Становление и развитие крепостного права в России

      Что же  касается сроков действия закона  “ о заповедных летах”, то  о них

довольно  определенно  свидетельствует  запись  в  приходо-расходной   книге Волоколамского монастыря от 6 января 1595 года. Речь идет о сборе  долгов  с монастырских крестьян. Монастырский старец Мисаил Безнин по  этому предмету сделал  распоряжение,  чтобы  не  собирать  долгов  с  крестьян,  живущих  и собирающихся жить и впредь за  монастырем.  “А  будет  государь  изволит,  - продолжает старец, - крестьяном выходу быть, и которые крестьяне пойдут,  и на  тех...  деньги  имати”.  То  есть  предполагалось,  что  государь  может объявить в любой момент “выход”. Об это говорят и другие факты  –  крестьяне в своих подрядных записях 80-х годов XVI века иногда писали, что они  крепки своим хозяевам только на время “заповедных годов”, до “государевых  выходных лет”. Иными словами, закон  о  “заповедных  годах”  был  известен  как  мера временная,   “покамест    земля    поустроиться.”    Однако,    “временность затянулась... закон прочно и  надолго  лег  в  основу  дальнейшего  развития крепостного права в России ”.  Основной  причиной  прочного  укоренения закона об отмене  Юрьева  дня  являлась,  прежде  всего,  заинтересованность основной массы помещиков в сохранности этой меры. Не даром в течение  первой половины XVII века  они  сначала  слезно,  а  потом  и  с  угрозами  просили правительство о полной отмене Юрьева дня, указывая при  этом  на  незаконное сманивание  крестьян  более  крупными  помещиками,  монастырями  и  Троицкой лаврой, в частности. Это  в  действительности  имело  место,  так  Л.  Шишко говорит, что ” когда они (богатые землевладельцы) нуждались в рабочей  силе, они посылали перед Юрьевым  днем  своих  приказчиков  выкупать  крестьян  из долгов и переводить на свою землю. У  богатых  помещиков  крестьянам  жилось легче, чем у мелкопоместных и они  охотно  соглашались  на  такую  сделку... ” После выхода закона “о  заповедных годах”  его   выгоды   для   себя   почувствовали   все   виды   и   разряды землевладельцев.

 Делая краткий вывод  из упомянутой  выше  дискуссии,  следует  отметить недостаточную точность доказательств сторонников как  одной,  так  и  другой позиции. К недостаткам  идеи  о  наличие  указа  о  прикреплении  относится, прежде всего, отсутствие самого указа, а также более или  менее  достоверных ссылок на него в исторических первоисточниках, что же касается точки  зрения Ключевского, то и его утверждение  о  “долговом  холопстве”  не  может  быть признано абсолютно верным,  поскольку  ситуацию  можно  толковать  в  данном случае двояко – крестьянин может задолжать землевладельцу и даже  прожив  на его земле  год  или  два,  потерять  право  выхода,  так  же  как  и  другой крестьянин может прожить на земле господина 10 лет,  при  этом,  не  беря  у него  ничего  в  долг  и  также   лишиться   права   перехода   по   причине старожильства.

      Таким образом,  вопрос о том, пыталось ли  государство ускорить  процесс закрепощения   крестьян,   или   он    развивался    согласно    объективным закономерностям, остается в науке на повестке  дня  и  его  решение  главным образом зависит от  исторических  источников,  которые  вероятно  еще  будут обнаружены.

