Смутное время в России. Проблема исторического выбора между Западом и Востоком

     После расправы с Болотниковым беды, выпавшие на многострадальную Русь, не закончились. Объявился новый самозванец-Лжедмитрий II (1607-1610). По согласованию с Ватиканом польские шляхтичи, противники короля СигизмундаIII, объединились с казацким атаманом Заруцким и выдвинули в качестве претендента на русский престол Лжедмитрия II. Его попытки взять столицу закончились безрезультатно. Он остановился в 17 километрах от Кремля, в местечке Тушино, за что получил прозвище «Тушинский вор ». Русский народ этим прозвищем резко различал двух Лжедмитриев, и, действительно, первый из них, несмотря на всю свою легкомысленность и неустойчивость, был гораздо серьезнее, выше и даже симпатичнее второго. Первый восстановлял династию, а второй ничего не восстановлял, он просто «воровал». Самозванец, как и Лжедмитрий I обещал своим западным покровителям способствовать распространению католицизма в России.

     Набрав  достаточно народа, Вор выступил в  поход на Русь; при Болхове разбил царское войско, подошел к самой  Москве. Он привлекал новые силы: одна за другой приходили к нему казацкие шайки, приводили польские шляхтичи свои дружины. В Тушине, где над политическими преобладали задачи хищнические, отлично понимали, что на лучшую добычу можно рассчитывать только на севере. Там был пункт, имевший большое стратегическое значение, взять который для тушинцев было необходимо уже по тому, что, не овладев им, невозможно было овладеть другими городами на севере. Этим пунктом был Троицкий монастырь. Тушинцы и обратились, прежде всего, на него. Положение монастыря было тогда небезопасно, потому что защитников у него имелось мало и опорой ему служили лишь крепкие стены да личная храбрость гарнизона. Осада Троицкого монастыря, продлившись почти полтора года (с сентября 1608 до начала 1610года), окончились ничем: изнемогший от голода и болезней гарнизон все-таки не сдался и своим сопротивлением задержал очень много тушинских сил.

     Однако  это не могло помешать другим тушинским  шайкам наводнить север. Более двадцати северных городов должны били признать власть Вора и в том числе Суздаль, Владимир, Ярославль, Вологда; но тут-то и сказался весь характер этой воровской власти. На севере, в том краю, где менее всего отзывались события смуты, где еще не знали, что за человек был Вор, там где доверия и особой любви к Шуйскому не питали - на Вора смотрели не как на разбойника, а как на человека имущего престола, быть может, и настоящего царевича. Часто его признавали при первом появлении его шаек, но тотчас же убеждались, что эти шайки на царево войско, а разбойничий сброд. Слушая одновременно увещательные грамоты Шуйского и воззвания Вора, не зная, кто из них имеет более законных прав на престол, русские люди о том и другом могли судить только по поведению их приверженцев. Воеводы Шуйского были охранителями порядка в том смысле, как тогда понимали порядок, а Вор много обещая, ничего не исполнял и не держал порядка. От него исходили только требования денег, его люди грабили и бесчинствовали, к тому же они были поляки. Земцы видели что « тушинцы, которые города возьмут за щитом, то есть силой или хотя эти города и волей крест поцелуют самозванцу, то все города отдают панам на жалованье и вотчины, как прежде уделы бывали». Это в глазах русских не было порядком, и вот северные города один за другим восстают против тушинцев не по симпатии к Шуйскому и не по уверенности, что тушинский Дмитрий самозванец и вор,- восстают они за порядок против нарушителей его.

     Это движение городов началось с Устюга, который вступил в переписку  с Вологдой, убеждая ее не целовать креста Вору. Города пересылались между собой, посылали друг другу свои дружины, вместе били тушинцев. Во главе восстания становились или находившиеся на севере воеводы Шуйского или выборные предводители. Выгнав тушинцев от себя, города спешили на помощь другим городам или Москве. Таким образом, против тушинцев восстали Нижний Новгород, Владимир, Галич, Вологда,- словом, почти все города по средней Волге и на север от нее. Эти города находили достаточно силы, чтобы избавиться от врагов, но этой силы не хватило у Шуйского и у Москвы 

