Самозванцы в России

    Возьмем, к примеру, двух «расколоучителей» - монаха Капитона и протопопа Аввакума. Оба они считали себя посланниками «вышняго Бога», и оба сумели убедить в этом большое число людей. Капитон истязал себя постами (ел только сухой хлеб, и то раз в 2—3 дня), носил тяжелые вериги (каменные плиты в три пуда) и даже спал в подвешенном состоянии, зацепившись веригами за крюк в потолке. В общем, жил так, как жили до него многие подвижники, причисленные впоследствии к лику святых.

    Протопоп Аввакум избрал другой путь - он стал «страдальцем за веру». Он был уверен, что именно в борьбе против «никонианства», требующей душевной стойкости, заключается его миссия «пророка» и «Христова посланника». Саму свою жизнь он считал «делом Божьим», наградой за исполнение которого будет причисление к сонму праведников.

    По правде говоря, Аввакум был достоин такой награды. Еще будучи попом в нижегородском селе Лопатинцы, он за обличения местных «начальников» неоднократно оказывался жестоко избитым. Доставалось ему и от прихожан, недовольных строгостью своего пастыря. Став протопопом в Юрьевце Поволжском, Аввакум через месяца был вынужден покинуть город. Толпа мужиков и баб, которых Аввакум «унимал от блудни», вооружившись «батогами» и «рычагами», избила его до полусмерти и хотела вообще убить, но вмешался воевода и спас блюстителя нравственности.

    Выступив против реформ патриарха Никона, Аввакум навлек на себя еще большие испытания. В 1653 году он вместе с семьей был сослан в Сибирь, где жестоко притеснялся воеводой А. Пашковым. Десять лет Аввакум терпел издевательства, побои, голод и холод, пока в 1664 году не был возвращен в Москву. Вскоре, однако, его опять сослали вместе с женой и детьми в городок Мезень (на одноименной реке, впадающей в Белое море). В 1666 году Аввакум с двумя старшими сыновьями предстал перед церковным собором, после чего отправился на вечную ссылку в Пустозерск, где его ждала «земляная тюрьма» и новые лишения. Пятнадцатилетнее заключение сломило мятежного протопопа, и в апреле 1682 года «за великие на царский дом хулы» он был сожжен.

    Аввакум обладал большой силой внушения и самовнушения. По его собственным словам, он был способен творить чудеса. Он изгонял бесов, излечивал больных, не раз и не два избегал, казалось бы, неминуемой гибели. Неудивительно, что духовный авторитет Аввакума был исключительно высок не только в кругу старообрядцев среди многих «никониан».

    Итак, аскетизм, стойкость в испытаниях и способность творить чудеса - вот главные критерии, с помощь которых народ определял, кто имеет право зваться пророком, а кто не имеет. Но были, разумеется, и другие способы выяснить это. Весьма любопытно в этой связи смотреть учение и практику «хлыстовщины».

    Секта «хлыстов» получила такое название от ее наблюдателей и врагов, сами же сектанты называли себя «людьми Божиими». Вероятно, название секты является искажением слова «христы», поскольку ее члены считали своих руководителей Мессиями, воплощениями Христа.

    Как самостоятельное направление «христовщина» оформилась в конце XVII века благодаря деятельности Данилы Филиппова. Предание гласит, что он был беглым солдатом из крестьян Юрьевского уезда и однажды случилось чудо - в его «пречистую плоть» вселился Бог Саваоф. По убеждению «христововеров», другого бога, кроме Данилы-Саваофа, нет, но вот его сын, Христос, воплощается постоянно и может вселиться в любого из последователей Данилы. Чтобы это произошло, нужно очистить плоть аскетическими подвигами.

    Первым «Христом» оказался Иван Суслов, оброчный крестьянин Муромского уезда. Одно время он жил в селе Павлово-Перевоз под Нижним Новгородом, где возглавлял «корабль» (хлыстовскую общину). В начале XVIII века он обосновался в Москве, занимаясь торговлей и устраивая в своем доме «радения» (коллективные моления «христов»). Если верить легендам, Суслов был распят на Красной площади, но воскрес и явился своим последователям, затем его распяли вторично, он опять воскрес и вознесся на небо. Повсюду И. Суслова сопровождали 12 «апостолов» и «Богородица». Очевидно, такая свита была обязательной для хлыстовских «мессий», поскольку 12 «апостолов» и «Богоматерь» составляли окружение и «Христа», появившегося на Дону в 1725 году. Им был некий Агафон, казак по происхождению.

    Таким образом, пышной свите, которая была атрибутом лжецарей, находится аналогия в истории религиозного самозванчества. «Истинного» пророка или Мессию должны были окружать ученики и соратники. Без этого условия ему, очевидно, трудно было рассчитывать на массовую поддержку.

