СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны

Можно сделать вывод, что социальная структура советского общества накануне войны была достаточно сложной и пестрой, и была далека от социальной однородности, о которой говорили представители тоталитарной школы. Более того, социальные изменения указывали на дальнейшее усложнение и «отвердение» этой структуры. Так же по мерам, которые прослеживаются накануне войны, можно сделать вывод, что сталинское руководство, в противовес официальным утверждениям о движении к социальной однородности, продолжало свой курс на структурирование общества, выделении в нем привилегированных групп.

2.2. Морально-политическое состояние общества в предвоенный период

Морально-психологическое состояние общества накануне войны на самом деле оказалось противоречивым. С одной стороны, советские люди гордились трудовыми успехами, о которых постоянно сообщали средства массовой пропаганды, верили в светлое отдаленное будущее, а с другой - массовые репрессии, ужесточение трудовой дисциплины, постоянный контроль всех сторон жизни общества, порождали чувство страха, неуверенности в завтрашнем дне.

В течение 1940г. и в начале 1941г. вышла серия драконовских постановлений и указов. Центральным из них был утвержденный Политбюро ЦК указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. "О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений". Устанавливалась уголовная ответственность за опоздания и прогулы, запрещался самовольный переход рабочих и служащих с одного предприятия на другое. Т.о., государство фактически прикрепляло рабочих и служащих к предприятию. Были повышены нормы выработки, снижены расценки, а не выработка минимума трудодней колхозниками могла привести к уголовному преследованию. Однако попытки руководства страны добиться поставленных целей, развивая энтузиазм масс и в то же время используя метод устрашения, не дали желаемого результата. План трех лет третьей пятилетки выполнен не был.

Перед самым нападением фашистской Германии на СССР было необоснованно репрессировано около 40 тысяч командиров Красной Армии, причем преимущественно тех, кто разделял передовые военно-стратегические взгляды. «Если бы не разгром военных кадров, - утверждал впоследствии генерал Горбатов, - мы немца не то, что до Волги, до Днепра бы не допустили». «Без тридцать седьмого года, по мнению маршала Василевского, - возможно, и не было бы вообще войны в сорок первом году».

Мировая история не знает  случаев, чтобы в условиях назревавшей  войны с таким необычайным  неистовством и размахом уничтожались военные кадры в собственной стране. Около 1800 генералов подверглись репрессиям. Среди безвинно погибших были крупнейшие военачальники: Тухачевский, Блюхер, Егоров, Якир, Уборевич, Дыбенко, Эйдеман, Гамарник и многие другие. Таких потерь командного состава в столь короткий срок наша армия не имела даже в период войны. В результате к началу войны только 7% командиров наших Вооруженных Сил имели высшее образование, а 37% не прошли полного курса обучения даже в средних военных заведениях.

На высвободившиеся должности хлынул поток тех, чья пригодность к военному делу определялась нередко лишь «партийной зрелостью» и «политической бдительностью».

Обезглавливание армии  оказало пагубное влияние на ее моральное  состояние в целом, неизбежно усиливая атмосферу недоверия, порождая среди командиров привычку, чутко улавливать настроения начальства, предпочитать лакировку, безгласность. Упала дисциплина, наметился определенный отрыв командного состава от рядовых красноармейцев. Этому способствовали, в частности, включение в воинские уставы весьма жестоких положений, согласно которым командир должен был применять для восстановления порядка силу и оружие.

Массовые, порой неоправданные  репрессии, (не только в отношении  военных) постоянно держали людей в страхе, в страхе за себя, за жизнь своих близких. Не было такой области, включая быт, семейные отношения, наконец, даже отношения человека к самому себе, к своим сокровенным мыслям (образ Вождя, непременно присутствующий даже при самых задушевных размышлениях), на право, распоряжаться которой не претендовала бы сложившаяся в те годы бюрократия. Ей, например, принадлежало окончательное решение относительно того, каким должен, а каким не должен быть замысел очередного литературного произведения. Сталин пользовался этим правом в отношении самых крупных художников, чтобы дать пример своим подчиненным, как им руководить художниками помельче. Причем и в искусстве отказ подчиниться был чреват репрессиями точно так же, как и в области политики или экономики. Под дулом пистолета людей заставляли делать то, что в корне противоречило их природе.

Государственная монополия  на информацию и средства массовой коммуникации, осуществляемая таким образом и подкрепленная широко распространенной практикой политических доносов, постепенно приводила к упадку интеллектуальной и духовной жизни людей. Большинство людей просто не знало, что им думать, и впадало в цинизм и примиренчество или пребывало в двойственности и замешательстве.