      В 1592 году  начинается новое описание  земель,  сопровождавшееся  (как уже упоминалось) “временной”  отменой  Юрьева  дня.  Впоследствии,  писцовые книги   стали   считаться    основанием    крестьянской    крепости.    Этот государственный акт явился  обобщением  долголетней  практики  использования писцовых книг и выписей из  них  для  удостоверения  владельческих  прав  на крестьян. Так, например, в Важской грамоте 1552 года содержится  предписание органам земского самоуправления: ” Старых им своих тяглецов  хрестьян  из-за монастырей выводить  назад  безсрочно  и беспошлинно...  сажать  по  старым деревням... кто в которой жил преже того...”. Каким образом местные власти могли доказать старину крестьян, как не ссылкой на писцовые  книги?  Имеются и  прямые  свидетельства  источников  о  закрепощающем  характере  записи  в писцовые книги.  Так,  власти  Никольского  Корельского  монастыря в своей челобитной,  относящейся  к  началу  1592  года  о  бегстве   "старинных" монастырских крестьян в доказательство своих  прав  ссылались  на  записи  в писцовых книгах. В свою очередь  и  издание  общего  закона  о  прикреплении крестьян должно было быть подготовлено соответствующим  общим  описанием.  А введение заповедных лет на этот период, во-первых,  удовлетворяло  интересам дворянства, а во-вторых, способствовало более точному описанию,  между  тем, режим заповедных лет по  мере  проведения  описания  все  более  укреплялся, потому что под запрещение выхода подводилось юридическое  основание  в  виде писцовых книг.

Указ о пятилетнем сыске  крестьян от 24 ноября 1597 года

      Между тем,  несмотря на всю свою приниженность  и забитость крестьяне не желали мириться с новым своим положением. Всеми имевшимися у них  средствами они протестовали как умели. Истории известны массовые крестьянские  волнения в  этот  период,  однако  наиболее  распространенной  и  излюбленной  формой протеста для крестьян  был  побег.  В  этом  отношении  служилые  люди  были наиболее уязвимы. Во-первых, им приходилось часто отлучаться из дома  и  они не могли организовать эффективную охрану “живого  инвентаря”,  а  во-вторых, мелкие помещики ничем не могли содействовать властям в поисках бежавших.  Да и аппарат государственной власти был далеко не достаточен,  чтобы  поспевать с выполнением бесчисленных челобитных, которые сыпались с разных  сторон  от служилого люда. В такой обстановке появляется знаменитый указ от  24  ноября 1597 года. Этим указом устанавливалась пятилетняя давность исков на  беглых крестьян. Землевладельцы, у которых выбежали крестьяне  за  5  лет  до  1597 года и которые успели в этот срок подать челобитную  о  сыске  беглых,  могли рассчитывать  на  содействие  со  стороны  государственной   власти:   таким землевладельцам, говорит указ “ давать  суд  и  сыскивать  накрепко  всякими сыск и по суду и по сыску тех беглых крестьян с женами и детьми и  со  всеми животы возити назад, где кто жил”. А относительно крестьян, выбежавших за  6 и более лет и относительно которых в течение  этого  срока  не  было  подано челобитья, “ суда не давати и назад их, где кто жил не  возити”.  В  нашей исторической науке этот указ не раз подвергался толкованию, с одной  стороны потому, что он интересен сам по себе, как закон,  сыгравший  важную  роль  в судьбе  крестьянства,  с  другой  –  потому  что  долгое   время   это   был единственный  документ,  дающий  сколько-нибудь   определенное   понятие   о крепостных и беглых. Больше всего интересовал ученых вопрос  о  том,  почему устанавливается  именно  5-летний  срок  сыска,  что   могло   произойти   с крестьянами в период с 1592 по 1597 гг. Кстати, именно здесь следует  искать истоки дискуссии о законодательной отмене Юрьева дня в конце XVI века,  суть которой была изложена выше, поскольку вполне уместным  казалось  утверждение о том, что действия крестьян уходивших от своего землевладельца  после  1592 года (когда предположительно и был  принят  законопроект,  отменяющий  Юрьев день) признавались незаконными и потому ушедшие подлежали сыску и возврату.