    Логично предположить, что для самозваных пророков и Мессий был актуальным и другой способ достижения популярности - привлечение на свою сторону авторитетных и уважаемых людей с высоким социальным статусом. Доказательством этому является история скопчества, которое выделилось в 70-х годах XVIII века из секты «христововеров».

    Первым проповедником оскопления был беглый помещичий крестьянин Андрей Блохин. Из дома он ушел в 14 лет, а в 20-летнем возрасте стал членом секты «людей Божиих». Продолжая бродить и нищенствовать, он в 1770 году попал в деревню Богдановку Орловского уезда, где исполнил ранее выношенную идею оскопления. На этот шаг его подвигло стремление в полной мере соблюсти требования аскетизма, обязательные для каждого, кто хочет стать святым или пророком. Между тем он не мог сдержать себя от влечения к женщине даже самым жестоким бичеванием. Совершив задуманное, Блохин стал проповедовать оскопление (или, говоря его же языком, «убеление») среди «хлыстов» Богдановки и соседних деревень. За короткое время ему удалось «убелить» около 60 человек.

    Успех предприятия во многом объясняется тем, что Блохина поддержали зажиточные крестьяне, купцы и руководители хлыстовских «кораблей» окрестных мест. Кроме того, идея оскопления оказалась по душе наставникам и «пророкам» из купеческих «кораблей» города Орла и пришлась по сердцу хлыстовской «Богородице» Акулине Ивановне, которая впоследствии стала одной из богинь скопческого пантеона.

    Говоря о скопчестве, нельзя не остановиться на личности Кондратия Селиванова. Для скопцов он был не просто Мессия, но «Бог над Богами, царь над царями и пророк над пророками». Своей славой и авторитетом Селиванов был обязан в первую очередь богатым купцам, с которыми он сошелся во время сибирской ссылки, куда был отправлен в 1774 году. Купцы не только создали скопческие «корабли», где господствовал культ нового «Мессии», но и устроили ему побег из ссылки. После этого, в 90-х годах XVIII века, К. Селиванов принял имя императора Петра III. В этом ему оказали большую услугу петербургские скопцы. Им удалось обратить в свою веру некоего Кобелева - бывшего лакея Петра III. Кобелев стал подтверждать, что Селиванов - действительно свергнутый император и что он его сразу узнал, как только увидел. Наконец, прославлению двуликого «Мессии» (одновременно «Христа» и «Петра III») помогла небезызвестная «Богородица» Акулина Ивановна. Она признала Селиванова своим сыном, рожденным от святого духа, и после этого стала зваться «императрицей Елизаветой Петровной». Кстати, другая скопческая «Богородица» - Анна Софоновна - почиталась и как «великая княгиня Анна Федоровна», незадачливая супруга цесаревича Константина Павловича.

    Как видим, стать «настоящим» пророком или Мессией и получить в новом качестве массовое признание было столь же непросто, как стать «истинным» претендентом на царский трон. Причем для самозванцев обоих типов «правила игры» были во многом одинаковы.

    Между двумя ветвями самозванчества нет четкой грани - в России встречались, так сказать, двуликие самозванцы. Глубинная основа обоих типов самозванчества одна и та же - сакрализация царской власти, представление о Богоизбранности, мистической предназначенности «настоящего» царя.

2. Самозванство

    Суть самозванства, скорее всего, заключается в искреннем, «бесхитростном» отождествлении самого себя с тем лицом, имя которого принимаешь.

    Советские историки обычно рассматривали самозванство «как одно из проявлений классовой борьбы в царской России», как поиск крестьянами союзника в борьбе против помещика и коррумпированной администрации. В действительности, конечно, все далеко не так прямолинейно. Корыстное самозванство было довольно распространенным явлением в России. Самозванцы могли руководствоваться самыми разными мотивами: и корыстными, и патриотическими, и националистическими, и социально-политическими; наконец, действовать просто от отчаяния. 

2.1. «Добрые цари»  на Урале

    История знает целую вереницу претендентов на имя внука Петра Великого - Петра III. Кроме того, находились и «ближайшие сподвижники» якобы живого Петра III, которые действовали от его имени или, по меньшей мере, использовали это имя в своих интересах и наделали немало шума на Урале...