Идеологическая политика государства затронула и Церковь. В течение без малого двадцати лет, до своего окончательного закрытия в 1946 году, она влачила жалкое существование, неспособная ни стать государственной церковью, ни привлечь народные массы. Волна арестов и закрытий церквей поднялась во время больших чисток 1936-1939гг. В результате из 163 епископов, действовавших в 1930 г., в 1939 году на свободе осталось только 12. Более того, Сергий вынужден был распустить «синод», административную канцелярию, посредством которой он пытался придать деятельности церкви некоторую упорядоченность и постоянство. Несмотря на все уступки Сергия, Русская Православная церковь, казалось, умирала из-за обрушившихся на нее гонений. Как все это повлияло на простых верующих, сказать трудно по причине нехватки каких-либо данных на этот счет. Можно только предположить, что потеря духовного наставника в лице церкви, стала тяжелым ударом по верующим. Было потеряно и единство церкви. Стали возникать новые, подчас экстремистские секты. Как правило, они фанатично отвергали все стороны советской системы, которую считали делом рук Антихриста.

Семейные отношения  так же были под контролем. С 1935 года средства массовой информации начали кампанию по утверждению ценностей семейной жизни. Потом стали побуждать людей обзаводиться детьми. Газеты постоянно писали, что государство не может существовать без семьи. Происходило это по причине нежелательных социальных явлений. Ростки этих явлений, стали прорастать несколько раньше, когда еще в 1920 году, режим пытался ослабить семью, которую считал «буржуазным институтом», эксплуатирующим женщину и способствующим сохранению патриархального чувства собственности. В те годы дошло до того, что развод можно было получить по открытке.

Подводя итоги, можно  сказать, что моральное состояние  общества накануне войны оставалось нестабильным. Обычно общественное сознание в литературе довоенного периода характеризуется в терминах единства и одномерности. Однако, идеология в этот период явно обнаруживает признаки омертвления и догматизма. Это время активного внедрения в сознание людей прописных истин и догм «Краткого Курса…». Самым значительным событием духовной жизни страны стало празднование 60-го юбилея вождя. В эти годы продолжалось наступление государственно-патриотической идеологии, тесно связанной с именем И.В. Сталина. Но с другой стороны, многие люди искренне радовались трудовым успехам страны. Радовались улучшенному медицинскому обслуживанию. Открытию библиотек, кино. И как не странно, с большим энтузиазмом верили в светлое будущее.

2.3. Основные черты политической системы советского общества в конце 30-х годов

Для обеспечения дееспособности системы управления страной в  предвоенные годы был создан огромный государственный аппарат. Высшим государственным органом власти являлся Верховный совет РСФСР. На первой сессии Президиума Верховного Совета (15-20 июля 1938г.) было образовано правительство – Совет Народных Комиссаров. В составе правительства были утверждены 13 наркомов – пищевой промышленности, легкой промышленности, лесной, земледелия, зерновых и животноводческих совхозов, финансов, торговли, юстиции, здравоохранения, просвещения, местной промышленности, социального обеспечения и начальники управления по делам искусств и дорожного управления. На второй сессии (25-29 июля 1939г.) было принято Положение о выборах в краевые, областные, окружные, районные, городские, сельские и поселковые Советы депутатов трудящихся. Количество хозяйственных ведомств постоянно росло. Деятельность многочисленных наркоматов, в свою очередь, наряду с Госпланом контролировал созданный в 1937 году (вместо Совета Труда и Обороны СССР) экономический совет при СНК СССР. В его обязанности входили рассмотрение планов и контроль над их выполнением, проверка реализации решений правительства.

Мозгом, главным центром  и самым мощным рычагом управления оставалась партия – от Политбюро, фактически предрешавшего все сколько-нибудь значительные вопросы, до первичных организаций. На XVIII съезде ВКП(б) в марте 1939 года был принят новый устав партии, содержавший положение о праве парторганизаций производственных предприятий контролировать работу администрации, о воссоздании на важнейших участках политических отделов и выделении партийных организаторов ЦК ВКП(б). Партийные работники дневали и ночевали на промышленных предприятиях и в колхозах, следили за дойкой коров и выплавкой стали и многим другим.

