Роль православной церкви в формировании средневекового общества

     Таким образом, можно сказать, что во времена  правления Ольги христианство стало занимать видное положение и с ней уже были обязаны считаться язычники.  Оно представляло собой альтернативу устаревшему язычеству, способную объединить и сплотить русский народ. Однако для обращения большинства русичей в христианство нужна была сильная рука, рука, имевшая большую власть и способная силой заставить креститься русский люд. Именно таким человеком,  такой сильной личностью, приведшей Русь к христианству, стал Великий Князь Киевский Владимир, прозванный Равноапостольным. 
 
 
 
 

3. Владимир – христианин

     Князь Владимир Святославович, как и его  отец, отнюдь не был приверженцем христианства, напротив, он был истинным язычником, что подтверждается словами

     Соловьева: "торжество Владимира над Ярополком  сопровождалось торжеством язычества над христианством, но это торжество не могло быть продолжительно:  русское язычество было так бедно, так бесцветно, что не могло с успехом вести спора ни с одною из религий, имевших место в юго-восточных областях тогдашней Европы, тем более с христианством; ревность Владимира и Добрыни в начале их власти, устроение изукрашенных кумиров, частые жертвы проистекали из желания поднять сколько-нибудь язычество, дать ему средства, хотя что-нибудь противопоставить другим религиям, подавляющим его своим величием; но эти самые попытки, эта самая ревность и вела прямо к падению язычества, потому что всего лучше показывала его несостоятельность."[15]

     Несомненно  следует отметить, что Владимир, как и Ольга, понимал всю ущербность и упадочность состояния язычества и пытался найти новую религию, способную встать на место язычество и объединить народ русский. Однако трудным был путь единодержавного правителя Руси - князя Владимира к христианской вере. Дело в том, что в конце X века на Руси господствовало язычество. В жертву богам могли приноситься и человеческие жизни. Однажды князь Владимир, желая отблагодарить идолов, изъявил согласие на такое жертвоприношение. Жребий пал на сына одного христианина-варяга. Но христианин не только отказался отдать сына, но и обличал безумие идолопоклонничества: «У вас не боги, а дерево; нынче есть, а завтра сгниет, ни едят, ни пьют, ни говорят, но сделаны руками человеческими из дерева; а бог один, которому служат греки и кланяются, который сотворил небо и землю, звезды и луну, и солнце, и человека, дал ему жить на земле; а эти боги что сделали? сами деланные; не дам сына своего бесам!». Толпа растерзала отца и сына. Князь Владимир, присутствовавший при этом, был поражен их бесстрашием и проникся уважением к этой вере, которая так укрепляет дух своих поклонников, что они без колебания идут на смерть ради своей веры. Постепенно Владимир пришел к мысли о замене языческой веры своего народа на одну из религий соседних народов. Об этом слышали многие иноземцы, и от многих вер приходили миссионеры с проповедями. По словам Соловьева: "Греческий проповедник и произвел также сильное впечатление на Владимира; после разговора с ним Владимир, по преданию, созывает бояр и городских старцев и говорит им, что приходили проповедники от разных народов, каждый хвалил свою веру; напоследок пришли и греки, хулят все другие законы, хвалят свой, много говорят о начале мира, о бытии его, говорят хитро, любо их слушать, и о другом свете говорят: если кто в их веру вступит, то, умерши, воскреснет и не умрет после вовеки, если же в другой закон вступит, то на том свете будет в огне гореть.

     Магометанские проповедники также говорили о будущей  жизни, но самое чувственное представление ее уже подрывало доверенность: в душе самого простого человека есть сознание, что тот свет не может быть похож на этот, причем раздражала исключительность известных сторон чувственности, противоречие, по которому одно наслаждение допускалось неограниченно, другие совершенно запрещались. Владимиру, по преданию, нравился чувственный рай магометов, но он никак не соглашался допустить обрезание, отказаться от свиного мяса и от вина: «Руси есть веселье пить, говорил он, не можем быть без того»."[16] Кроме того, непременным фактором, повлиявшим на непринятие магометанства заключалось в том, что кроме бедности своего содержания, оно не могло соперничать с христианством из-за удаленности своих религиозных центров от Руси. Христианство было к тому времени уже "давно знакомо в Киеве вследствие частых сношений с Константинополем, который поражал руссов величием религии и гражданственности. Бывальцы в Константинополе после тамошних чудес с презрением должны были смотреть на бедное русское язычество и превозносить веру греческую. Речи их имели большую силу, потому что это были обыкновенно многоопытные странствователи, бывшие во многих различных странах, и на востоке, и на западе, видевшие много разных вер и обычаев, и, разумеется, им нигде не могло так нравиться, как в Константинополе; Владимиру не нужно было посылать бояр изведывать веры разных народов: не один варяг мог удостоверить его о преимуществах веры греческой перед всеми другими." [17]

