Традиционное верование и мировоззрение народов ханты и манси

По представлениям хантов, человек, как и другие живые существа, активен и деятелен при наличии двух жизненных сил. Одна из них есть внешность, а другая спрятана внутри, в теле. В некоторых исследованиях первую не без основания называют тенью, а вторую  - душой.  Обе силы хотя и независимы, но неразрывно связаны друг с другом. Да и понятно почему: много ли сделает человек, если он без руки или ноги? А с другой стороны: много ли сделает спящий? Конечно, ничего не сделает, хотя его тело в полной сохранности. У спящего нет души. Он потому и спит, что душа покинула тело, а во сне он видит то, что видит на самом деле блуждающая душа.

Больной тоже малоактивен оттого, что злой дух либо проникает в тело и теряет душу, либо он схватил ее блуждающую в лесу. Плохо тому, чья душа не сможет вырваться  сама  или ее не сможет отобрать шаман. Человек, душа которого погибла, с одной лишь внешностью долго не проживет. Точно так же и покалеченный не проживет долго, хотя с его душой не случилось ничего плохого. Душу можно выгнать из тела искусственно. Для этого не требуется большой хитрости: можно просто внезапно испугать человека. Чем дальше отскочит душа, тем дольше человек не будет полноценным. А полноценный – это тот, кто способен пойти на охоту.

Что касается болезней, то одной из причин может быть просто механическое повреждение тела, т.е. нарушение формы. Однако повреждение не бывает случайным. Ни один человек не желает себе плохого, поэтому ранение приписывается злому духу Тарен. Он невидим, поэтому уберечься от случайных ранений можно только одним способом: вывешивая в дар этому духу красную ткань.

У хантов и манси существовал запрет оставлять на снегу отпечатки своего тела, колоть собственную тень острыми предметами, так как тень и отпечаток – это части внешности, тела. Известно, что любая часть связана с целым, следовательно, если весной растает отпечаток, то заболеет и исчезнет само тело. Точно так же обстоит дело и с тенью.

На основе этого возникает представление, что человек может навлечь болезнь на своего неприятеля. Для этого достаточно сделать из дерева изображение и слегка поранить его. Много находили и других причин, вызывающих заболевания, в том числе самостоятельный уход души. Но самой распространенной причиной считалось похищение души или поедание части тела злым духом Кынь. Это и сама болезнь, и в тоже время,  некое существо – человекоподобное, черное, с заостренной головой, приходящее к людям ночью из нижнего мира.

Лечение болезней осуществляли шаманы, но если оно не давало ожидаемый эффект, то больной переходил в другое состояние, которое отличается от болезненного еще меньшей степенью активности. Полное отсутствие движения и дыхания свидетельствует о том, что человек умер. Но это совсем не значит, что человек из бытия ушел в полное небытие. Он переходит в другое бытие, в инобытие. Потому-то пожилой хант на вопрос, есть ли у него родители, может ответить: «Есть, но они мертвые».

Ханты говорят об умершем: Том Торма питыс «К другому Торуму ушел». Умершие, потерявшие способность двигаться вновь обретают эту способность в другом – нижнем мире. Там происходит все наоборот, это зеркальное отражение мира земного. Что здесь мертвое – там живое, здесь поврежденное  - там невредимое, здесь день – там ночь. Даже время там течет в обратном направлении. И, конечно, умершего надо снабдить всем необходимым, чтобы он мог приспособиться в новым условиям. Но нож, посуду, трубку, чтобы ими можно было пользоваться в том мире, нужно слегка испортить.

Даже в настоящее время для пожилого ханта переход в потусторонний мир не является большой трагедией: ведь он уходит от одних родственников к другим. Тем более, что рано или поздно он вернется назад, благодаря обратному течению времени. По мнению хантов появление новорожденного – это  доказательство того, что похороненный когда-то глубокий старик «дожил» там до момента своего рождения и теперь начинает новую жизнь.

Таким образом, ханты считали, что жизнь идет во всех трех мирах – верхнем, среднем и нижнем. В верхнем мире все белое, там растет только березовый лес, а духи и бог Торум вечно живут, и никогда не умирают. Но они могут умереть, попав на землю, в средний мир. Там происходит не только добро. В среднем мире есть и белое и черное, поочередно сменяются и жизнь и смерть; и среди людей, и среди зверей есть и добро и зло. Здесь вечный круговорот и великая Обь где-то далеко на севере уходит вниз, течет в обратном направлении  и появляется у своих истоков маленьким ручейком, потому что отдала притокам воду, как старый человек отдал силу своим детям. А в нижнем мире живут только мертвые, там только черное, оттуда зло, там Кынь-лунг, вечный противник небесного Торума.

Впрочем, модель так называемого вертикального членения вселенной у коренных народов Сибири не является единственной и изначальной. Большинство исследователей полагает, что воззрения об этажном характере мироздания – это результат влияния южных, индоиранских культур.

