Тони Блэр и его вклад в политическую жизнь современной Великобритании

     В 1983 году был избран членом Палаты общин  британского парламента. Примыкал к  правым лейбористам, сторонникам партийной  реформы. В 1980-х годах занимал  различные посты в теневом  кабинете министров, стал членом национального  исполнительного комитета партии. В 1992 году новый лидер лейбористов  Джон Смит назначил Блэра на пост министра внутренних дел в теневом кабинете, а после смерти Смита в 1994 году Блэр возглавил партию [16].

     Блэр  интенсивно проводил партийную реформу: стремился сделать позиции партии более центристскими и более привлекательными для избирателей, уменьшить роль традиционных связей с профсоюзами, за что получил прозвание крестного отца «нового лейборизма».

     В 1997 году Лейбористская партия одержала убедительную победу на всеобщих парламентских  выборах, и Блэр занял пост премьер-министра. Правительство Блэра проводило  политику по децентрализации государственной  власти, урегулированию конфликта в  Северной Ирландии, реформированию социальной сферы и налаживанию отношений  с Европейским Союзом [9].

     В 1999 году Великобритания приняла участие  в югославском конфликте (Блэр поддерживал выдвинутую США концепцию «гуманитарной интервенции»).

     В 2001 году Лейбористская партия вновь  получила большинство на парламентских  выборах. Второй срок Блэра на посту  премьер-министра проходил под знаком начатой Соединенными Штатами «войны против террора». Великобритания принимала участие в военных операциях в Афганистане в 2001 году и в Ираке в 2003 году. Такой внешнеполитический курс правительства Блэра вызывал недовольство в лейбористской партии и в стране в целом [16].

     В 2003 году разгорелся скандал вокруг репортажа BBC News о подтасовках разведывательной информации в предвоенный период и самоубийства эксперта по биологическим вооружениям Дэвида Келли. Хотя в январе 2004 года независимая комиссия сняла с Блэра обвинения в подтасовках и давлении на Келли, критика в адрес премьера и правительства не утихала. Сам Блэр продолжал настаивать на правильности избранного внешнеполитического курса [1].

     В 2005 году Блэр в третий раз подряд привел лейбористов к победе на парламентских  выборах, однако число мест партии в  парламенте в сравнении с предыдущими  выборами значительно сократилось. Утрате популярности премьера и его  партии способствовала публикация новых  материалов о периоде подготовки к войне с Ираком. Выборы в муниципальные  органы власти в мае 2006 года лейбористы проиграли. Уровень поддержки Блэра  в стране достиг рекордно низких показателей, а в самой партии росло движение противников премьер-министра. В  это же время Блэр столкнулся с  новой волной критики в связи  с политикой Великобритании в  Ираке [16].

     В мае 2006 года под давлением критики  Блэр сообщил, что летом 2007 года планирует  уйти в отставку. Наиболее вероятным  преемником Блэра считали его  давнего соратника Гордона Брауна, министра финансов, который, по мнению наблюдателей, в годы премьерства  Блэра практически единолично руководил экономической политикой страны. 16 ноября 2006 года премьер-министр официально назвал Брауна своим преемником [10].

     В марте 2006 года начался громкий скандал  вокруг предвыборной кампании, проведенной  лейбористами в 2005 году: он известен под  названием «займы за пэрство». Выяснилось, что некоторым спонсорам партии в обмен на крупные денежные займы были предложены почетные звания. 14 декабря 2006 года премьер-министр дал следствию показания по этому делу [2].

     10 мая 2007 года Блэр сделал долгожданное  заявление о дате своей отставки: он сообщил, что покинет пост  премьера 27 июня того же года. 24 июня в Лейбористской партии  прошли внутренние выборы, по  результатам которых Браун стал  лидером лейбористов. 27 июня Блэр  официально ушел с поста главы  правительства, уступив его Брауну [7].

     В тот же день четыре стороны, участвующие  в процессе ближневосточного урегулирования («Ближневосточный квартет» – Россия, ЕС, США и ООН) утвердили Блэра в качестве своего специального представителя в регионе. В связи с этим экс-премьер покинул свое место в Палате общин. В январе 2008 года Блэр также был назначен старшим советником и членом совета по международным связям крупного американского банка JPMorgan Chase [11].

     Блэр  стал рекордсменом среди премьеров-лейбористов  по продолжительности пребывания на посту. Он был самым молодым лидером  Лейбористской партии в истории  и самым молодым премьер-министром  Великобритании почти за 200 лет. Единственный из лидеров лейбористов, Блэр привел партию к трем победам на всеобщих выборах подряд. С другой стороны, противники Блэра считают, что его  политика привела к расколу внутри партии и в обществе в целом.

     2.2. Преобразования в сфере образования

     Сначала обозначим преобразования в сфере  образования. Почти никто в Великобритании не верил, что это случится: против были и оппозиция, и левое крыло правящей Лейбористской партии, и студенты, и профсоюзы, и общественность вообще. «Все опросы общественного мнения показывают непопулярность этой идеи, но правительство упорно ее проталкивает», - жаловался накануне 28 января корреспонденту Би-би-си член Палаты общин Фрэнк Добсон, один из левых лейбористов. Новый закон, который должен заменить действовавший ранее Закон о высшем образовании (The Higher Education Bill), подвергся сокрушительной критике в прессе и получил презрительное прозвище «Top-Up Fees Bill» (Закон о дополнительных счетах за образование) [16].