     Призвав на совет бояр и старцев, Владимир просил у них помощи в выборе веры. Ему посоветовали послать собственных мудрых мужей в разные страны, чтобы они узнали какая из вер лучше подходит его народу. В итоге выбор пал на греческую православную веру. Послов поразила особая красота и пышность богослужения в Византии. Остановив выбор на греческой вере, Владимир выбрал довольно своеобразный и странный путь к крещению. Он решил завоевать веру для своего народа, сблизить свою страну с Византийской империей и заполучить высших священников, учителей веры и другие средства просвещения для своего народа. Владимир опасался, что сильные и образованные цари не захотят добровольно породниться с ним, князем незнатного и варварского народа, и тем более побоится выйти за него замуж порфирородная царевна, как это и обнаружилось впоследствии. Рассуждение чисто человеческое и языческое, но приведшее к той же цели, к которой вел Владимира Промысел Божий! Собрав свою дружину, "Владимир отправился в поход против греческого города Корсуня (Херсонеса) на Таврическом полуострове (Крыму, вблизи нынешнего Севастополя). Для такого похода на Корсунь Владимир имел множество причин: и выгодное расположение и необходимость беспрепятственного выхода на границу Греческой империи и вышеуказанную причину."[18]

     Итак, Владимир решил идти в поход против Корсуня. Корсунь, хотя и небольшой, но важный торговый пункт, находившийся при Черном море и принадлежавший Греческой империи, был издавна известен Русским. Он был укреплен с сухого пути толстыми стенами и имел в своем распоряжении значительное войско и торговый флот. С моря к нему невозможно было подойти близко, а от находившихся с востока и запада заливов (известных ныне под именами Карантинной и Стрелецкой бухт) он также был огражден стенами, так что мог считаться неприступною крепостью. Но Владимир все таки решился осадить этот город. На легких челнах, с не очень большим войском (6000-8000 чел.), он смело подступил к Корсуню, высадился в одной из близлежащих бухт его и стал осаждать его с сухого пути. Корсуняне, заранее запасшись хлебом и другими необходимыми продуктами, а может быть, и ожидая помощи из столицы, долго не сдавались. Не смотря на это, Владимир угрожал городу стоять даже более трех лет; но, не имея стенобитных орудий и других осадных средств, он долго не мог привести своей угрозы в исполнение. Простояв под стенами Херсонеса 6 месяцев, Владимир, наконец, приказал своим воинам делать приспу (насыпь) к стене города, располагая по ней взобраться на стену и проникнуть в город. Но и этот план взятия города оказался неудачным. Корсуняне, подкопав стену против делаемой насыпи, тайно уносили сыплемую воинами Владимира землю и рассыпали ее по городской площади. Насыпь, таким образом, никак не могла достигнуть желаемой высоты, и Владимир находился в недоумении о причинах этой неудачи. Наконец, почти после 9-месячной осады, на помощь Владимиру подоспело одно обстоятельство: один из осажденных, грек Анастас, неизвестно по каким побуждениям, но, конечно, по воле божьей, пустил в стан Владимира стрелу с привязанной к ней запиской, в которой советовал Владимиру перекопать находившиеся позади его к востоку от стана, трубы, по которым проведена была пресная вода в город из колодезей, находившихся вне города. Узнав об этом, Владимир с благодарностью возвел глаза к небу и воскликнул: "если это сбудется, то я и сам крещуся тут". - Действительно, водопроводные трубы скоро были отысканы и перекопаны, и Корсунь, изнемогая от жажды, вследствие прекращения притока воды, должен был сдаться Владимиру. Тотчас по взятии Корсуня Владимир послал в Константинополь к греческим императорам послов с требованием выдать за него в замужество сестру их царевну Анну, угрожая в противном случае сделать и с Цареградом то же, что он сделал с Корсунем. В ответ на это императоры написали Владимиру, что у христиан не дозволяется выдавать девиц-христианок замуж за язычников, и потому, если он крестится, то и просимую невесту получит и царство Божие наследует и сделается единоверным с ними. Тогда Владимир отвечал, что он давно испытал греческую веру, и ему очень понравилось богослужение их, как передали ему посланные им для испытания веры мужи. И потому просил прислать скорее священников для крещения его и с ними царевну Анну. Сначала царевна очень долго не соглашалась идти замуж за варвара, опасаясь - может быть - его жестокости; но императоры убедили ее согласиться на этот брак, говоря, что она послужит орудием обращения ко Христу сильного царя и целого народа, и избавит греческую страну от опасного врага, который много зла делал Грекам и впредь может сделать. Уступая просьбе братьев и покоряясь воле Божьей, царевна, наконец, решилась отправиться к Владимиру. Жители Херсонеса с радостью встретили ее на берегу и поместили в одном из лучших домов на городской площади за алтарем соборной церкви. У этой же церкви, с западной стороны, по свидетельству летописи, была и палата Владимира. Перед прибытием царевны, Владимир сильно разболелся глазами и уже стал думать, что языческие боги, гневаясь на него за то, что он хочет переменить веру, наслали на него болезнь. Но это случилось по Божьему усмотрению, чтобы Владимир и сам сильнее убедился в истинности веры христианской и окружающие его увидели, что перемена их князем религии не есть только его прихоть или политический расчет. Царевна, узнав о болезни Владимира, послала ему сказать, что если он крестится, то скоро выздоровеет. Владимир сказал: "если это сбудется, то христианский Бог истинно велик!," – и потребовал скорей крестить его. Херсонесский епископ огласил его и крестил. И действительно, едва только во время крещения епископ возложил руку на Владимира, то он подобно тому, тотчас прозрел и в радости воскликнул: "Теперь я увидел Бога истинного!" Многие из его дружины, видя такое чудо, немедленно последовали его примеру и крестились. Так исполнилось желание Владимира! Господь, соблаговоливший сделать его" избранным сосудом благодати Своей" и все премудро устраивающий, устроил и крещение Владимира так, что и он сам убедился в истинности и святости принимаемой им веры, и окружающие его увидели на нем явное действие "благодати Божией", просветившей его! В самом деле, с тех пор, как Владимир решился принять св. крещение по верованию Греческой церкви, все обстоятельства его жизни "Промыслом Божиим" располагались так, что он более и более понимал истинность и величие христианской веры, и в частности - православия. Уже посланные Владимиром мужи для испытания веры указали ему, что там, с православными последователями Христа, Бог пребывает и что служение Греков лучше всех виденных ими, так что не даром и бабка его Ольга, мудрейшая из жен, приняла христианскую веру по Греческому обряду.