Однако не так все  успешно и гладко было даже в самой  партии. На общем фоне репрессий, удары НКВД один за другим обрушивались и на партию. В 1935 году начался «обмен партийных билетов» - на самом деле это обозначало обычную чистку – около полумиллиона человек были исключены из партии. По всей стране проходили партийные собрания, где коммунистов заставляли вспомнить все свои «ошибки» и сознаваться в них (под «ошибками» теперь понималось любое несогласие с официальной линией партии), а равно и доносить на своих товарищей. И когда кто-либо оказывался исключенным из партии или уволенным с работы, то единственное, чем могли обезопасить себя знакомые того человека, было прекращение дальнейших связей с ним. Кульминацией этого безумие доносительства достигло во время прошедших один за другим трех показательных процессов в Москве. В августе 1936 года прошел первый, на котором Зиновьев, Каменев и другие сознались в принадлежности к «троцкистско–зиновьевскому центру», который по поручению Троцкого составил заговор с целью убийства Сталина, Орджоникидзе, Кагановича, Ворошилова и других высших партийных руководителей. В январе-феврале 1937 года состоялся следующий процесс, где Радек, Пятаков и другие обвинялись в связях с Троцким и иностранными разведывательными службами, в создании террористических групп с целью организации убийств, вредительств и саботажа в промышленности (имелось в виду несколько аварий, произошедших на предприятиях и стройках пятилетки). Последний процесс состоялся в марте 1938 года. Бухарин, Рыков, Крестинский и Ягода (который сам в прошлом был главой НКВД) были обвинены в принадлежности к «правотроцкистскому блоку», занимавшемуся вредительством, подрывом советской военной мощи и подготовкой с помощью немецкой, британской, японской и польской разведок империалистической агрессии против СССР с последующим расчленением страны. Однако, несмотря на все перипетии жизни, которые коснулись партии, она продолжала свою деятельность по укреплению своих позиций в идеологической программе государства.

Под строгим партийным  контролем действовал комсомол, численность  которого росла. В конце 1938 года в  рядах ВЛКСМ числилось свыше 5 миллионов человек. Через комсомол ВКП(б) осуществляла свое влияние на молодежь. Другим «приводным ремнем» от партии к массам были профсоюзы, структура которых становилась все более дробной: на 1 января 1941 года насчитывалось 182 профсоюза. В 1937 году упраздняются районные, городские, областные, краевые, республиканские межсоюзные органы – Советы профсоюзов. Отсутствие горизонтальных связей и крайняя дробность структуры облегчали партийный контроль над рабочим движением. В этом же смысле не отставали от партийных органов органы государственного контроля, прокуратура, ОГПУ–НКВД.

И в предвоенные годы в политической жизни страны, также как и в экономической и общественной, утвердилось полное господство идеологической и политико-воспитательной деятельности партии.

Таким образом, важнейшим  элементом политической системы  стала «партия - государство», превратившая в господствующую силу общества партийный и государственный аппарат. Она опиралась на государственную централизованную систему планового хозяйства. В свою очередь, партийные органы несли полную ответственность за результаты деятельности хозяйственных организаций и обязаны были контролировать их работу. Право принятия решений принадлежало «первым лицам»: директорам крупных предприятий, наркомам, секретарям райкомов, обкомов и ЦК республик. В масштабах страны им обладал лишь Сталин.

III. Советское общество в период Великой Отечественной войны 1941-1945гг.

3.1. Морально–политическое состояние советского общества в годы войны

22 июня 1941 года нарушив  договор о ненападении, Германия  вторглась на территорию СССР. Минувшая война в историю нашей  Родины вошла как Великая Отечественная, глубоко справедливая и освободительная.

Перед лицом нависшей угрозы советское  правительство и Центральный  Комитет партии призывал народ отрешиться от своего настроения и личных желаний, перейти на священную и беспощадную борьбу с врагом, сражаться до последней капли крови, перестраивать на военный лад народное хозяйство, увеличивать выпуск военной продукции. «В занятых врагом районах, - указывалось в директиве от 29 июня 1941г. - создавать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и т. д. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия». Однако, советский народ оказался не в состоянии в полной мере дать отпор врагу, даже обо всей серьезности сложившейся ситуации люди узнали лишь из сообщения И.В.Сталина, сделанного им, после первых неудач нашей армии. Обращаясь к народу, 3 июля 1941 года по радио, он объяснил сложившуюся ситуацию на фронте, раскрыл программу защиты уже добившихся целей, выразил непоколебимую веру в победу советского народа против немецких оккупантов. «Наши силы неисчислимы, - подчеркивалось в его речи, - зазнавшийся враг должен скоро убедиться в этом. Вместе с Красной Армией поднимаются многие тысячи рабочих, колхозников, интеллигенции на войну с напавшим врагом, поднимутся миллионные массы нашего народа». Вместе с тем, как показали первые месяцы войны, наше общество было дезорганизовано. Поскольку массовые репрессии в вооруженных силах в 1937-1938 годах лишили ее более 40 тысяч командиров, политработников, военных инженеров и специалистов. Были репрессированы и многие ученые, преподаватели военных академий и училищ.