     Глава 4. Открытая интервенция 

     Правительство Василия Шуйского, понимая, что не в состоянии справиться с Лжедмитрием II, обратилось за помощью извне. В 1608 году Шуйский посылает своего племянника князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского для переговоров со шведами о союзе. В феврале 1609 года переговоры эти закончились; с королем Карлом IX был заключен союз на следующих условиях: король должен был послать русским помощь из трех тысяч конницы и трех тысяч пехоты, взамен этого Шуйский отказывался от всяких притязаний на Ливонию, уступал шведам город Корелу с уездом и обязался вечным союзом против Польши. Это были тяжелые условия для Московского государства. Шведы выполнили свое обещание и дали М. В. Скопину-Шуйскому вспомогательный отряд. Посылая за помощью к шведам, Шуйский в то же время, старался собрать против Вора все свои войска, какими мог располагать. В 1608 году вызывает он из Астрахани к Москве Ф. И. Шереметьева, где тот подавлял мятеж. Шереметьев, двинувшись вверх по Волге, шел медленно, очищая край от воров, иногда терпел от них поражения, но, в конце концов, успел приблизиться к Москве и соединиться осенью 1609 года со Скопиным в знаменитой Александровской слободе. Но пришли они поздно, так как временный воровской городок Тушино был оставлен Вором и сожжен до появления Скопина. Тушинский вор больше не был нужен полякам. Лжедмитрий II бежал в Калугу, где и был убит. Однако вмешательство шведов в русские дела вызвало вмешательство польского короля Сигизмунда, который поставил Шуйскому в вину союз со Швецией и решил использовать Смуту в интересах, объявив войну России. Войска Сигизмунда III осенью 1609 года осадили Смоленск и начали открытую интервенцию. В своих обращениях к русскому народу польский король возвещал, что он пришел не для того, чтобы проливать русскую кровь, а для того, чтобы прекратить смуты, междоусобия и кровопролития в Русском государстве. Но смоляне не поддались на эту уловку и во главе со своим воеводой Шеиным в течение 21 месяца оказывали королю героическое сопротивление. Приближение Скопина Шуйского и ссоры с поляками заставили Тушинского вора осенью 1609 года оставить Тушино и бежать в Калугу. Тогда русские тушинцы, оставшиеся без своего предводителя, послали послов под Смоленск к Сигизмунду и заключили с ним в феврале 1610 года договор о принятии на царство его сына, королевича Владислава. Здесь наступает такой момент, когда Россия могла выбрать себе путь: взять курс развития на запад или на восток. Если бы российский престол занял поляк, не исключено, что сейчас бы столицей нашего государства была бы Варшава, мы бы посещали католические костелы и считались бы польской провинцией.

     Весной 1610 года тушинский лагерь был полностью  опустевшим, обитатели которого разошлись  в разные стороны, и Скопин-Шуйский  торжественно вступил в освобожденную Москву. Москва возлагала на него большие надежды по освобождению страны от неприятелей, но он не успел их оправдать, так как внезапно заболел и умер.

     Летом 1610 года в Москве произошел переворот. Василий Шуйский был свергнут с престола и пострижен в монахи. Власть захватила группа из семи бояр во главе с Ф. М. Мстиславским. Это правительство называлось «семибоярщина». Оно заключило договор, напрямую угрожающий потере независимости. Это было прямое предательство национальных интересов, так как на престол пригласили поляка Владислава, сына короля Сигизмунда. Сигизмунд отовсюду получал вести, что в Московском государстве он не встретит серьезного сопротивления, что москвичи с радостью заменят непопулярного царя Василия королевичем Владиславом, что Смоленск готов сдаться (Сигизмунд в сентябре 1609 года осадил Смоленск).

     Таким образом, 1609 год ознаменовался иноземным  вмешательством в московские дела. 

     Глава 5. Ополчение 

     Со  смертью Вора русские люди получили возможность соединиться для  отпора полякам, и с пор Смута в дальнейшем своем развитии получает преимущественно характер национальной борьбы, в которой русские стремятся освободиться от польского гнета, ими же в значительной степени и допущенный. Московское государство в это время представляет собой удручающее зрелище. По всей стране бродят казаки, везде грабят и жгут, опустошают и убивают. Это казаки, или вышедшие из Тушина после его разорения, или действовавшие самостоятельными маленькими шайками. Северо-западная часть государства находилась в руках шведов. Их войско отступило на север и с того времени, как Москва признала Владислава, открыло враждебные действия против русских, стало забирать города, так как Москва, соединяясь с Польшей, тем самым делалась врагом Швеции. Но и Польша не прекращала военных действий против Руси. Поляки осаждали Смоленск и разоряли юго-западные области. Сама Москва занята польским гарнизоном, вся московская администрация находится под польским влиянием. Король враждебного государства, Сигизмунд, из-под Смоленска распоряжается Русью своим именем, как государь, без всякого права держит в то время, как бы в плену, великое московское посольство, притесняет его и не соглашается с самыми существенными, на московский взгляд, условиями договора Москвы с Владиславом. Таково было положение дел.

     В этот критический момент свое слово  сказали широкие слои народа, но не крестьянская беднота, которая стремилась сломать сложившуюся феодальную систему, не дав ничего взамен. Поднялись  к активной патриотической деятельности средние слои России: в первую очередь зажиточное посадское население городов, купечество, ремесленники, дворянство, государственные крестьяне, казачество, оставшееся не у дел после гибели Лжедмитрия II, значительная часть бояр и князей, кто не был связан ни с одним самозванцем, ни с поляками, ни с Шуйским, ни с «семибоярщиной». В 1610 году патриарх Гермоген призвал народ к борьбе против захватчиков, за что в последствии был арестован. Он проклял всех пособников поляков, призвал русское население не подчиняться Владиславу. Обращения патриарха стали распространяться по всем русским городам. В своих грамотах другим городам люди призывали: « Стоять за православную веру и за Московское государство, королю польскому креста не целовать, не служить ему…Московское государство от польских и литовских людей очищать. И кто с ними против Московского государства станет, против всех биться неослабно».

