Смута в Московском государстве начала XVII века

     Возможный наследник, царевич Дмитрий, при  загадочных обстоятельствах умирает 15 мая 1591 года во дворе углического  терема – будто бы он во время  игры с «робятками» наткнулся  на нож. В городе тут же вспыхнуло  восстание, и его участники расправились с представителями Москвы, сидевшими  в приказной избе (центр местного управления ), и углическими богатеями. Из столицы по велению Годунова прибыла  следственная комиссия во главе с  боярином князем В.И. Шуйским, властолюбцем, люстецом и интригантом, и она выдвинула версию о самоубийстве царевича. Ее поддержали в Москве. Восставших угличан жестоко наказали – последовали казни и ссылки в Палым, недавно построенный в Западной Сибири городок; « и от того, – по словам современника-летописца, – Углич запустел».

     Родовитые бояре и князья, потомки Рюрика и Гедемина, затаили в душе злобу  и зависть к новому царю "выскочке", потомку татарского мурзы на русском  престоле. Старая родовая знать считала, что она оттеснена от власти выскочкой, любимцем Грозного, продолжателем его  традиций. И потому, сначала затаившись, потом, и чем дальше, тем больше усиливала интриги против Годунова. «Борис, – с точки зрения Шуйских, Мстиславских, Романовых и прочих вельмож, – устранил всех знатнейших бояр и князей». Они старались, кто  как мог, вредить репутации царя, опорочить его дела и замыслы. Использовать все – малейшие промахи  правителя, его действительные недостатки (склонность к доносам, разговоры  с ведунами и колдуньями) и мнимые грехи; конечно же, – гибель царевича Дмитрия. Во время избрания царя претендовали на престол, помимо Годунова, и другие: Федор Никитич Романов – наиболее сильный его конкурент – племянник  Анастасии Романовны, первой жены Ивана  Грозного, кроткой «голубицы», оставившей по себе хорошую память в народе; Федор Иванович Мстиславский и Богдан Яковлевич Бельский, всех их, придя  к власти, Годунов довольно быстро устранил от двора – одних в  ссылки, другого – Федора Никитича – постригли в монахи.

     С другой стороны, и Борис на престоле обнаружил недостаток нравственного  величия и трусливую подозрительность; опасаясь боярских интриг и крамол, он завел систему шпионажа, поощрял  доносы, награждал доносчиков и преследовал  подозреваемых или обвиняемых в  измене бояр; в 1601 г. подверглись ссылке и заточению несколько бояр, в  том числе братья Романовы, из которых  самый способный и популярный, Федор Никитич, был подстрижен в  монахи (под именем Филарета).

     Первые  два года царствования Бориса были спокойными и благополучными. В 1601г. случился в России повсеместный неурожай, который повторялся следующие два  года. В результате - голод и мор. Царь хотел помочь раздачей хлеба  из казны, новыми каменными постройками  в Московском Кремле, в частности  тогда была построена знаменитая кремлевская колокольня Ивана Великого, однако этих мер было недостаточно. Многие из богатых людей в это  время отпускают на волю свою челядь, чтобы не кормить ее, и это увеличивает  толпы бездомных и голодных. Из отпущенных или беглых образовывались шайки разбойников.

     Главным очагом брожения и беспорядков стала  западная окраина государства - Северская  Украина, куда правительство ссылало  из центра преступные или неблагонадежные  элементы, которые были полны недовольства и озлобления и ждали только случая подняться против московского правительства.

     В правление Бориса Годунова дворянство добилось отмены Юрьева дня. Испокон  веку русский крестьянин, уплатив  рубль «пожилого» (пошлина за «выход»), мог покинуть своего землевладельца в последние дни осени и  по первому сапному пути отправиться  на новые земли в поисках лучшей доли. Осенний Юрьев день был для  земледельца светом в окошке. В  конце XVI века па крестьянские переходы был наложен запрет, или, как тогда  говорили, «заповедь» (отсюда - «заповедные  лета»). Поначалу ни помещики, ни крестьяне  не предвидели, к каким последствиям приведет отмена выхода в Юрьев день. Все думали, что введение заповедных лет — мера временная. Крестьян тешили надеждой, что им надо подождать  совсем недолго — до «государевых выходных лет»,— и их жизнь потечет  по старому руслу. Но шли годы, и  крестьяне начинали понимать, что  их жестоко обманули. Тогда-то в русских  деревнях и родилась полная горечи поговорка: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!».

