Самозванцы в России

    Согласно  показаниям Хрипунова, войско Петра  Федоровича формировалось преимущественно из донских и запорожских казаков, а также из солдат и офицеров, одетых в немецкое платье. Он также сообщал, что у избавителя есть артиллерия (до 15 орудий); что армия Петра III зимой живет в больших казармах (в каждой до 200 человек), а летом в палатках. Сам же государь обитает в горнице, у которой несут караул пешие казаки с ружьями. Спокойствие государя бдительно охраняют разъезды и пикеты, поэтому обнаружить лагерь избавителя нелегко, еще труднее туда попасть. Армия Петра III находится в постоянной мобилизационной готовности: есть мосты-понтоны, которые «сделаны на лотках, которые и обтянуты смоляным полотном, и вкруг их канаты с якорями, а когда перейдут через реку, то снимают и свертывают, и один мост можно увезть на двух верблюдах».

    По  рассказам Хрипунова, воины Петра  Федоровича «довольствуются платьем... офицерам и прочим атаманам на рубашки дают фанзу, а простым людям бязи, старшины и атаманы носят дорогие шапки с золотыми кистями».

    Во  время первых допросов Петр утверждал, что он сам провел в лагере Петра  III около года, откуда некий полковник Разин отправил его в российские селения для того, чтобы он разглашал о Петре III. Да и сам государь якобы говорил Хрипунову: «Ты - атаман сибирский то и поезжай в Сибирь и обо мне сказывай». Генералы и полковники Петра III также посылали его в Сибирь готовить восстание: «Поезжай за государя умирай де мы де не хуже тебя, да умираем».

    Конечно, все рассказанное - плод народной фантазии, доработанный самим Хрипуновым. Самозванец был вынужден признать на допросе, что войска Петра III в действительности не видел и в лагере избавителя не бывал. Тем не менее ценность рассказа не в степени его правдивости, а в заряде той зажигательной силы, которую он содержал.

    Согласно  резолюции Екатерины II, Хрипунов, «как поврежденный в уме», был отправлен в тобольский сумасшедший дом. Это решение мотивировалось тем, что замыслы Хрипунова «ни в котором месте не возымели настоящего действия».

    История Хрипунова стала, по существу, последней  серьезной попыткой использовать чужое  имя в широких социальных интересах. Авантюристы продолжали появляться в сибирских городах и селах и впоследствии. Но это было преимущественно бытовое, мелкокорыстное и эгоистичное самозванчество, не заинтересованное в широкой поддержке и не оставившее глубокого следа в социальной истории. 

2.5. Самозванство религиозного толка

    Предрасположенность к самозванству можно связать с определенным типом личности, весьма характерным для средневековой Руси. Его носители часто встречались среди «живущих во Христе» - юродивых. Юродство предполагало внешнее уподобление евангельскому Христу и считалось одним из подвигов христианского благочестия. Юродивые добровольно отказывались не только от всех благ и удобств земного бытия, но и от всех преимуществ общественной жизни.

    Такими же чертами наделялся и чаемый «царь-избавитель». Соответственно, можно предположить, что одной из душевных черт, благоприятствующих самозванству, была неспособность терпеть общественную несправедливость. Эта черта характерна не только для псевдоцарей, но и для самозванцев, притязавших на статус мессии или пророка.

    Скорее всего, самозванство религиозного толка и по другим параметрам не слишком отличалось от самозванства царистской окраски. Люди, верившие в свою святость или мессианство, должны были обладать большой силой самовнушения. Впрочем, кое-кто из них мог прийти к подобной самооценке и благодаря внушению со стороны. Вспомним «хлыстов». Каждый из них во время «радений» испытывал «сошествие святого духа», но далеко не каждый доходил до мысли, что он - «Христос». Для этого требовалось признание окружающих. Очередным «Христом» становился тот, кого считала таковым хлыстовская община, на кого указывали хлыстовские «пророки» и «пророчицы». Лишь после этого «перста Божия» человек начинал сам видеть себя «Христом».

