеологии на право создавало основу для негативного усиления административной жестокости и после смерти Ивана Грозного. В середине XVI в. тщательное расследование любых уголовных дел с последующим вынесением приговора имеющими на то право инстанциями группировка зачастую приводили к произволу и репрессиям, основанным на личных эмоциях бояр. Летописцы однозначно называют акты репрессий вне судебной процедуры убийством, а не казнью как акцией государственного правосудия. Таким образом, по версии летописца, лишение жизни без «нормальной судебной процедуры» было важнейшим обвинением царя в адрес вельмож. Однако после введения опричнины он разделался именно с теми достижениями судопроизводства, в нарушении которых обвинял ранее других. Личный суд заменил государственное судопроизводство, распространился принцип заочного осуждения без выслушивания оправдания обвиняемых, без оценки улик и доводов сторон. Участились случаи административного произвола. В 1555 г. встал вопрос о судьбе заключенных в тюрьмах пленных казанских татар. Решен он был довольно жестоко: согласившихся принять крещение рассылали по городам, отказавшихся топили в реке. Во время карательной экспедиции против Новгорода у священников новгородских и монастырей деньги «выколачивались» самыми беспрецедентными методами⁶.    После смерти Ивана Грозного государственные органы стремились неукоснительно проводить в жизнь принцип наказуемости, основанный на действующих нормах права, хотя в периоды народных бунтов и восстаний в правосознании социальных групп стиралось легальное понимание уголовной наказуемости.          Царствование Ивана Грозного оказало решающее влияние на трактовки политической преступности. В ситуации, при которой обвинения зависели не от действующего права, а от воли государя и его фаворитов, складывалась, так сказать, иная доктрина политической преступности.    Отпала надобность в четком юридическом определении большой категории дел — от подстрекательства к бунту до иных ущербных для государства действий — она не получила строгой фиксиции в законе, хотя «политизация» преступности толкала, казалось бы, именно к тому.  С началом опричнины широко распространился принцип объективного вменения — применение репрессий к невиновным членам семьи опальных. Их дети и все, что они имеют, будет убито и уничтожено, если они побегут куда-нибудь⁷. В Судебнике 1550 г. принцип индивидуальной ответственности за преступную деятельность проводится довольно четко, объективного вменения в нем не прослеживается.     Некоторую базу для расширения объективного вменения дали губные преобразования 30—50-х годов, в ходе которых усиливалась коллективная ответственность населения, привлекавшегося к возмещению ущерба по разбойным делам даже при отсутствии вины. Это противоречило принципам Судебника, и развивались подобные тенденции вне кодифицированного русского законодательства. При Иване Грозном и без того шаткий принцип личной ответственности попросту игнорировался. Объективное вменение, равно как и  круговая порука, прочно во шли в юридическую практику. Царь связывал круговой порукой за неблагонадежных лиц боярские семьи: карательные меры распространялись на всех в случае измены одного. Феодалы давали письменные клятвы не покидать страну. За каждый такой отъезд связанные круговой порукой должны были вносить в казни значительные денежные суммы. Ответственность за бегство возлагалось на родственников.            Иван Грозный понимал, что практикуемые им уголовно-правовые, административные и финансовые меры, как и бесконтрольные, казни, заочное вынесение приговоров, противоречат принципам русского права и фактически представляют собой беззаконие. С особым упорством требовал он от подданных присяг «под крестным целованием», дабы клятвы, данные богу, удерживали их от нарушений верности монарху. Такие клятвы означали согласие лица на применение казней, на «законность беззакония».  Традиции развития права оказались разрушены столь глубоко, что и впоследствии окончательно не были восстановлены. Идеология народных масс уже не могла оказывать сколь-нибудь серьезное давление на государственную политику; в ограничении произвола и введении правовых гарантий защиты личности были крайне заинтересованы и феодалы. Мероприятиями по развитию таких гарантий в уголовном праве знаменовался конец царствования Ивана Грозного.      Еще в начале 70-х годов XVI в. осуществляются меры по смягчению наиболее одиозных проявлений опричнины, проводится некоторая реабилитация казненных. Принимаются судебные иски против опричных злоупотреблений, происходит чистка опричных рядов. 12 марта 1582 г. Боярская дума законодательно решила вопрос об ответственности за ложные доносы как того требовало правосознание широких масс, хотя и к практической выгоде в основном феодальных группировок.     Резкий переход от либеральной уголовной политики и гуманных  принципов уголовного права к безудержному террору опричнины  сыграл важнейшую роль. Н. Д. Сергеевский писал: «Смертная казнь есть одно из самых деморализующих и растлевающих народную совесть учреждений»⁸. Личность человека на Руси имела значение лишь в контексте идеологии единого православного царства.        Иван Грозный разрушил идеологический подход к личности, провозгласив себя равным богу на земле. В дальнейшем все попытки либерализации уголовного законодательства и политики казней несмогли полностью изжить вседозволенность репрессивности. 
 