     В начале 1611 года было создано первое ополчение под предводительством  Ляпунова. Ополчение двинулось к  Москве. Туда же двигались и казацкие отряды во главе с атаманом Иваном Заруцким и князем Дмитрием Трубецким, служившим некоторое время назад тушинскому самозванцу. Казаки имели в этом движении свой интерес. Они призывали под свои знамена крепостных людей и обещали им свободу. Однако особого успеха у русских войск не было. Поляки решили задушить восстание огнем. Москву запалили с разных концов. Ветер разметал огонь по всей Москве. Первое ополчение распалось. К этому времени шведами был захвачен Новгород, а поляками Смоленск. Польский король Сигизмунд объявил, что сам станет царем, а Россия войдет в Речь Посполитую. Над страной нависла угроза.

     И все-таки идея народного сопротивления  не умерла. Она поднималась из глубин народа, ее представляли люди разного  общественного положения, те, кому судьба Родины была дороже личных привилегий, чинов, земель. Ведущая роль в мобилизации сил народа на борьбу с иноземными захватчиками, за возрождение российской государственности в это время принадлежала Русской православной церкви, в первую очередь патриарху Гермогену и монахам Троице-Сергиева монастыря. Из кремлевской темницы, тайно Гермоген посылал грамоты, которые распространялись по всей русской земле. Везде говорите именем моим», -писал он, призывая восстать против польских захватчиков.

     Осенью 1611 года староста Нижнего Новгорода Козьма Минин обратился с призывом к русскому народу о создании нового ополчения. Он давно уже завоевал в городе репутацию честного, неподкупного, справедливого человека. Минин считался гениальным человеком, с большим самостоятельным умом. Он соединял способность глубоко чувствовать, проникаться идеей до забвения себя и вместе с тем оставаться практическим человеком, умеющим начать дело, организовать его, воодушевить им толпу. Его главная заслуга в том, что он сумел дать всеми владевшей идее конкретную жизнь; каждый в то время думал, что надо спасать веру и царство, а Минин первый указал как надо спасать. Он не был простым мужиком. Он торговал и был одним из видных людей в городе. Управляя делами нижегородской податной общины, он должен был привыкнуть вести большое хозяйство города и обращаться с большими деньгами, которые собирались земскими старостами в уплату податей. Мимо него не проходила ни одна грамота, ни одна политическая новость. Он следил за положением дел, обсуждал дела к городских сходках, которые вошли в обычай в городах, благодаря обстоятельствам смутного времени, напоминали собой древнее вече.

     На  одном из таких собраний, под влиянием грамот и вестей от патриарха Гермогена, Минин поднял посадских тяглых людей  на то, чтобы собрать деньги на ополчение и сформировать само ополчение. Люди несли все, что могли - деньги, украшения, драгоценности. Позднее этот патриотический порыв получил и организационное закрепление. Горожане постановили, чтобы каждый хозяин дал на снаряжение войска одну пятую часть своего имущества и доходов. Этот взнос стал называться «пятой деньгой». Решение выплачивать его вслед за мирянами приняло и духовенство.

     Теперь  начался поиск воеводы. Свой выбор  нижегородцы остановили на 33-летнем князе Дмитрии Михайловиче Пожарском. О нем говорили как о смелом, опытном военачальнике, патриоте, не связанным ни с казаками, ни с Вором, ни с иностранными интервентами. О личности Пожарского много писали и спорили. Так, по мнению Н.И. Костомарова, это была весьма честная посредственность, которой выпало на долю сделать много потому, что другие умело направляли этого человека. Споря против такого взгляда, Забелин следит за действиями Пожарского с 1608 г., отмечает постоянную успешность его военных действий, находит в нем достаточно личной самостоятельности и инициативы и приходит к заключению, что Пожарский был талантливый воевода, честный и самостоятельно думающий человек.

     Весной 1612 года ополчение двинулось к  Ярославлю, где было создано временное  правительство России «Совет всея земли» во главе с руководителями ополчения. Появилась Боярская дума, приказы, которые начали повседневную работу по устроению страны. Отсюда рассылали грамоты по всей России с просьбой о помощи людьми и деньгами. Совет обращался за поддержкой не только к русским людям, но и к татарам, мордовцам, удмуртам, чувашам, башкирам, народам Севера и Сибири. Закон, стабильность были нужны всем народам. Новое правительство предприняло ряд дипломатических шагов. Оно попыталось урегулировать отношения со Швецией, так как было очень опасно двигаясь на Москву, оставлять в тылу враждебное шведское войско. Минин и Пожарский не имели права рисковать, так как судьба страны висела на волоске. Была нужна полная победа. А для этого необходима тщательная подготовка: военная, хозяйственная, политическая.