      Дает повод  для размышлений взгляд на  закон  от  24  ноября  1597  года

В.О.Ключевского.  Историк  говорит  о  том,  что,  несмотря   на   признание некоторыми  данного  закона  первым  актом,  указывающим   на   прикрепление крестьян,  содержание  указа  не  оправдывает  сказания.  В   самом   законе говорится только о том, что крестьянин бежавший  не  ранее  чем  1  сентября 1592 г. (нового года) и землевладелец вчинит  иск о нем,  то  крестьянина вместе с женой,  детьми  и  имуществом  следует  вернуть  на  прежнее  место жительство. Если условия побега не соответствуют вышеозначенным  (крестьянин убежал ранее сентября 1592 года, землевладелец  не  подал  иск),  крестьянин освобождается от преследования. Ключевский полагал что “указ говорит  только о беглых крестьянах, которые покидали своих землевладельцев  “не  в  срок  и без отказу”, т.е. не в Юрьев день и без... явки со  стороны  крестьянина...,соединенной обоюдным расчетом... Этим законом  устанавливалась  для  иска  и возврата  временная  давность,  так   сказать   обратная...   не   ставившая постоянного срока на будущее время”. Согласно Ключевскому, закон был принят с целью прекратить  затруднения  и  беспорядки,   возникавшие   в   судопроизводстве вследствие множества и запоздалости исков о беглых  крестьянах.  Сам  же  по себе  закон  не  вносил  ничего  нового  в  право,  а   только   регулировал судопроизводство о беглых крестьянах.

      Другие  исследователи, в частности Б.  Греков говорили о том,  что   этот

закон “ с одной стороны  признает, что крестьянин крепок своему хозяину, а  с другой мирится с фактом бегства и даже  его легализирует” .Закон этот был выгоден тем, к кому бежали крестьяне, т.е. крупным  землевладельцам,  которые  могли  прятать  у себя крестьян, и абсолютно не выгоден мелкому помещичеству.

      А между  тем терпение крестьянства было  вовсе не безграничным, они   все чаще старались бежать туда, где бы не было вообще  никаких  землевладельцев. Объединяясь, такие крестьяне могли выносить требования от общего  имени.  На фоне общего нестабильного  положения  в  стране,  которым  характеризовалось Смутное время в России, крестьянские выступления были как нельзя некстати  и потому правительство  было  вынуждено  пойти  на  некоторые  уступки.

Указы Бориса Годунова

      Положение  находящегося в это  время   у  власти  Бориса  Годунова  было весьма неустойчивым.  Боярское  население было изначально против Бориса и, несмотря на мелкие уступки с  его  стороны, продолжала считать своим врагом. Угодить  служилому  люду  значило  ухудшить положение крестьянства, которое к тому времени показало, что оно  далеко  не бессловесно  и  не  невесомо  в  общем  ходе  жизни  Руси.  Каждая   уступка крестьянству влекла за  собой  недовольство  боярства,  но  не  делать  этих уступок правительство Бориса не могло. Оно было вынуждено  предпринять  шаги к некоторому облегчению положения крестьян. Так появился указ от 1601  года, в котором Борис давал крестьянам  выход  “от  налог  и  продаж”.  Существует мнение, согласно которому данный указ был принят в  результате  сиюминутного решения по “требованию момента”. Известно, что выход,  связанный  с  Юрьевым днем был дозволен в период с 19-20  ноября  по  2-3  декабря  (неделя  до  и неделя после), указ же был подписан только 28 ноября  (правда,  срок  отказа был продлен, но это и было сделано, очевидно, потому, что издан  он  был  не вовремя...). Отсюда напрашивается вывод,  если  бы  разрешение  выхода  было мероприятием строго обдуманным и запланированным,  правительство,  очевидно, издало бы  этот  указ  в  более  подходящее  время,  иными  словами,  вполне вероятно, что этот указ был не более  чем  защитной  реакцией  на  возникшие обстоятельства. В 1602 году (опять- таки за два дня до 26 ноября) был  издан новый указ, который по содержанию близок  был  к  предыдущему,  но,  тем  не менее, содержал  новы  положения,  запрещающие  бесчинства  землевладельцев, которые, препятствуя уходу крестьян,  в результате чего возникали бои и грабежи.