     Вот, например, что он пишет в своем церковном уставе, данном им Русскому духовенству: "Вот я князь Владимир, нареченный во святом крещении Василий, посылал во все страны испытать с большим вниманием веру каждого народа. И, рассмотрев со всеми боярами своими законы всех земель, нашел, как светлый и бесценный бисер, истинную одну веру христианскую, которая, по смотрению пришедшего (на землю) Христа, неизреченно просвещает всякого человека, верующего во святую Троицу. Поэтому и я, приняв св. крещение, просвещен был душою и телом и, внезапно исцелившись от постигшей меня болезни, прославил Бога за то, что Он сподобил меня принять таковую благодать". После крещения Владимира состоялся и брак его с царевной Анной. В благодарность за свое крещение и за полученную жену Владимир возвратил греческим императорам, вместо брачного выкупа, Корсунь и взятые им города Тавриды; а, по свидетельству греческих и арабских писателей, тотчас после крещения отправил в Цареград 6000 человек войска в помощь императорам против мятежника Варды Фоки, который уже приблизился к Константинополю и стоял на азиатском берегу Константинопольского пролива. Посланное Владимиром войско быстро (в апреле 989г.) разбило мятежника и избавило столицу и императоров от большой опасности . В крещении Владимир принял имя св.Василия, вероятно, по совету своей новой жены, в честь ее брата, императора Василия, и в память своего крещения построил в Корсуни церковь во имя св.Василия, как говорил летописец, на той самой насыпи, которая образовалась из земли, краденной корсунянами из насыпи Владимира. Возвращаясь из Корсуни в Киев, Владимир взял с собой священников, присланных из Константинополя, грека Анастаса, указавшего ему водопроводные трубы, и, на благословение своему народу, мощи св.Климента Римского и ученика его Фива, много икон, крестов и священных сосудов, и просил греческого патриарха прислать к нему в Киев епископа для крещения Русского народа. Патриарх исполнил его просьбу и прислал епископа Михаила, назначив его митрополитом для новокрещенной Русской земли. По приезде в Киев Владимир прежде всего крестил своих сыновей, ближайших родственников, бояр и слуг. Затем стал посылать священников и знающих людей, из обращенных уже ко Христу, по ближайшим городам и селам с целью обращения в христианство. В Киеве же он сам ходил между народом, разъяснял ему нелепость и ложность язычества и склонял киевлян к принятию христианства, а чтобы еще сильнее подействовать на народ, велел рубить и истреблять идолов, самим же им поставленных на холмах и площадях киевских. "Бога Велеса велел бросить в реку Почайну, а главного идола Перуна велел привязать к конскому хвосту, бить его палками и стащить к Днепру и, сбросивши в реку, приказал нескольким воинам проводить его далеко за пределы Киева, отталкивая его шестами в тех местах, где он будет приставать к берегу. Делать же это с идолом Владимир приказал не потому, чтобы идол чувствовал удары, но на посрамление беса, который посредством сего идола долго прельщал неразумных людей, и вместе для того, чтобы народ, видя такое посрамление своего главного бога, понял его бессилие и ничтожество и тем охотнее принимал новую веру. Впрочем, летописец не скрывает и того, что, когда Перуна влекли ко Днепру, то некоторые неверные плакали по нем; но эти слезы, по замечанию Карамзина, были последнею данью их суеверия."[19]  
 