    Первые самозванцы появились на Урале, вероятно, еще в царствование Петра Великого. Зимой 1704 года в поморских, уральских и сибирских городах стали распространяться слухи о предстоявшем якобы «государевом шествии» в сибирские города. Заволновались власти, служилые люди, народ. Простые люди, слышавшие о доступности царя, намеревались донести ему о своих нуждах, чаяниях, обидах. 15 ноября в Великий Устюг явился «посланец» из Москвы, называвший себя «полковником Семеном Ивановым», «крестным сыном ближняго боярина Бориса Петровича Шереметева». «Полковник» прибыл на четырех санях в сопровождении двух солдат. «Крестник Шереметева» объявил местным земским властям, что сам государь с фельдмаршалом Шереметевым скоро прибудет в город. Для себя же он потребовал 25 подвод, предъявив при этом «закрепной лист» от имени Б. П. Шереметева, в котором содержалось требование оказывать всемерное содействие «полковнику». Земские власти Великого Устюга беспрекословно выполнили требования «Семена Иванова».

    В ночь на 25 ноября 1704 года «посланец» из Москвы явился в Верхотурье к воеводе стольнику Алексею Калитину и назвался уже «полковником Семеном Пройдощиным», опять же «крестным сыном» боярина Шереметева. Воевода, не усомнившись в подлинности «полковника», выдал ему подводы и лошадей. Через три дня самозванец был уже в Тюмени, где объявил местному воеводе стольнику Осипу Яковлевичу Тухачевскому о скором пришествии государя в Сибирь и требовал подвод для себя. Тухачевский дал подводы, но проявил подозрительность и начал «проведывать истину» о «московских посланцах». Удалось выяснить, что под видом «шереметьевского крестника» и его спутников скрывались беглые солдаты Ефрем Иванов (уроженец Масленского острога Тобольского уезда), Афанасий Колов (житель Тюмени), Кирилл Терентьев (костромич). Самозванцы были схвачены. Цель их оказалась простой - пробраться на родину беспрепятственно и с некоторым комфортом...

    В 1740-1750-е годы, еще до воцарения Петра III, народ уже связывал с его именем определенные надежды. Говорили о намерении бояр извести великого князя, о желании Петра Федоровича по восшествии на престол лишить бояр-притеснителей их власти. После гибели Петра III молва тем более связала народные чаяния и надежды с якобы спасшимся чудесным образом добрым государем.

    Приблизительно в 1763-1764 годах легенда о царственном избавителе обнаружила себя в Чебаркульской крепости, на Южном Урале. Казак Конон Белянин рассказывал о конспиративных поездках «Петра Федоровича» «во образе скрытном» вместе с генералом Волковым в крепость. Чебаркульский казак Федор Иванович Каменщиков-Слудников также «разглашал» о поездках «Петра III» в Троицкую крепость «для разведывания о народских обидах в ночныя времена». Имелся у Каменщикова и «печатный указ» с титулом бывшего императора Петра Федоровича, якобы данный на его, Каменщикова, имя.

    В 1764-1765 годах сразу четверо «Петров III» заявило свои претензии на российский престол! Это «малороссиянин» Николай Колченко, армянин Антон Асланбеков, беглые солдаты Гаврила Кремнев и Петр Чернышев. В отличие от них, Каменщиков-Слудников предпочел нецарственное самозванство. В конце апреля 1765 года он появился в бывшей вотчине Далматовского Успенского монастыря, где назвался «тайного секретного кабинета верным курииром». 3 мая 1765 года вечером Ф. И. Каменщиков-Слудников - он же «сенатский фурьер Михаила Ресцов» - появился в селе Охлупневском ведомства Масленского острога.

    «Сенатский фурьер», «тайный следственник» Ресцов развил бурную деятельность. Он запрещал крестьянам выполнять феодальные повинности, наказывал наиболее прилежных осведомителей («ушников») заводовладель-ца Никиты Демидова (к его заводам были приписаны крестьяне Масленского острога и Барневской слободы), составлял перечень обид, нанесенных крестьянам заводскими приказчиками, казенной и военной администрацией, вел странные разговоры с крестьянами...

    11 мая рассыльщик Шадринской управительской канцелярии Михаил Черкашенин объявил в канцелярии, что он был в Охлупневском «и в оном селе усмотрев превеликое крестьянское у тамошнего жителя крестьянина Констянтина Жукова в доме зборище и в том главного советника, сидящаго в горнице, по-видимому на казака ис платья и ис постриженных ево волосов похожего»⁵. Естественно, не санкционированные властью «зборища» и неизвестный человек, похожий внешне на казака, заинтересовали Шадринскую управительскую канцелярию. В ночь на 12 мая в Охлупневское для поимки Ресцова была отправлена команда рассыльщиков. Но самозванца предупредил отвозивший его крестьянин М. Рубцов, и ему удалось сбежать.

    Каменщикова долго и безуспешно искали на Урале, в Сибири, в Казанской губернии и лишь 13 ноября он был выдан один из крестьян, прельстившийся вознаграждением в 50 рублей. Каменщиков был задержан сенатскими солдатами.