    При анализе психологических корней религиозного самозванства нельзя сбрасывать со счетов роль снов и мистических видений. Известно, что перед взором протопопа Аввакума довольно часто представали сцены Страшного суда и мучений «никониан», а также картины его путешествий в потустороннем мире, где он беседовал с самим Господом. Например, в 1669 году во время Великого поста Аввакума посетило такое видение: «Божиим благоволением в нощи... распространился язык мой и бысть велик зело, потом и зубы быша велики, а се и руки быша и ноги велики, потом и весь широк и пространен под небесем по всей земли распространился, а потом Бог вместил в меня небо, и землю, и всю тварь»⁸. Вполне возможно, что подобные видения посещали Аввакума еще в юности, и именно поэтому он стал считать себя посланником «вышняго Бога».

    Впрочем, такая самооценка могла быть и следствием раннего раскрытия способностей к «чудотворчеству» - способностей, которые отличали не только Аввакума, но и других претендентов на высший сакральный статус. Наиболее распространенным чудом было мгновенное исцеление безнадежных больных с помощью молитвы к Богу.

    Осознание себя мессией (пророком) и «царем-избавителем» имело в своей основе один и тот же психологический акт - притязание на некие полномочия, полученные свыше.

2.6. Корни самозванства

    Но какова была почва, питавшая самозванство? Первым «питательным слоем» для самозванцев всех мастей был, очевидно, постепенный распад древнерусской «соборной» культуры, вызревание индивидуального сознания, выходившего из рабского подчинения коллективному мнению. Человек, осознавая свою уникальность и личностную автономность, начинал противопоставлять себя коллективу, привычному окружению. Кто-то покидал свой дом и становился разбойником - мстителем за народные слезы. Кто-то никуда не уходил, оставаясь формально в составе «родного» социального коллектива, но своим образом жизни «выламывался» из него, нарушал привычные нормы поведения и общественные установления.

    Рождающаяся личность нуждалась в доказательствах своей неповторимости, и чем больше их находилось, тем было лучше.

    Теперь от самозванства вновь обратимся к самозванчеству, к социально-психологическим факторам народной поддержки «царей» и «пророков». В ожидании Страшного суда, который в сознании простых людей должен был включать суд над угнетателями, очередной «царь-избавитель» воспринимался и как мессия. Известно, к примеру, что Пугачев не сам писал свои манифесты и даже не всегда указывал, что же он хочет в них услышать. Следовательно, их можно рассматривать как отражение взглядов пугачевского окружения и других повстанцев. Анализ этих документов показывает, что Пугачев, будучи «Петром III», отождествлялся в то же время с мессией. «Точно верьте: в начале бог, а потом на земли я сам, властительный ваш государь»; «А ныне ж я для вас един из потеренных объявился и всю землю своими ногами исходил и для дарования вам милосердия от создателя создан»⁹.

    Впрочем, в лицах, не претендовавших на царский титул, а просто обладавших военной силой и обещавших избавить народ от злой доли, тоже выискивались мессианские, сверхъестественные черты. Об этом говорят фольклорные образы разбойничьих атаманов.

    В конце концов мы приходим к выводу, что история самозванчества и история крестьянских войн в России совсем не случайно связаны между собой. И дело здесь не только в том, что предводители восставших были самозваными царями («царевич Петр», Е. Пугачев) или их помощниками (И. Болотников, С. Разин). Стоит учесть, что они воспринимались в качестве «искупителей» и «избавителей». Участие в боевых действиях под руководством «царя-избавителя» или «мессии» могло оцениваться людьми как соучастие в осуществлении Страшного суда, как один из путей спасения души. «Конца света» все не было, а находиться в состоянии бесконечного психического напряжения люди, естественно, не могли.

    В конце XVIII столетия наступил период бурного развития сектантства. Вступление в секту аллегорически означало очищение от «скверны» и достижение личной праведности. Обряды и песни сект символически изображали Страшный суд и помогали его «пережить».

    В итоге самозванцы конца XVIII - первой половины XIX века все меньше стремились к борьбе с социальным злом, вполне довольствуясь простым осуждением «греховного мира» и его неприятием.