 
 
 
 
 
 

2 .Источники права в Московском государстве.

     Основными источниками общерусского права в XV—XVII вв. были:  Русская Правда, Псковская судная грамота, великое княжеское (царское) законодательство (жалованные, указные, духовные грамоты и указы), "приговоры" Боярской думы, постановления Земских соборов, отраслевые распоряжения приказов, а также Литовское законодательство, судные и уставные грамоты и судебные решения по отдельным вопросам. Создаются новые сложные формы законодательства — общерусские кодексы (Судебники, Соборное Уложение), указные (уставные), в которых систематизировались нормы, не вошедшие в основной текст книги Судебников. Были сформированы Уставная книга Разбойного приказа, указные книги Поместного и Земского приказов. "Новоуказные статьи" стали промежуточным этапом кодификации русского права в период между Судебниками и Соборным Уложением (первая половина XVII в.). Все большее место в системе источников права начинают занимать разного рода частные акты — духовные грамоты, договоры ("ряды"), акты, закрепляющие собственность на землю и др.⁹ 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

3. Судебники XV-XVI веков как памятники права.

3.1. Основная характеристика Судебников.

    В первом общероссийском ("великокняжеском") Судебнике 1497 г. нашли применение нормы  Русской Правды, обычного права, судебной практики и литовского законодательства. Главной целью Судебника были распространение юрисдикции великого князя на всю территорию централизованного государства, ликвидация правовых суверенитетов отдельных земель, уделов и областей.       К моменту принятия Судебника далеко не все отношения регулировались централизованно. Учреждая свои судебные инстанции, московская власть некоторое время вынуждена была идти на компромиссы: наряду с центральными судебными учреждениями и разъездными судами, создавались смешанные ("смесные") суды, состоявшие из представителей центра и мест.¹⁰           Если Русская Правда была сводом обычных норм и судебных прецедентов и своеобразным пособием для поиска нравственной и юридической истины ("правды"), то Судебник стал, прежде всего,  "инструкцией" для организации судебного процесса ("суда").   Судебник 1550 г. ("царский") в основу которого был положен заметно переработанный Судебник Ивана III с поправками отца и собственными новыми узаконениями. Они составляют примерно 1/3 Судебника (33 статьи из 100). Как и первый Судебник, Судебник 1550 г. являлся законом  для всего централизованного государства. Он действовал с момента его издания и не имел обратного действия. В судебнике 1550 года  расширяется круг регулируемых центральной властью вопросов, проводится определенно выраженная социальная направленность наказания, усиливаются черты розыскного процесса. Регламентация охватывает сферы уголовно-правовых и имущественных отношений.        Закрепляется сословный принцип наказаний и одновременно с этим расширяется круг субъектов преступления — в него включаются холопы. Значительно определённее устанавливаются в законе субъективные признаки преступления, разрабатываются виды вины.       Кроме Судебника при Иване Грозном был принят в 1551 г. Стоглав, регулировавший нормы церковно-религиозной жизни Московской Руси. Его история такова. В феврале 1551 г. на церковном соборе в Москве Иван IV выступил с речью, в которой изложил 69 вопросов к церкви и просил дать ответы на них «по правилам Святых Отцов». Ответы деятелей церкви и составили книгу из 100 глав (Стоглав), посвященную вопросам канонической жизни. Для практического руководства Стоглав был разослан по монастырям и церквам. Но Земский собор 1667 г. отменил постановления Стоглава, и этот сборник в основном является памятником старообрядчества. В 1550-е годы в окружении Ивана IV возник Домострой – сборник бытовых, нравственно-моральных и юридических правил поведения.

3.2 Система  преступлений и наказаний.

