Железнодорожное  строительство

    Другою  отраслью капитализации обращения, которую особенно усиленно захватывал крупный акционерный капитал, явилось железно-дорожное строительство. Последнее началось у нас еще до реф-рмы (в 1837 г. царскосельская жел. дор., в 1845—48 гг. варшавско-венская, в 1853—62 гг. петербургско-варшавская, в 1860 г. николаевская), но к 1861 г. в Р. имелось  всего около 1.500  вёрст. Акционерный капитал, вложенный в жел.-дор. строительство, составлял до реформы 178 млн. руб., а в 1877 г. уже 1.833 млн. руб. При этом основанное в 1857 г. акционерное «Главное общество российских жел. дор.», преимущественно с французскими капиталами, получившее концессию на 4.000 верст жел.-дор. строительства, не оправдало надежды в смысле привлечения иностранных капиталов, и большинство последних было вложено русскими капиталистами. В 1870-х гг. в «Главном обществе жел. дор.» были намечены главнейшие основания предполагаемой жед.-дор. сети. Она должна была состоять из магистралей «от С.-Петербурга до Варшавы и прусской границы, от Москвы через Курск и низовья Днепра до Феодосии и от Курска и Орла через Динабург до Либавы; таким образом, непрерывным через 26 губерний железным путем соединятся взаимно: три столицы, главные судоходные реки  наши, сосредоточение хлебных наших избытков и два порта на Черном и Балтийском морях, почти весь год доступные;  облегчится  сим  вывоз заграничный,  обеспечится  привоз и продовольствие внутреннее». Менее чем через 10 лет после этого общего плана жел.-дор. строительства была уже открыта сеть линий, соединяющих Москву с производительными районами: дорога Москва—Курск привлекала к Москве грузы центра; Москва—Козлов—Воронеж   собирала хлебные грузы с юго-востока; Москва—Нижний—со всего поволжского и камского района; Москва—Петербург соединяла основные промышленные районы с потребляющими. К концу 1875 г. центр обогатился линиями Москва—Ярославль, Сызрань — Вязьма,   Козлов — Саратов, расширившими район тяготения к Москве и снабжения московскими промышленными изделиями далеко на восток.

    Таким образом в течение первых 15 лет после реформы жел.-дор. строительство обнаруживает такое оживление, что общее протяжение жел. дор. увеличилось в 12 раз против начала 1860-х гг. Железные дороги являлись основной материальной базой для сформирования «национального» рынка как необходимой предпосылки развития капитализма, окончательной ликвидации натурально-хозяйственной изолированности отдельных районов и вовлечения всей страны в денежное товарное хозяйство.—Быстрый охват жел.-дор. сетью громадных пространств производил необычайно резкие перемены в хозяйственном строе ив экономической их географии, вовлекая их к обороты широкого национального рынка. Жел. дороги в первую очередь стали быстро всасывать в рыночный оборот имеющиеся избытки и хлебное производство  крестьянского  хозяйства, особенно в черноземном земледельческом центре, который без жел. дор. не имел выхода для своих земледельческих товаров. Крестьянское хозяйство чрезвычайно быстро, в течение одного десятилетия, целиком было вовлечено в товарно-денежный оборот, совершенно изменив свою недавнюю экономическую физиономию.

    Новое усиление жел.-дор. строительства в 1890-е годы с одной стороны, явилось непосредственно тем рынком, который стал вновь крупным потребителем тяжелой индустрии, а с другой— новая волна расширения жел.-дор. сети усилила вовлечение в товарно-денежный оборот новых районов, до тех пор имевших слабые связи с общенациональным рынком. Общий застой 80-х и начала 90-х гг. дал приращение сети жел. дор. за десять лет 5,8 тыс. верст, т.-е. в год всего около 600 верст. Но уже второе пятилетие 1890-х гг. дает приращение сети в 15 тыс. верст, т.-е. в год до 3 тыс. За одно десятилетие 90-х гг. было выстроено 37% всей жел.-дор. сети, т.-е. половина того, что было выстроено за предшествовавшие 50 лет. Помимо частного, все больший удельный вес приобретает государственное строительство.  Кроме непосредственного строительства, государство принимало финансовое участие в частном строительстве, в виде прямых государственных или «гарантированных» государством частных жел.-дор. займов.

    Железные  дороги представляли громадный рынок для сбыта продуктов тяжелой индустрии. Основная часть южной металлургии, в громадной степени (до 69% всего своего производства) обслуживала только жел.-дор., а некоторые крупные металлургические заводы, как Дружковский, Новороссийский и др., до 100% своего производства поставляли на железные дороги. Наоборот, такой продукт массового потребления, как кровельное железо, производился в значительно меньшем количестве. Очень ярко влияние жел. дор. обнаруживается на характере развития и размерах производства других основных отраслей промышленности, нефтяной и каменноугольной. Последняя до 86% своей продукции сбывала железным дорогам и до 29% металлургическим заводам (в свою очередь работавшим, как мы видели, в громадной степени для жел. дор.). Нефтяная промышленность все более становилась «мазутной», смазочной, т.-е. железнодорожно-промышленной, а не «керосиновой», т.-е.  крестьянско-потребительской. Ведущей отраслью промышленности оставалась тяжелая металлургия, связанная с строительством жел, дор. и с капиталистическим оборудованием самой промышленности. На этой почве создавались новые производственные центры крупной тяжелой металлургической, топливной, каменноугольной, нефтяной, химической и др. промышленности.