Исконно сибирскими были представления о горизонтальном членении вселенной; верх связывался с верховьями рек и, как правило, с югом, а низ – с  севером. Страна мертвых, по таким воззрениям, находилась где-то в устье Оби. В разных, но во многом схожих вариантах рисует нижний мир и фольклор хантов. Ученые полагают, что в мировоззрении хантов уживались разные толкования низа и верха. Однако причины этого явления не выяснены.

Впрочем, несовместимость воззрений в общей концепции мироздания характерна не только в понимании строения вселенной. Например, согласно одним представлениям, все в мире основано на абсолютном равенстве: человек уравнен со всеми естественными и сверхъестественными существами; согласно другим - все держится на строжайшей иерархии, и общинные принципы не могут быть оправданы. Это может свидетельствовать об устойчивости разных традиций: местной сибирской и привнесенной из индоиранского мира.

Многое в мировоззрение народов ханты и манси было привнесено с шаманством.

История хантыйского шаманства не поддается расшифровке, не смотря на старания венгерских, финских и советских ученых. Ясно лишь одно: когда Сибирь была присоединена к Русскому государству, да и в последующие времена шаманство у разных народов этого обширного края было развито в разной степени. Его наиболее развитые формы, включая богатый костюм, сложную символику деталей и рисунков, длительный обряд камлания и разные способы приобретения шаманского дара, многие исследователи наблюдали у народов Алтая, Нижнего Амура, тунгусов, но только не у хантов.

Но ведь в лексиконе хантов есть термин для обозначения человека, который бьет в бубен, созывает духов-помощников и лечит больного. Этот термин – ел, елта-ку (у северных хантов чертан-ку, терден-хой), что буквально означает «ворожит человек».  «Ела!»(поворожи) – не то просят, не то приказывают люди, собравшиеся вечером у костра возле жилища шамана. И шаман должен выполнить их просьбу. А если не выполнит, то его собственные духи-помощники, которые под видом зверей, птиц и букашек беспрекословно подчиняются и разбегаются в поисках души, вдруг выходят из повиновения и хлещут своего хозяина по лицу ремнями, царапают когтями.

Ханты убеждены, что шаману нельзя отказаться от своего призвания. Стоит хотя бы раз отвернуться от духов, прогнать их, как придет их еще больше. Они будут являться во сне, заглядывать в окна, красть пищу, вернее не саму ее, а то, что насыщает едока, - дух пищи. Избранник будет недосыпать, недоедать и, наконец, умрет.

Вот это и есть одна из особенностей хантыйского шаманства. У других народов шаман повелевает людьми, т.е. стоит над обществом, а здесь он сам находится под контролем общества. Хантыйский шаман занимался охотой, рыбной ловлей и вообще обеспечивал полностью себя сам. Никаких привилегий: на медвежий праздник или на похороны – наряду с другими, а после камлания получал лишь небольшой подарок в виде кисета, рубахи, трубки. Когда алтайские шаманы за обряд камлания получали чуть ли не полстада баранов. Отсюда и роль, вес, место хантыйского шамана: он не носитель идеологии общества, а скорее отражатель ее. Да и слово идеология, по отношению к хантыйскому, социально не расчлененному, обществу подходит с трудом. Историки-первобытники чаще используют термин «мировоззрение» и «миропонимание».

Шаманы с бубнами в обществе хантов были менее заметными фигурами, чем у других народов, и это еще одна особенность хантыйской культуры.

У хантов К.Ф.Карьялайнен  различал провидцев, колдунов и ворожеев. Он считал, что появление таких фигур есть следствие деградации некогда сильно развитого шаманства. По его мнению, хантыйские шаманы в далеком прошлом  обладали множеством функций, но потом каждую из функций «присвоили» лица узкой специализации: одни стали колдовать, другие – ворожить, глядя на огонь, третьи – проделывать различные фокусы.

Позднее оформилась совершенно противоположная концепция. Ее основоположником стал В.Н.Чернецов. Он высказал мнение, что у обских угров никогда не было развитого шаманства, и обратил внимание на то, что в их необычайно развитом фольклоре совсем не фигурирует бубен.

Больше оснований предполагать, что шаманство развивалось не только из описанных древних форм. Шаманы использовали приемы всевозможных сновидцев, фокусников для укрепления своего авторитета. О том, что функции эти древнее собственно шаманских свидетельствует своеобразная связь этих людей с духами: их духов можно трогать, брать в руки. Это скорее не духи, а сами животные. В шаманских же воззрениях духи невидимы, нематериальны – это скорее образы, чем сами существа.         

3.1. Мировоззренческие аспекты охоты и рыболовства.