     В это время в Польше против царя Бориса выступил молодой человек, который  назвал себя царевичем Дмитрием, сыном  Ивана Грозного, и заявил о своем намерении идти на Москву, добывать себе прародительский престол. Ключевский пишет: «В гнезде наиболее гонимого Борисом боярства с Романовыми во главе, по всей вероятности, и была высижена мысль о самозванце. Винили поляков, что они его подстроили; но он был только испечен в польской печке, а заквашен в Москве. Недаром Борис, как только услыхал о появлении Лжедимитрия, прямо сказал боярам, что это их дело, что они подставили самозванца». Московское правительство утверждало, что он был галичским боярским сыном Григорием Отрепьевым, который подстригся в монахи и был дьяконом в Чудовом монастыре в Москве, но потом бежал в Литву, поэтому его в последствии называли Расстригой. Некоторые польские паны согласились помогать ему и в октябре 1604 года Лжедимитрий вошел в Московские пределы; издал воззвание к народу, что Бог спас его, царевича от злодейских умыслов Бориса Годунова и он призывает е население принять его как законного наследника русского престола. Русский народ, преданный своим законным государям, рад был вести о мнимом спасении царевича, признал самозванца царем и помог ему взойти на Московский престол. Воцарение Лжедмитрия грозило страшными последствиями для православной церкви и государства. Опасность заключалась в том, что Лжедмитрий в своем притязании являлся оружием изуитов и поляков. С его помощью первые пытались уничтожить в России православие, заменив его католичеством, а вторым подчинить себе Русское государство.

     Началась  борьба безвестного молодого авантюриста  с могущественным царем, и в этой борьбе Расстрига оказался победителем. Население Северной Украины переходило на сторону претендента на московский престол, и города отворяли ему свои ворота. На помощь претенденту, с одной  стороны, пришли вместе с поляками днепровские  казаки, а с другой, пришли донские  казаки, недовольные царем Борисом, который пытался стеснить их свободу  и подчинить их власти московских воевод. Царь Бориc послал против мятежников большое войско, но в его войске была "шатость" и "недоумение", – не идут ли они против законного царя?.. А бояре и воеводы хоть и не верили претенденту, но, не будучи преданы Борису, вели военные операци вяло и нерешительно. В апреле 1605г. царь Борис умер, и тогда его войско перешло на сторону претендента, а затем и Москва (в июне 1605г.) с торжеством приняла своего законного "природного" государя царя Дмитрия Ивановича (Федор Борисович Годунов и его мать были убиты до прихода в Москву Лжедмитрия).

     Новый царь оказался деятельными энергичным правителем, уверенно сидевшем на прародительском  престоле. В дипломатических отношениях с другими государствами он принял титул императора и пытался создать  большой союз европейских держав для борьбы против Турции. Но скоро  он стал возбуждать недовольство своих  московских подданных, во-первых, тем, что он не соблюдал старых русских  обычаев обрядов, а во-вторых, тем, что пришедшие с ним поляки держали себя в Москве высокомерно  и заносчиво, обижали и оскорбляли москвичей.

     Самозванец, тайно облаченный в католичество, скрывая свои истинные намерения, старался привлечь на свою сторону русских  святителей, в их числе и Казанского митрополита Гермогена. Но это сделать  не удалось. Вскоре после коронации  Лжедмитрия I, Гермоген прибыл в Москву для участия «на сборах» по вопросу женитьбы царя на католичке  Марине Мнишек. Патриарх Игнатий, сторонник  Ледмитрия, и другие архиереи, отчасти  подражая патриарху, отчасти опасаясь царского гнева, согласились на этот брак. Но Казанский митрополит вместе с Коломенским епископом Иосифом  и некоторыми протоиреями выступили  против. Он требовал, чтобы царица приняла  православие до венчания, за что  самозванец приказал лишить святейшего Гермогена сана и заточить в Казани, в Спасо-Преображенском монастыре. Но заточение длилось недолго.Теперь бояре во главе с князем Василием Шуйским решили, что настало время  действовать. Шуйский начал агитацию против Лжедмитрия тотчас после его  воцарения; он был судим собором из всех чинов людей и приговорен к смертной казни, но царь его помиловал.