Сельское  хозяйство

    Реформа 1861 г., окончательно уничтожившая формальные и экономические путы, препятствовавшие капиталистическому развитию, застала сельское хозяйство на особо низком уровне техники и экономики, с господством трехполья, зернового производства, со слабым развитием животноводства, с сохой, без удобрений, с истощенными и измельченными крестьянскими земельными участками. В то же время резкий переход к денежному хозяйству, крайнее обременение крестьянства денежными платежами и повинностями, высокие выкупные платежи за землю, недостаточность самих наделов—все это побуждало к погоне за землей, к расширению посевных площадей, к усилению аренды частновладельческих земель, хотя бы по крайне высоким ценам, к массовым переселениям и пр. О быстроте распашек земель в Европ. Р. свидетельствуют такие цифры: к 1887 г. количество возделываемых земель увеличилось на 26%, при чем в черноземных губ. это увеличение было до 50%.  Это расширение шло за счет сокращения скотоводства и исключительно в счет расширения культуры зерновых хлебов. В 1881 г. посевная площадь составляла уже до 60% всей пашни, а зерновые хлеба составляли до 91,3% всех посевов. Для губерний с господством трехпольной системы это означало сильнейший кризис ее, так как при таких отношениях она уже не могла существовать, вследствие полного истощении пашни в связи с падением скотоводства и отсутствием требуемого удобрения. Только на крайнем юге и юго-востоке продолжалась быстрая распашка и освоение земель под зерновую культуру. В количественном отношении общее производство зерновых хлебов шло всё же так быстро, что обгоняло рост внутренних потребностей.

    Одновременно  в нечерноземной зоне начинают развиваться интенсивные отрасли земледелия и животноводства товарного характера. Так, в сев.-зап. районе возрастает производство льна, вместе  чем увеличивается его экспорт. Здесь же сильно возрастает культура картофеля с винокуренными заводами. На юго-западе капитализация сельского хозяйства получила форму развития свеклосахарных. И тем не менее, для всей экономики сельского хозяйства решающим являлось все же зерновое производство. Оно составляло до 90% всего приходного бюджета крестьянских хозяйств. Зерновые хлеба составляли до 47% ценности всего внешнего вывоза. За 40 лет вывоз зерновых хлебов увеличился в 7.5 раз, сделавшись основой нашего положительного торгового баланса и громадным источником привлечения в страну иностранного золота и капиталов. Но со второй половины 1870-х гг. мировой сел.-хоз. рынок и особенно зерновое хозяйство впадает в длительный кризис перепроизводства и падения цен, вызванный главным образом заокеанской конкуренцией дешевого американского хлеба. К средине 1890-х гг. мировые цены на зерновые хлеба падают почти вдвое. Цены на внутренних русских рынках и экспортные также падают до небывалого уровня.

    Земледельческое зерновое хозяйство не в. состоянии были вести не только землевладельцы, но и крестьяне, начавшие сокращать свои запашни и аренды помещичьих земель. При этом концентрация землевладения была весьма высока: свыше 70% всей земли находилось в руках 3% владельцев. Крупные латифундии, оставшиеся от дореформенного периода, первые стали раздробляться и переходить в руки других сословий в групп. Другими словами, в этом процессе мобилизации происходил отбор наиболее сильных экономически групп, которые не только не теряли землю, но концентрнтрировали ее в своих руках, организуя хозяйство на капиталистических началах. Последнее подтверждается усилением в помещичьих хозяйствах потребления машин, искуственных удобрений, переходом к интенсивным животноводческим и индустриальным направлениям и пр. Индустриальные направления сельского хозяйства, требовавшие значительных капиталовложений, особенно стали развиваться на юго-западе и западе.  На юге капитализация поместного хозяйства выливалась в развитие крупных  овцеводческих  хозяйств, сменявшихся постепенно капиталистически поставленными пшеничными хозяйствами. В нечерноземных губерниях помещичье хозяйство стадо складываться в меньшие по размерам, но интенсивные и капиталистически поставленные животноводческие, молочные и т. п. хозяйства. Наименее удовлетворительно  обстояло  дело в бывшем крепостном земледельческом центре, о его экстенсивным зерновым трехпольным направлением и о истощенным крестьянским хозяйством. Помещичье хозяйство здесь в наименьшей мере превращалось в капиталистическое, оставаясь по- прежнему на почве главным образом земельной эксплуатации крестьянства и возрождая здесь полукрепостные формы земельных и хозяйственных отношений (отработки, сдача исполу и пр.). С развитием аграрного кризиса 1870—80-х гг. эти последние формы стали распространяться все больше, а самостоятельное ведение помещичьего хозяйства стало сокращаться. Тем не менее, одновременно с этим шел быстрый рост как земельных продажных цен, так и задолженности поместного землевладения. Не хозяйственный прогресс, а земельная нужда крестьянства гнала цены на землю вверх.