    Таким образом, закат эпохи самозванчества напрямую связан с угасанием средневекового мировоззрения в целом, с утверждением новых взглядов на мир и человеческую личность. Развитие капитализма в России и отмена крепостного права окончательно вытеснили самозванцев с исторической арены, которую заняли новые герои и «властители народных дум».

III. ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

    Рассмотрев  причины и примеры самозванчества в России, мы приходим к выводу, что  явление это в России XVI –XVIII столетий не было по своей природе и целям однородным. Если Пугачев, объявивший себя «третьим императором», отражал чаяния широких казачьих, крестьянских масс, то пресловутая «княжна Тараканова» - авантюристка, безрассудно полагавшая, что ей удастся взойти на российский престол. От этого феномена следует отличать так называемое народное самозванчество с его утопической верой в «своего» царя-батюшку, который восстановит попранную справедливость. Такое явление встречалось отнюдь не только в России. Под именем (или от имени) Петра III выступали самозванцы и в зарубежных славянских странах, в немецкой среде герцогства Шлезвиг-Гольштейн и даже за пределами Европы, в Индии. Прежде их объединяло то, что самозванчество развивалось в странах с преимущественно крестьянским населением. В глазах народных масс самозванец олицетворял веру в справедливость и добро. Кто-то верил в подлинность самозванца, кто-то хотел верить, а кто-то знал правду, но скрывал ее во имя пользы дела. Все это, так или иначе, проявление социальной психологии массового сознания - земного по происхождению, но утопического по способу достижения цели.

    Ибо самозванец, надевший маску иного лица и отождествлявший себя с ним, стремился укреплять веру в него уверовавших, вселять веру в сомневавшихся, обращать к себе колеблющихся. И естественно, что самозваный избавитель попадал в ловушку. Ведь он должен был не только постоянно доказывать свою «подлинность», но и карать, вплоть до физической расправы, тех, кто ему отказывал в вере. Так иллюзорный идеал царства справедливости на поверку оказывался царством террора. Самая прекрасная иллюзия не могла воплотиться в реальность.

    И еще один вывод. Самозванство - дитя смуты.

    Но  если смута XVII века - это десятилетие, то смута XX века - это практически весь век. В нем нашлось место не только массовому личному самозванству, но и самозванству огромной организации, объявившей себя «умом, честью и совестью эпохи» без малейших на то оснований, более того, всей своей деятельностью опровергавшей это гордое самотитулование.

    И в настоящее время мы вновь  сталкиваемся с примерами самозванства, чаще всего, политического, ведь сфера власти – это сфера заведомого обмана (но это уже другая тема).

Библиографический список: 

Аннинский Л. Самозванство.//Родина. 1993. №11.

Болдырев  Ю. Самозванство. Мы все заражены этим вирусом.//Родина. 1993. №11.

Документы ставки Е.И. Пугачева, повстанческих властей и учреждений: 1773-1774 гг. М., 1975.

Житие Аввакума и другие его сочинения. М., 1991.

Мавродин В.В. Рождение новой России. Л., 1988.

Мавродин В.В. Крестьянская война в России в 1773-1775 годах: Восстание Пугачева. Л., 1961. Т.1.

Мавродин В.В. Крестьянская война в России в 1773-1775 годах: Восстание Пугачева. Л., 1961. Т.1.

Никольский Н.М. История Руссой церкви. М., 1982.

Побережников  И. Под чужим именем. Сибирские  самозванцы.// Родина. 2000 год. Декабрь.

Сахаров А. Самозванчество. Почему именно в России появились легенды о чудесно спасшихся и воскресших монархах, царевичах, императорах// Родина. №1.

Серков  А. Загадочный старец.// Родина. №1.

Сивков К.В. Самозванчество в России в последней трети  XVIII в.//Исторические записки. 1950. Т. 31.

Усенко О. Самозванчество на Руси: норма или патология?// Родина. 1995. №1.

Усенко  О. Самозванчество на Руси: норма или  патология?// Родина. 1995. №№ 1-2.

Успенский Б.А. Царь и самозванец//Художественный язык средневековья. М., 1982.