     Накануне  первого чтения закона в парламенте министр образования в теневом  кабинете либерал-демократов (партии, быстро становящейся «второй силой» в Великобритании – в условиях кризиса в рядах консерваторов и резкого падения популярности лейбористов), член Палаты общин Фил Виллис выпустил специальное заявление, в котором пророчил, что правительственный закон разрушит систему образования Великобритании на «веки вечные» (заявление так и называется: «Top-Up Fees Bill Will Damage Education Forever!») [7].

     Студенты  Оксфорда и примкнувшие к ним  студенты Брукса и Раскин-колледжа захватили главное здание лектория (Examination School) Оксфордского университета - в знак протеста против планов правительства. Причем их поддержали не только свои, британские, студенты, но и студенты ФРГ. К моменту начала обсуждения законопроекта Национальный профсоюз студентов собрал митинг прямо перед стенами Вестминстера. Ничего не помогло. «Top-Up Fees Bill» прошел 316 голосами против 311. Противники Блэра успокаивали себя тем, что это – пиррова победа (перевес в 5 голосов в парламенте, где правящая партия имеет в Палате общин большинство в 161 голос, - это скорее позор). Иен Гибсон, один из лидеров левых лейбористов в парламенте, публично поклялся, что не будет спать, пока не добьется отмены этого закона. Студенческие организации тоже клянутся, что борьба не закончена. Но все это уже – сотрясение воздуха.31 марта «Top-Up Fees Bill» благополучно прошел второе чтение в Палате общин. Бюрократическую машину уже не остановить [12].

     Тони  Блэр дал всем ясно понять, что принятие этого закона – вопрос не культуры и не экономики, а политики, увязав его с вотумом доверия правительству (то есть подвергнув шантажу собственную партию). «Back me or sack me (Поддержите меня или отправьте в отставку)», – заявил он своим оппонентам в рядах лейбористов. Никогда не отличавшийся особой рискованностью, Блэр вдруг проявил просто чудеса храбрости, поскольку его репутация и без того висела на волоске из-за скандала в связи со смертью бывшего правительственного эксперта по вооружениям Дэвида Келли, разгласившего данные о фальсификации правительством и спецслужбами «иракского досье». Оба события - и принятие «Top-Up Fees Bill», и обнародование вердикта комиссии лорда Хаттона по «делу Келли» - произошли практически одновременно [14].

     Что же могло послужить причиной таким  преобразованиям, такому политическому  поведению Блэра? Эта, образно выражаясь, «плетка» имеет название: власть корпораций. Именно корпорации вынудили правительство лейбористов уже второй раз подряд менять Закон о высшем образовании, коммерциализируя и примитивизируя высшую школу Британии и разрушая ту систему образования, которую сами же лейбористы создали в «дотэтчеровский» период - начиная со времен Гарольда Вильсона. Действия лейбористов сегодня определяются присоединением страны к Болонскому процессу. Именно лейбористский министр образования баронесса Тэсса Блэкстоун подписала оба основополагающих документа Болонского процесса - и Сорбоннскую декларацию (1998), и Болонскую (1999). Сразу после этого лейбористы отменили бесплатное образование в государственных вузах (а в Великобритании все вузы, кроме одного, государственные), введя плату за обучение в размере 1125 ф. ст. в год. Правда, шотландцы, к их чести, отбились – и платное образование было введено только в Англии и Уэльсе. Результат того, что на образовании стало можно серьезно заработать, был легко предсказуем заранее: в стране стали как кролики плодиться новые и новые университеты (это же теперь доходный бизнес) с чудовищным качеством образования (то есть всё, как у нас). А поскольку все они тоже были вузами государственными и студенты по закону платили не полную сумму, а в лучшем случае треть - остальное доплачивало государство, денег в бюджете на высшую школу стало катастрофически не хватать.

     Осталось  подождать, когда руководство получающих все меньше денег из казны и  потому нищающих университетов дружно возропщет, - и «пойти ему навстречу». Что Блэр сейчас и сделал. Он заявил: раз у государства нет денег на высшее образование, пусть за образование платят сами студенты. При этом Блэр прибег к социальной демагогии геббельсовского образца. «Справедливо ли, - спросил он, - облагать дополнительным налогом большинство населения, которое не училось в университетах? По-моему, нет». Этому предшествовал также хорошо срежиссированный «бунт» ректоров и вице-канцлеров наиболее престижных университетов острова (входящих в так называемую Russel Group), которые потребовали – в связи с падением престижа британских дипломов – разрешить им «выйти на рынок» и самостоятельно устанавливать цены за обучение (по их утверждениям, это 12 тыс. ф. ст. в год), а также разрешить неограниченный набор иностранных студентов (которые платят за образование полную стоимость) [4].