    Т. о. общий ход экономического развития к этому времени выдвинул уже такие новые общественные силы и такие их интересы, что они стали получать в развитии общественной экономики все более решающее значение. Формирование национального промышленного капитализма, а вместе с ним и формирование национальной промышленной буржуазии, было основным содержанием этого процесса общественного и экономического развития. Соответственно общим законам развития капитализма этот процесс шел неравномерно, о периодами кризисов и депрессий, но вместе с тем и с быстрыми и сильными подъемами, создав в течение 50 лет на месте прежней системы крепостного хозяйства национальную систему развитого капитализма, хотя и со значительными пережитками прежних—и отсталых— общественных отношений..  
 

Прилив  иностранного капитала

    Инвестиции  в промышленность были второй непосредственной причиной оживления и подъема промышленности в 1890-е гг. После длительного застоя 80-х гг. начинается вновь усиленное строительство акционерных обществ, особенно на иностранные капиталы. За период 1893—1900 гг. у нас возникло 191 новое акционерное иностранное об-во с общим капиталом в 634 млн. руб. Весьма характерны были также изменения вложений иностранных капиталов по отдельным отраслям народного хозяйства. Если, как было указано выше, в 1870-е гг.  подавляющая доля акционерных капиталов шла на банки, транспорт и пр. орудия капиталистического обращения, то в обществах, возникших в 1890-е гг., на промышленные предприятия было затрачено уже до 74,3%, а на транспортные и банковые предприятия всего 8,3%. Влияние иностранного капитала было неодинаково в разных отраслях промышленности.³

    Так в отличие от отечественных капиталов, которые устремлялись в те отрасли, где прибыль была выше, т. е. в основном в легкую промышленность, капиталы европейских стран вкладывались в тяжелые отрасли, дававшие менее  высокие прибыли.⁴ Так в горной  промышленности вложение иностранного капитала значительно обгоняло вложение русского, благодаря чему иностранный капитал составлял в этой отрасли в 1890 г. 58%, а в 1900 г. уже 70%, всех капиталов; в металлической промышленности его доля участия повысилась с 82% до 42%, а в текстильной и питательной промышленности русские капиталы составляли 90—98% всех капиталов. Так, по мнению С. Ю. Витте, ошибочным считается представление, что прилив  капиталов из-за границы причиняет ущерб основным народным интересам, что он стремится поглотить все доходы растущей русской промышленности, что он, в сущности, приводит к распродаже наших производительных богатств “...Машина, привезенная в Россию и здесь изготовляющая изделия, хотя она и принадлежит иностранцу, работать будет все-таки в русской среде. И работать она будет не одна. Она потребует сырья, топлива, осветительных и прочих вспомогательных материалов, она потребует на помощь себе человеческого труда, и все это ее владелец должен будет купить в России... Из рубля, уплачиваемого за изделие предприятия, учрежденного хотя бы и при посредстве иностранного капитала, приблизительно от 25 до 40 коп. должны достаться русскому рабочему, затем значительная часть пойдет на оплату сырья и вспомогательных материалов, и только от 3 до 10 коп. придутся на прибыль самого предпринимателя; при уплате же за товар, привозимый из-за границы, весь рубль уйдет из России, и ни производитель сырья, ни производитель топлива, ни, наконец, рабочий не получит ни копейки...”⁵

    Из  сказанного видно, насколько крупный  шаг вперед сделало развитие капитализма в Р. в 1890-е гг. как в смысле общих количественных своих итогов, так и в отношении организационных форм и, наконец, по закреплению своих связей с международным капиталом. К этому нужно прибавить еще одну характерную черту в народно-хозяйственном развитии этих лет. Необходимость поддержки зарождающейся и растущей промышленности требовала защиты ее от иностранной конкуренции, почему возникает и все более усиливается таможенная защита промышленности. Влияние всей системы государственного хозяйства и активность государственной экономической политики никогда не достигали в судьбах нашего народного хозяйства такого крупного значения, как в 1890-е гг. Экономическая политика и система государственного хозяйства в эти годы, пожалуй впервые и наиболее выпукло приобретает формы последовательной и чисто буржуазной политики, найдя особенно законченное выражение в деятельности С. Ю. Витте, наиболее крупной фигуры среди государственных деятелей царского правительства за этот буржуазный период его развития. И хотя и в этот период и правительство, и его руководители по прежнему сохраняют остатки преобладания феодально-помещичьей политики и интересов, тем не менее именно в 1890-е гг. государственная экономическая политика впервые находит законченное буржуазно-капиталистическое выражение. Этот характер русского государственного хозяйства обращал на себя внимание многих иностранных наблюдателей. «Никогда, быть может, в истории человечества деятельность правительства в чисто промышленной области не была более широкой и всеобъемлющей—писал американский экономист Джекобсон в 1904 г. (Dep. of Commerce and Labour, Commercial Russia in 1904) о государственном хозяйстве Р.,—чем за последний период русской истории. Русское правительство с помощью центрального государственного банка контролирует финансовое положение страны.