4. Крещение  киевлян

     Когда же прибыл в Киев епископ Михаил и Владимир увидел, что народ уже достаточно подготовлен к принятию крещения, тогда в назначенный день велел народу собраться на берег Днепра (при устье реки Почайны) для крещения. Его вестники ходили по городу и объявляли от имени князя: "Если кто завтра не придет на реку, богатый или убогий, нищий или рабочий, тот будет считаться моим противником". И стал собираться народ на указанном месте, не обнаруживая никакого сопротивления или возражения княжескому приказу и не стараясь уклониться от исполнения, а напротив, как говорит летописец Нестор, "спешил с радостью ко крещению как бы издавна убежденный в необходимости его". Те же немногие, которые еще не понимали важности предстоящего действия, с покорностью говорили "если бы это не добро было, то ни князь ни бояре не приняли бы сего" (т.е.крещения). Утром князь с священниками царицы и с прибывшими из Корсуня пришли на берег реки. Народ группами разместился по берегу: мужчины отдельно, женщины отдельно; одни вошли в воду по грудь, другие по пояс; некоторые же стояли у самого берега; родители держали младенцев на руках. Принявшие крещение прежде ходили между народом, чтобы показывать крещащимся, что и как делать. Священники стояли на берегу и читали молитвы и давали крещаемым имена по группам. Владимир, полный восторга, возведши очи к небу, молился: "Боже великий, сотворивший небо и землю, призри на новых людей Твоих и дай им, Господи, познать Тебя, истинного Бога, как познали Тебя христианские страны, и утверди в них веру правую и несовратную, - и помоги мне, Господи, одолеть сопротивного врага (дьявола), чтобы я, надеясь на Тебя и на Твою державу, мог победить козни его". Так совершилось одно из величайших событий в жизни Русскаго народа! "И была радость великая на небеси и на земли, замечает летописец, при виде того, как множество народа погрузилось во святую купель и освятилось крещением!" Радовались ангелы, радовались и земные жители христиане. Наиболее же радовался сам виновник торжества, князь Владимир, когда увидел, что его святое желание исполнилось, и весь его народ, без сопротивления, но объятый Духом Святым, принял святое крещение. Два важнейшие события в жизни Владимира и в истории Русского народа: крещение самого Владимира и крещение киевлян, по свидетельству летописи, совершились в 988 г.; при чем летописец не показывает точно в каком месяце произошло это событие. Решение Владимира принять крещение от греков не могло встретить ни откуда препятствия. Выше было сказано, что у Русских Славян не было ни храмов, этих очагов язычества, ни жрецов, которые обыкновенно, в своих интересах, поддерживали и распространяли язычество среди народа и выступали на борьбу с проповедниками всякой иной религии. Приносили жертвы и совершали другие обряды у Русских старцы и главы семейств. И потому, когда сами старцы и бояре изъявили согласие на перемену религии, то народ, не задумываясь и без всякого спора, должен был в этом случае идти за ними и за князем. И это было так естественно, что сомневаться справедливости рассказа о беспрепятственном крещении всего рода, по одному приказу князя, нет ни малейшего основания. Но не только со стороны религиозной, а и со стороны нравственной, принятие христианства русскими славянами не мог встретить особенного препятствия."Поляне, киевские Славяне, как говорит летописец, были нрава тихого и кроткого, сели семейную жизнь честную и правильную. В христианстве они должны были увидеть сродные их нравам и привычкам нравственные требования, нисколько не унижающие, а напротив, возвышающие и облагораживающие их дух, что, при всей своей малообразованности, самый грубый язычник легко понимает. Новгородские Славяне, привыкшие к обращению с иноземцами и понимавшие выгоды и преимущества благоустроенной общественной жизни, так не видели ничего враждебного в христианстве, а напротив склонны были подражать варягам, между которыми, как известно, было очень много христиан."[20] Эти варяги, которые имели постоянные сношения с Новгородскими Славянами, склоняли их к принятию христианской веры и, так сказать, подготовляли их к тому. Что касается Древлян, Северян и других славянских племен, то они, очень рано подчинившись русским князьям, скоро смешались с Полянами и Новгородцами и в принятии христианской веры не могли оказать сопротивления посылаемым к ним миссионерам.