Традиционная культура хантов базировалась на охоте и рыболовстве. Значение этих видов деятельности общеизвестно, в отечественной и зарубежной литературе им посвящены специальные исследования.

По количеству функций, связей и отношений в культуре хантов одно из ведущих мест принадлежит луку и стреле; за ним следуют изображения животных. Предметы охоты и рыболовства и, прежде всего лук, нож, долбленая лодка дают почти полное представление об их хозяине, его характере, физических данных, поэтому обычай, запрещающий пользоваться  чужими вещами, уже сам по себе есть показатель культуры.

Впечатления о полной схожести вещей или их изображений поверхностны и обманчивы. Ханты полагают, что отличаются друг от друга не только лыжи, но и след оставленный ими на снегу, - настолько очеловеченными являются вещи.

С луком человек рождался, с луком отправлялся на охоту, с луком, колчаном и набором стрел отправлялся в потусторонний мир. Лук – это не только орудие охоты, но и знак принадлежности к мужскому полу, показатель силы. В одном историческом предании, повествующем о борьбе хантов с ненцами, говорится о том, что один из ненцев, посланный к хантам с целью разведки, увидел, как хантыйский богатырь мизинцем свел концы лука и выстрелом пробил олений рог. После этого ненцы отказались от нападения.

По сообщению К.Ф.Карьялайнена, на Васюгане миниатюрный лук укрепляли на спинке колыбели мальчика; по материалам В.И. Молодина и Н.В.Лукиной на Югане  в случае рождения мальчика в избушку для жертвоприношений приносили изготовленный ближайшими родственниками младенца небольшой лук. Признаком появления на свет мальчика считался сон, в котором фигурировал лук.  Часто родовым духам жертвовали лук, стрелы, копье, нож.

Почти повсеместно был распространен обычай, запрещающий женщине перешагивать через орудия охоты мужчины, а по сообщению К.Ф.Карьялайнена, «у северных остяков женщины (беременные или кормящие) не могут есть то, что убито стрелой».

На Югане жертвоприношение направлялось копью, которое считалось живым, а на Иртыше жертвующий обращался к богу Санге со словами: «Прошу долгой жизни для маленькой дочки, сынка, стрелы и лука».

Особого отношения к себе требовала отнюдь не каждая стрела. К.Ф.Карьялайнен уточняет, что это были стрелы, принесшие наибольшую добычу. Такое замечание чрезвычайно важно, поскольку значение лука, как основного орудия охоты выходило за пределы промыслового и даже религиозного культа и, вероятно, имело большое значение в сфере социальных отношений. В произведениях эпоса, сказках иногда речь идет о расстоянии разделяющем противоборствующие стороны, которое определяется «шириной дуги полета стрелы».

В условиях отсутствия частной собственности на землю у угорских народов, единственным указателем на «занятость» территории являлись расставленные звероловные или рыболовные ловушки, а также их обозначения. В литературе многократно описаны клятвы на луке, медведе, волке, щучьем хвосте, воде.

Надо сказать, что случаи нарушения традиционных правил поведения на промысле, как и в обществе, были крайне редки. Меры наказаний, регулирующие отношения между людьми, были часто основаны на моральном воздействии, поскольку преступление считалось не нарушением закона, а нарушением обычая. 

Подозрение в краже можно было снять клятвой. При этом клятва, даваемая на шкуре, зубе, когте или морде медведя, распространялась не только на подозреваемого, но и обязательно на подозревавшего. «Если я взял это, то пусть он меня разорвет, как я разрываю эту шкуру, но если он меня напрасно подозревает, то пусть медведь его разорвет», - сообщает У.Т.Сирелиус.

В традиционном мировоззрении клятвы на звере отличаются от клятв на воде, снегу и т.д. своим обоюдным действием, так как медведь – это прежде всего посредник.

Изображения духов, влияющих на охоту и рыбную ловлю, как и представления о них, тесно связаны с духами социального ранга, т.е. семейным, родовым духом людей всей реки и даже божествами, стоящими вообще над всеми хантами. Дух земли в воззрениях хантов является создателем медведя и росомахи; лесной дух – соболя, лисицы, белки, куницы; дух неба – лося, оленя, а создатель рыб дословно так и называется кул тете юнг. Эти животные находятся в подчинении у своих создателей, а он – их покровитель, поэтому именно духи насылают на человека болезни за неправильное обращение с промысловыми животными.

Судя по литературным и другим источникам, все духи независимо от направленности своих функций имели очень большое значение как сила, объединяющая народ.

Культура охотников и рыболовов не могла  не проявиться в фенологическом календаре хантов. В разных группах месяцы – периоды – носят разные названия, однако имеются и общие – они-то и отражают культуру охотников-рыболовов. Например, в большинстве районов проживания хантов май называют периодом прилета гусей и уток; июнь – малых запоров; ноябрь – началом охоты.