      Между   тем,  половинчатые  меры  Годунова  не  привели  к   ослаблению социальной  напряженности,  озлобив  как  бояр,  так  и  крестьян,  желавших большего. И следующие крупные мероприятия в  области  крестьянской  политики были проведены уже правительством Шуйского.

Указ Шуйского от 9 марта 1607 года

.

      Указ Шуйского  от 9 марта 1607 года рассматривался  в  боярской  думе  и был составлен в целях борьбы с крестьянским движением. Безо всякой  шаткости указ объявляет  всех  частновладельческих  крестьян,  записанных  за  своими господами  в  писцовые  книги  1592  года  крепкими.  Далее  тот  же   закон устанавливает:

1) на беглых крестьян  и  холопов  15  лет  сыска;

2)  вводит десятирублевый  штраф  за  принятие  беглого;

 3)увеличивает “пожилое” до  3рублей в год, вкладывая в это понятие новый смысл – теперь,  это не  плата хозяину при выходе крестьянина, а штраф  за  держание  у  себя  беглого;

4) разрешает нанимать чужих  крестьян  на  временную  работу  только  с  ведома господина, которому  принадлежит  крестьянин;

5)устанавливает  обязательный сыск крестьян. Этот закон действовал очень  долго.  Он  как  законодательный акт канул в вечность вместе с падением Шуйского, но дух его был жив. “Он  не умирал, да и не мог умереть, поскольку землевладельцы требовали  дальнейшего укрепления за ними  рабочих  рук  и  поскольку  власть  находилась  в  руках землевладельцев”

      Таким   образом,  при  определенной  направленности   законодательства, касающегося крестьян, неудивительно, что в середине  XVII  века  с  изданием Соборного Уложения (1649 г.), они оказались  окончательно  прикрепленными  к земле помещиков.

Соборное Уложение 1649 года

      Уложение 1649 года содержит совокупность правовых  норм о крестьянстве, определяющих его  место  в  общественной  структуре  того  времени.  Целиком посвящена крестьянам XI - “ Суд  о  крестьянах  ”,  в  ней  собраны  законы, регулирующие  правовые  взаимоотношения  феодалов   по   вопросам   владения крестьянами. Тем не менее, правовые нормы, касающиеся крестьян, не  сводятся в Уложении только к положениям XI главы – в той или иной мере  о  крестьянах говорится в 17 главах из 25. В общей  же  сложности  крестьянам  посвящено 111  статей.  Прежде  всего,  это означает,   что   роль   крестьянства   в общественной  жизни  России  того  времени  была  значительна   -   от   его жизнедеятельности   зависели   многие   сферы   жизни   феодального   строя. Традиционно, значение Уложения в развитии крепостного права сводят  к  главе XI, а ее, в свою очередь,  к норме об  отмене  урочных лет.  В советской историографии этот вопрос рассматривался  гораздо  шире  и  глубже.  Что  же устанавливало своими нормами относительно крестьян  Соборное  Уложение  1649 года? Уложение признает незыблемой и постоянной  крепостную  зависимость  по писцовым и переписным  книгам  и  силу  этого  отменило  урочные  годы,  как противоречащие   указанному   назначению   писцовых    книг.    Противоречие действительно было. Как справедливо заметил Новосельский наличие указов  об урочных  годах  “находилось  в  противоречии  с  установившимся   признанием писцовых  книг  решающим  документом  в  делах  о   крепостной   зависимости крестьян”. Соборное Уложение прямо говорит “А  которые крестьяне и бобыли за кем  записаны  в  переписных  книгах...з  женами  и з детьми и со всеми животы, и хлебом... отдавать...тем людем, из-за  кого они выбежат по переписным книгам, без  урочных лет ”.  Наиболее крупной и радикальной нормой  Уложения  стал  закон  о  наследственном  (для феодалов)  и   потомственном   (для   крепостных)   прикреплении   крестьян, собственно  говоря,  отмена  урочных  лет  была  закономерным   условием   и следствием претворения  этой  нормы  в   жизнь .   Основанием прикрепления как государственных, так и частновладельческих  крестьян  стали писцовые  книги 1626   года.   Другим   основанием   крепостной зависимости  стали  переписные  книги  1646-1648  годов,  которые  учитывали мужское население крестьянских  и  бобыльских  дворов  любого  возраста.  На будущее значительно расширяется круг родственников крестьян  и  бобылей,  на которых распространялась крепостная зависимость. Помимо жен и детей, в  этот круг включались братья, племянники и внучата. Писцовые книги 20-х и переписные 40-х могли либо выступать независимо  друг  от  друга,  либо дополняли  друг  друга:  крепостная  принадлежность  устанавливалась 