     В результате по «Top-Up Fees Bill» стоимость высшего образования в Британии с 2006 г. возрастет до 3 тыс. ф. ст. в год. При этом вводящаяся система внешне выглядит вроде бы гуманно. Студенты из бедных семей, доказавшие свою талантливость, вправе рассчитывать на то, что они получат от государства безвозмездную ссуду на 1200 фунтов и, если повезет, поддержку от университета в размере 300 фунтов. Это не все. Предполагается, что студенты, если они не будут возражать (а они не будут, это очевидно), смогут платить деньги не сразу, а по окончании университета, - притом лишь начиная с момента, когда они станут зарабатывать не менее 15 тыс. ф. ст. в год. Сами выплаты при этом не должны быть меньше 9% ежегодных доходов. Пока же платить за студентов будет государство. Формально это будет выглядеть так: государство предоставит студентам беспроцентные кредиты. Казалось бы, при чем тут корпорации? И из-за чего протесты? Все это выглядит как чистой воды благотворительность [7].

     А вот при чем. Если у британского  государства сегодня не хватает  денег для того, чтобы оплатить часть расходов на высшее образование, откуда вдруг возьмутся деньги, чтобы  оплатить все расходы? И при этом в течение минимум 5 лет подряд не получая никакой отдачи (а многие студенты, например медики, учатся дольше). Правительство предполагает брать на эти цели кредиты у частных банков. Итак, за высшее образование все равно заплатит рядовой налогоплательщик (тот самый, который, по Блэру, «в университетах не учился») [12].

     Но  крупный капитал теперь «сажает  на крючок» не только государство, но и выпускников университетов. Поскольку  теперь все выпускники станут должниками. Среднестатистический британский студент уже сегодня покидает университет с долговой петлей на шее в 15 тыс. ф. ст., а студент-медик - в 50 тыс. ф. ст. Этот долг набегает из-за того, что стипендии в британских вузах отменены, а пособия и учебники, расходные материалы, реактивы и т.п., в том числе жилье и питание, студенты должны оплачивать из своего кармана. Теперь на выпускниках повиснет еще долг по кредиту на образование. Между тем, как показал опыт США, те, кто выплачивает по кредиту (например, за жилье), - идеальная рабочая сила, с точки зрения корпораций. Должники не бунтуют. Тот, кто платит по кредиту, несвободен. Меньше всего он рискнет спорить с начальством на работе, отстаивать свои права, противоречить работодателю: он до смерти боится потерять работу - и, следовательно, возможность продолжать регулярные выплаты по кредиту (как известно, кредитор, если ему не платить, вправе отобрать за неуплату имущество должника - дом, например) [4].

     Здесь особенно циничным выглядит то, что  британские выпускники будут платить  не сразу после окончания вузов, а лишь тогда, когда они начнут зарабатывать свыше 15 тыс. ф. ст. в год. Между тем годовой доход, например, преподавателей-лекторов, объединенных в Профсоюз лекторов Великобритании (большинство профсоюза состоит  из недавних выпускников университетов), меньше этой суммы. Таким образом, это  условие «Top-Up Fees Bill» растягивает период, в течение которого выпускник вуза вынужден быть зависимым и покорным, боящимся отстаивать свои политические и социальные права.

     Кроме того, прямой интерес корпораций в  «Top-Up Fees Bill» заключается в том, что новый закон ставит во главу угла конкурентоспособность британского образования. Спрашивается: а кто сейчас является конкурентом британской высшей школы? Высшая школа США. В чем проявляется эта конкуренция? В том, что за время «рейганомики» в США было открыто большое количество новых университетов, обучающих студентов де-факто по ускоренным методикам, и в том, что и во многих старых вузах были внедрены новые программы обучения, ориентированные на массовое производство сверхузких специалистов, не обладающих достаточным запасом знаний (тем более - фундаментальных знаний), которые могли бы обеспечить им хотя бы относительную независимость от работодателя (за счет знания «смежных областей» и, следовательно, «смежных профессий») [4].

     Такие наемные работники идеальны для  корпораций, особенно в условиях массовой безработицы. С одной стороны, они  обладают дипломами о высшем образовании, с другой – фактически имеют лишь среднее техническое образование, и то в пределах своей узкой специальности, то есть такое, которое дают обычно не средние специальные учебные заведения (техникумы), а курсы.

     Такие наемные работники, в силу своего ограниченного образования и  ограниченного кругозора, не только боятся отстаивать свои права из страха потерять узкоспециализированную работу, но и просто не способны понять, как  именно работодатель нарушает их права, как именно на них наживаются корпорации - и даже просто как выглядит экономическая  стратегия их работодателя. Пример выпускника «рейганизированного» вуза, имеющего диплом о высшем техническом образовании, но не способного вычислить процент к проценту, стал уже хрестоматийным [2].

     С точки зрения корпораций, работающих на англоязычном рынке (то есть таких, где документация ведется на английском), британские выпускники вузов все  еще слишком квалифицированны (overqualified), то есть слишком много знают, и потому менее, чем хотелось бы, управляемы, менее пригодны для того, чтобы стать безропотными винтиками корпоративной машины. Именно это «недоразумение» призван исправить «Top-Up Fees Bill».