    Под преступлением судебники понимают не только нанесение материального или морального ущерба, "обиду". На первый план выдвигается защита существующего социального и правового порядка, преступление — это прежде всего нарушение установленных норм, предписаний и вместе с тем, воли государя, которая неразрывно связывалась с интересами государства.        Деление преступлений в судебниках приобретает подобие некоей системы:

1. Политические преступления.        Судебники (ст. 9 1-го и ст. 61 2-го) квалифицируют их как антигосударственные¹¹, требующие применения смертной казни. «Государскому убойце и крамольнику, церковному татю и головному, и подымщику и зажигальнику, ведомому лихому человеку живота не даты, казнити его смертною казнею». Здесь перечислены такие преступления, как измена, заговор, призыв к мятежу, поджег с целью передачи объекта врагу, брань и бесчестье государя, шпионаж, направленные против власти. Законодатель дает лишь примерный перечень таких «лихих» дел, предоставляя суду право расширять их состав (определять впредь «иное какое лихое дело»), подводя под него иные деяния. Развитие денежной системы породило такой состав преступления, как Фальшивомонетничество (чеканка, подделка, фальсификация денег). Эти новые для законодателя составы связывались с ростом бюрократического аппарата.      

2.  Должностные  преступления.        К этому виду так же примыкает группа  преступлений против порядка управления и суда: взятка ("посул"), вынесение заведомо несправедливого решения, казнокрадство. Судебники вводят запрет на взяточничество, мздоимство, злоупотребления властью, неправый суд и пр. Уже Судебник Ивана III (ст. 19) провозглашает возможность отмены решения «неправого суда» боярина и дьяка, не устанавливая, однако, никаких репрессивных мер за него. Ст. 33–34 запрещают недельщику (судебному лицу) просить и брать «посулы» – взятки. В Судебнике 1550 г. эти деяния рассматриваются уже как уголовно наказуемые, но ответственность за должностные преступления носит сословный характер: высшее боярство выплачивает штрафы, дьяки наказываются тюрьмой, подьячие – торговой казнью.¹²

3. Имущественные преступления - кражи (татьба), разделяемые уже 1-м Судебником на простые и квалифицированные. Простая кража наказывалась торговой казнью, т.е. битьем кнутом, возмещением убытков истцу и выплатой продажи (штрафа) по решению суда. К квалифицированным кражам, требовавшим применения смертной казни, относились кражи церковные, головные (сопровождаемые убийством), кражи с поличным, совершаемые ведомым лихим человеком (рецидивистом), разбои. При отсутствии денежных средств (статка) тать выдавался «головой на продажу» и должен был отработать нанесенный ущерб (ст. 42 1-го Судебника).

4. Большое место в судебниках занимает охрана прав собственности. Штрафами и кнутом наказываются повреждение изгороди или межевых знаков земельного участка, запашка или потрава чужой земли, повреждение пчелиных ульев, бобровых гонов, истребление скота и пр.    Знают судебники и споры, возникающие из обязательств по договорам. Они, как правило, решаются полем и заканчиваются для проигравшего уплатой требуемого истцом и возмещением судебных издержек.

5. Преступления против личности. В этой группе преступлений  выделяются квалифицированные виды убийства ("государский убийца", разбойный убийца), оскорбление действием и словом. В группе имущественных преступлений много внимания было уделено татьбе, в которой также выделялись квалифицированные виды: церковная, "головная" (похищение людей) татьба, неограниченные юридически друг от друга грабеж и разбой (открытое хищение имущества). Так же входит ябедничество (злостная клевета) и преступления против чести. Они также разделяются на простые, предусматривающие имущественно-штрафные взыскания, и квалифицированные («ведомым лихим разбойником»), требовавшие применения смертной казни.