1)  по записи отцов в писцовых книгах, если дети почему-то не попали в  переписные;

2) по записи в переписных  книгах, если отцы не  значились  в  писцовых.

      Важно отметить,  что  крепостное  право  включало  в  себя  две  формы

прикрепления - к земле  и  к  феодалу,  на  протяжении  развития  крепостного права  соотношение  этих  форм  менялось.  На   момент   создания   Уложения преобладала первая форма зависимости, что было связано  с  высоким  удельным весом  поместной  системы  в феодальном  землевладении. Крестьянин  выступает  в  нем  как  органичная принадлежность поместья и вотчины  независимо  от  личности  владельца.  Это видно, прежде всего, в запрете переводить крестьян  с  поместья  в  вотчину, даже в пределах одного владения, запрет этот был распространен на  крестьян, записанных в книгах за поместьями, запретила давать отпускные грамоты поместным крестьянам.  Государство  вынуждено  было идти на такие меры, дабы “поместий не пустошити”.  Мена  земельных  владений между феодалами допускалась только при условии  равного  состояния  поместья или вотчины – пустое на пустое и жилое на жилое. Признание экономической связи феодального владения и крестьянского  хозяйства  очевидно из защиты законом имущества крестьянина  от  произвола  феодала.  За  грабеж крестьянского хозяйства предусматривалось наказание по  предусмотрению  царя. Кроме того, крестьянин  выступает в Уложении,  как активно действующее в хозяйственном процессе лицо, он имеет  право  задержать  чужую скотину, потравившую его хлеб или хлеб помещика, мог потребовать  возмещения ущерба . С   возникновением   крепостного   права   объект собственности феодала становится  комплексным  -  земля  и  сидящий  на  ней крестьянин. Собственность феодала на крестьянина в отличие от  собственности рабовладельца на раба  никогда  не  была  полной,  но  объем  ее  менялся  с развитием крепостного  права.  В  середине  XVII  века  крестьянин  был  уже объектом феодального права, круг правомочий феодала в отношении  крестьянина был достаточно широк, вместе с тем крестьянин был  наделен  и  определенными правами, как субъект права. В Уложении 1649  года  обе  эти  взаимосвязанные стороны правового положения крестьянина нашли свое  отражение.  Своеобразным фокусом пересечения обязанностей и прав дворян в  отношении  крестьян  своих служил  закон,  согласно  которому  дворяне  “  за  крестьян  своих  ищут  и отвечают...во  всех  делах,  кроме  татьбы,  разбою,  поличного  и  смертных убийств  ”. Эта  формула  открывала  широкий  простор   для внутри вотчинного судопроизводства феодалов.  Реальный  же  объем  юрисдикции помещиков был гораздо шире и глубже определений, данных в законе.  Вместе  с тем  сохраняющиеся  права  крестьян  давали  повод  историкам  не  придавать значительной  роли   Соборному   Уложению   в   закрепощении   крестьянства. Характерна в этом отношении точка зрения В.О.  Ключевского,  который  писал,что” Уложение отнеслось к крепостным  крестьянам  поверхностно,  даже  прямо фальшиво... “Собрание сочинений в 9 томах”, говорит, будто “по нынешний государев указ заповеди не было,  что никому за себя беглых крестьян не приимати ”, тогда как указ  от  1641  года ясно говорит “Не принимай чужих крестьян и  бобылей”.