Степи Кулундинские

         - Что вы, барин, - с испуганным  чистосердечием ответил управляющий, - тут их и в десять тысяч  не убрать!...

          Улыбалась молодая хозяйка, улыбались  гости. Затаил самодовольную улыбку  и сам барин. 

                                        ПОД ПЯТОЙ МИРОЕДА.

  Сорокин  был несметно богат и до  безумия скуп. Река Карасук, служащая  границей, разделяющая арендования  земли мироеда от земель новоселов,  которых он очень ненавидел,  т.к. новоселы селились на ранее принадлежащих ему землях, была очень рыбной.

   И горе тому рыболову – любителю, который переплывает за половину  реки, т.е. ближе к его берегу. Как шакалы набрасывались на рыбака сорокинские сатрапы, изобьют беднягу и отберут рыбу.

    Небольшое соленое озеро, что в пяти километрах южнее Карасука, тоже было доходной статьей мироеда. Он продавал озерную белую глину, что служила для побелки крестьянских изб. Брал он деньги и с тех, кто купался в этом озере или брал для лечения лечебную грязь. На нем он хотел построить грязелечебницу.

Для своего выезда и для выезда домашней челяди он имел чистопородных лошадей и много городских экипажей. Была одна шикарная коляска даже выписанная из Москвы. Обычно в нее впрягали тройку лошадей. Летом на ней объезжал свое имение или прогуливался по окрестным селам сам хозяин.

     Особенно излюбленной манерой жены Сорокина было каждый вечер на тройке кататься  по самому ближайшему поселку Царскосельскому и дразнить ребятишек дешевой карамелью и орехами.  Набрав горсть этой смеси, бросит в дорожную пыль, ребятишки с жадностью, толкая друг друга, набрасываются на « добычу « , а она отъедет несколько саженей и снова бросит немного злосчастной детской приманки и любуется, как дети деревенской бедноты дерутся в пыли, добывая сладость. Уедет барыня, ребята расходятся по домам, кто с подбитым глазом, кто с разорванной рубашкой, кто с тяжелыми ушибами на голове.

 Поездка  Сорокина в Павлодар или Омск  была обставлена с большой  роскошью. В главном экипаже сидел  по обыкновению сам хозяин , а в остальных семи – восьми его приказчики и прислуги. Для такой свиты требовалось более 20 лошадей, которые по предварительному извещению готовились.

    Такой роскошный образ жизни сближал Сорокина должностными государственными лицами. Он не нес никакой общественной должности, но однако имел большой вес в волостной и даже уездном управление, в результате чего деспотические действия всегда оставались безнаказанными. Казахи и бедные крестьяне были лишены всякой возможности противодействие ему. Особенно бедные казахи раболепно подчинялись всем его приказанием. Глава семьи, Сорокин, умер в 1911 году. Во главе награбленного хозяйства остались жена и сын. У многих старожилов, особенно у казахов, неизгладимы в памяти сорокинский гнет и эксплуатация.

  Помнят старожилы и грабители купца Назарова, прожившегося в селе Благодатном. Этот период был молочным монополистом в наших местах. Во всех населенных пунктах были его сливкоотделение, а в крупных селах – маслозаводы и лавки. Этот мироед за бесценок скупал молоко и хлеб и другие сельскохозяйственные продукты, а продавал товары населению по дорогой цене. Прибывшие в Кулундинскую степь новоселы в своем большинстве батрачили у Сорокина, Назарова и других кулаков \ мироедов. Всюду царила нищета и бесправие.                  

                                       ПРИШЛИ   ИЗЫСКАТЕЛИ. 

      Это произошло майским воскресением  1912 года. Погода на редкость выдалась  теплой, солнечной. Пожилые мужчины,  парни и подростки поселка Красносельского ( ныне село Красносельского ) собрались зорить утиные гнезда на болоте, что сейчас расположено на южной окраине нашего города. Это болото в то далекое время было многоводным. Его берега покрывали густые заросли камыша и кустарника, а вокруг расстилались богатые луга.

     Набрав изрядное количество яиц,  любители зорить птиц выбрались на северный берег болота и занимались кто чем: одни укладывали поудобнее добычу, другие отжимали и сушили на солнце подмокшую одежду. Только юркий и любознательный подросток Анисек внимательно вглядывался в даль безлюдной степи. На опушке небольшого колочка он заметил конную упряжку и группу людей, производивших непонятную для него работу.

             - Смотрите, смотрите ! – удивлено воскликнул Анисек. – Что это там делаю люди?

    Все посмотрели в указанное  Анисеком направлении и увидели рабочих с раскрашенными в разные цвета вешками и интелегентного человека  смотрящего в какую – то трубочку, установленную на треноге. Ребятишки пустились к работающим незнакомцами. Человек, смотревшие в небольшую трубочку, установленную на  треноге, окинул острым взглядом крестьян и детей:

               - Вы откуда будете? – с улыбкой спросил он, на миг оторвавшись от прибора.

               - Из Красносельского Царскосельского, - вразнобой загалдели все. – Вон избы видать.

               - А умеют ли у вас в деревне  бабы варить щи? А то мы живем в Озеро-Титовом, у чалдонов, так они неплохо стряпают, а варить щи не умеют.

               - У нас умеют! – заявили почти в один голос любители яиц, но больше всех кричал Анисек.

              - Моя бабушка и мама варят  очень вкусные щи, - вертятся у ног большого человека со смешинками в глазах, захлебываясь, говорил он.

   Тогда Калина Романович Капустин, - так звали этого человека, подал команду своим рабочим укладывать все свои инструменты, а сам, устроившись поудобнее в дрожках, подозвал Анисека.

             - Веди-ка – ты нас к своим, - шутливо сказал он мальчишки.

     Подъехав к дедушкиной хате, Анисек быстрого соскочил с дрожек и стал привязывать лошадей. Калина Романович помог ему. Услышав в топот лошадей и стук колес, дед Матвей вышел из хаты, за ним бабка Марья, сын Петр, сноха Пелагея  и другие домочадцы. Поздоровавшись с хозяевами, Калина Романович обратился к бабке Марье:

           - Ну, старая, накорми нас, приезжих людей, хвалеными твоими внуком русскими щами. 

         Поклонившись незнакомцам, бабка  Марья пригласила их в хату, сама вместе со снохой Пелагеей  стала спешно накрывать на  стол и приглашать гостей.   

            - Сытно пообедав, Калина Романович  отблагодарил бабку Марию и  ее сноху Пелагею за вкусно  приготовленные щи, а затем под  навесом сарая гости улеглись  отдыхать в наспех приготовленные  постели. Пока незнакомцы отдыхали, жители небольшого, недавно заселившегося поселка собрались у избы деда Матвея и судачили на различные темы. Но больше всего их интересовал обмер земель: для чего он, может хотят отобрать землицу?...

        - Не думайте ли вы отобрать  у нас земельку? – прямо, без обиняков спросил Калину Романовича, когда тот отдохнул, сын деда Матвея Петро.

      - Думаем, - ответил вдруг нахмурившись, «землемер «, - будет здесь строить  железную дорогу и станцию. 

    Мужики сначала притихли, а потом заволновались, как растревоженные грачи.

     - А скажи – ка нам, пожалуйста, господин, - продолжал Петру, -в каком месте намечается строительство?

    Калина Романович оказался на  редкость добрым и откровенно