6. К преступлениям против чести судебники, в отличие от Русской Правды, относят не только оскорбления действием, но и оскорбления словом («лай» и «непригожее слово»). Споры об оскорблениях заканчивались полем и возмещением ущерба истцу.         Судебники не знают религиозных преступлений, которые, естественно, имели место и сурово наказывались. В России, как и в Европе, еретиков сжигали, но количество таких преступлений было невелико. Русскому праву не был свойственен террор ради террора, на Руси не было инквизиции. Еретиков сжигали лишь тогда, когда в их действиях видели социальную опасность. Даже в середине XVI в., когда церковь начала свой поход против светских развлечений, считая их «бесовским наваждением» (запрещалось играть в кости, шахматы, устраивать увеселения, пляски и т.п.), усиления репрессий против нарушителей не последовало. Церковь прибегала, главным образом, к покаянию и, в особенных случаях, к отлучению.   Более мягким, чем в Западной Европе, было на Руси и уголовное наказание. Смертная казнь, к примеру, применялась по Судебнику 1497 г. в 9 случаях (в германской Каролине 1532 г. – в 44). Русские летописи почти не содержат данных о казнях во время правления Ивана III. До середины XVI в., как о том свидетельствует С. Герберштейн, казни вообще применялись крайне редко, в том числе за кражи и за убийство. Не были распространены и изуверские способы казней, свойственные Европе. На Руси не отрубали части тела, не сажали на кол, не выкалывали глаза, не вытягивали кишок. Наиболее приемлемым считалось отсечение головы, повешение (для разбойников), как и в Европе, фальшивомонетчикам заливали горло металлом. В иных случаях прибегали к утоплению. Так, в 1488 г. Иван III велел «казнити, потопити в Москве реке нощью…лихих баб, приходивших с зельем к великой княгине Софье».¹³             Хотя русскому праву было чуждо изуверство ради устрашения, все же в наказаниях прослеживается стремление законодателя не просто покарать преступника, по и устрашить окружающих по принципу: «чтобы на то смотря, другим неповадно было так делать». Наказания за «коромолу» совершаются, как правило, открыто, при большом стечении народа. Судебник 1497 г. знает кнут (торговую казнь), который применяется и к феодалам, замешанным в антигосударственных заговорах. При Иване IV «раздача боли», т.е. применение палок, плетей и кнута при «наведении должного порядка», становится одним из методов государственной политики. Судебник 1550 г. вводит болевые наказания за должностные преступления: фальсификации протоколов суда, подделку документов, корыстные злоупотребления. Кнут превращается в средство пытки.  С середины XVI в. стали применяться правежи – битье толстыми прутьями по икрам ног для выбивания долга. После месячного правежа несостоятельного должника выдавали кредитору «головой для искупа». Судебник 1497 г. не знает тюремного заключения, хотя случаи заточения преступников в монастырские подвалы или башни имели место. Однако государство не имело средств для широкого применения заключения, которое долгое время оставалось уделом высокопоставленных лиц: князей, бояр, воевод. Но задачи борьбы с массовой преступностью, размножившейся в XVI в., породили тюрьмы, которые в ходе губной реформы передаются для обслуживания населению. Судебник Ивана IV упоминает тюрьму уже в 21 случае (для служилых, «лихих» людей, лжесвидетелей), но не назначает сроков тюремного заключения.         В качестве дополнительного вида наказаний за большинство преступлений выступают штрафы. Как самостоятельный вид штраф назначается за бесчестье. По Судебнику 1550 г. (ст. 26) для «гостя» он равен 50 рублям, для торгового и посадского человека – 5, крестьянина – 1 рублю. За бесчестье женщины устанавливалась двойная сумма штрафа.¹⁴     Усиление центральной власти обусловило развитие форм внесудебной, внеправовой расправы. Практика выработала такую своеобразную форму судебного процесса, как "облихование" (ст.52 Судебника 1550 г.): если подозреваемого обвиняли в том, что он "ведомо лихой человек", этого было достаточно для применения к нему пытки.¹⁵ Обвинение предъявляли 15―20  человек "лучших людей", детей боярских, дворян, представителей верхушки посада или крестьянской общины. Очевиден был внеправовой и социально ориентированный характер этой процедуры.    "Облихование" порождало особого субъекта — "лихого человека", его появление в деле придавало особую значимость данному составу преступления. К "лихим", т.е. особо опасным делам относились разбой, грабеж, поджог, убийство ("душегубство"), особые виды татьбы. Появляется понятие "крамола", т.е. антигосударственного деяния. В него, кроме перечисленных видов особо тяжких преступлений, включались также заговоры и мятежи.           Система наказаний по судебникам усложняется, формируются новые цели наказания: основными становятся устрашение и изоляция преступника. Целью властей становится демонстрация их всесилия над обвиняемым, над его душой и телом. Процедура казни превращается в своего рода спектакль, появляются новые виды казней и наказаний. Для наказаний стали характерными жестокость и неопределенность их формулировки (что также служило целям устрашения). Высшей мерой наказания была смертная казнь, которая могла быть отменена помилованием со стороны государя.  Телесные наказания применялись как основной или дополнительный вид. Наиболее распространенным видом была торговая казнь, т.е. битье кнутом на торговой площади. Членовредительные показания (урезание ушей, языка, клеймение) лишь начинали вводиться в период судебников. Кроме задач устрашения, эти виды наказаний выполняли важную символическую функцию (выделение преступника из общей массы, "обозначение" его).  В качестве дополнительных наказаний часто применялись штрафы и денежные взыскания. Как самостоятельный вид имущественная санкция применялась в случаях оскорбления и бесчестья  (ст.26 Судебника 1550 г., как дополнительный — в целом ряде случаев (должностные преступления, нарушение прав собственника, земельные споры и т.д.)¹⁶. Размер штрафа варьировался в зависимости от тяжести поступка и статуса потерпевшего.