     В ночь на 17 мая 1606г, подняв набатным звоном московсикй народ против поляков, бояре  сами с кучкой заговорщиков ворвались  в Кремль и убили царя. В это  время москвичи были заняты избиением  поляков и разграблением их домов. Труп Лжедмитрия после поругания  сожгли и, смешав пепел с порохом, выстрелили им из пушки в ту сторону, откуда он пришел. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     3. Василий Шуйский  и социальная смута. "Тушинский  вор" 

     Руководитель  боярского заговора князь Василий  Шуйский "был, не скажем, избран, но выкрикнут  царем" (Соловьев). Новый царь разослал грамоты по всему государству, в  которых обличал самозванца и  еретика Расстригу, обманувшего  русский народ. При своем воцарении  Шуйский принял формальное обязательство  никого не казнить и не наказывать конфискацией имущества и не слушать  ложные доносы, но эта присяга оказалась  ложной. Шуйский три раза всенародно и торжественно приносил ложную клятву: сначала он клялся, что царевич  Дмитрий случайно закололся сам, потом, что царевич жив и здоров, идет занимать царский престол, наконец, что Дмитрий принял мученическое убиение от своего лукавого раба Бориса Годунова.

     Буквально через несколько дней после коронации  состоялись выборы патриарха (Игнатий, подкупленный Лжедмитрием, в один день с венчанием на царство Шуйского был низложен. Тут-то и вспомнили  о Гермогене, заточенном в Спасо-Преображенском монастыре. На патриарший пост Гермоген вступил уже старцем в тяжелое для государства время.

     Немудрено, что воцарение Шуйского послужило  сигналом для всеобщей смуты и  борьбы всех против всех. Против боярского  царя повсюду вспыхнули восстания. "С осени 1606г. в государстве  открылась кровавая смута, в которой  приняли участия все сословия московского общества, восстав одно на другое" (Платонов). Города Северской  Украины поднялись под начальством  путивльского воеводы князя Шаховского (которого современники потом называли "всей крови заводчиком"), а  затем явился новый популярный вождь  восстания, бывший холоп, Иван Болотников. Он в своих воззваниях обращался  к народным низам, призывал их истреблять знатных и богатых и забирать их имущество; под его знамена  стали во множестве стекаться  беглые холопы, крестьяне и казаки, частью, чтобы отомстить своим  угнетателям, частью "ради получения  скороприбытного и беструдного богатства", по выражению современника. В Тульской и Рязанской областях поднялись против Шуйского служивые люди, дворяне и дети боярские под начальством Пашкова, Сумбулова и Ляпунова. В Поволжье поднялась мордва и другие, недавно покоренные народы с целью освободиться от русской власти.

     Главной силой, использованной Шуйским для  идеологического воздействия на массы, являлась церковь. С самого начала восстания под предводительством  Болотникова она заняла по отношению  к восставшим резко враждебную позицию. Особенно непримирим был патриарх Гермоген. Он писал грамоты, в которых призывал «всех православных христиан на борьбу с Болотниковым, изображая участников восстании, как отступников от Бога и от православной веры, которые  повинуются Сатане и дьявольским  четам», а Василия Шуйского –  как «воистину свята и праведна истинного христианского царя».

     Болотников  с огромным скопищем "воровских  людей" подошел к Москве, с другой стороны подошли рязанские и  тульские служивые люди; но когда последние  поближе познакомились со своим  союзником, с его "программой" и действиями, они решили избрать  из двух зол меньшее, отступили от "воров" и принесли повинную царю Василию. Болотников был разбит и  ушел сначала в Калугу, потом в  Тулу, где был осажден царскими войсками и вынужден сдаться; вожди  восстания были казнены, масса его  участников рассеялась, готовая начать новую "кампанию", если найдется новый  предводитель.

     Таковой нашелся скоро в лице явившегося в Стародубе второго Лжедмитрия. Он был, конечно, уже сознательным и  очевидным обманщиком, но проверкой  его личности и его легальных  прав мало кто интересовался; он был  только знаменем, под которое снова  спешили собраться все недовольные  московским правительством и своим  положением и все, кто стремился  устроить свою карьеру или приобрести "беструдное богатство". Под знаменами  самозванца собрались не только представители  угнетенных народных низов, но также часть служилых людей, казаки и, наконец, большие отряды польских и литовских авантюристов, стремившихся за счет неразумных и метущихся в междоусобии "русаков". Марина Мнишек, бывшая 8 дней царицею Московскою и спасшаяся во время переворота 17 мая, согласилась стать женою нового Лжедмитрия II.

     Собрав  большое и довольно пестрое войско, Лжедмитрий II подступил к Москве и расположился станом в подмосковном селе Тушино (отсюда его прозвище: "Тушинский  вор"). Здесь были свои бояре и  воеводы, свои приказы и даже свой патриарх; таковым стал (как говорят  современники – по принуждению) митрополит Ростовский Филарет – бывший боярин Федор Никитич Романов. В тушинский  лагерь пришло из Москвы немало князей и бояр, хотя они знали, конечно, что  они идут служить явному обманщику и самозванцу.