Реформы избранной рады

отменил суда бояр, т.к. это была традиция, но учредил  из священников

старост и десятских, которые должны были присутствовать на суде

десятильников, плюс на эти суды допускались еще  земские старосты и

целовальники  вместе с земским дьяком. Всякое дело писалось в 2-х

экземплярах и  одна сторона проверяла другую. Избираемые старосты и

десятские из священников  должны были присматривать за церковным

благочинием. Они  же доставляли к владыке все поборы. Дело дошло и до

книг: они издавна  переводились и греческого и отчасти  с латыни,

переписывались  и продавались. Как переводы, так и переписки исполнялись

плохо, а все  письменное без разбора относили по невежеству к церкви, в

том числе и  ересь, что вносило путаницу. Собор  установил духовную

цензуру, доверяя  ее поповским старостам и десятским, которые могли

забраковывать книги, не допустив до продажи, а книгописцы состояли под

их надзором. Собор постановил завести училища  и поверил их устройство

избранным духовным, которые должны были открывать училища  в своих домах.

   Вопрос  об иконописи был также затронут, т.к. замечены были большие

злоупотребления и постановил утвердить особый класс  иконописцев, под

надзором святителей, а кроме них иконы чтоб никто  не писал. Тогдашние

монастыри были особой заботой. Наделенные селами и  имеющие большие

доходы они  представляли подобие рая для  своих начальников. Архимандриты

и игумены окружали себя родными, превращая монастырское достояние в

выгодный бизнес. Родня селилась в монастырях, настоятель раздавал им

села, посылая  в качестве приказчиков. Управление монастырским имением

осуществлялось  не старцами, а произволом настоятеля. Монахи также

находились в  его безусловной власти, как и  священнослужители

монастырских  сел. Они могли терпеть нужду, находясь в ведомстве очень

богатого монастыря, т.к. не имели права претендовать на его доходы, хотя

настоятели жили в роскоши. В редких монастырях держался порядок и

благочестие, как  подобает: трапезы были скромными  лишь у бедняков

питавшихся со стола властей.

   Нередко люди уходили в монастырь доживать, отдавая все состояние его

стенам и терпели  там лишения и унижения. Те же, что уходя, оставляли за

собой что-то в  миру, пользовались почетом. В монастырях гнали вино,

варили пиво, устраивали пиры. Нередко в монастыри  приезжала знать, чтобы

отдохнуть и  поразвлечься, в то время как настоятель угождал им и

выпрашивал пожертвования. С женским полом было все в  порядке, нередко

монахи обоих  полов сожительствовали, а по двору  бегали дети мужского

пола. Многие уходили  из монастыря из-за деспотизма и  разврата

настоятелей окружения  и бродяжничали, но в других монастырях их

принимали неохотно. Некоторые находили убежище в  мирских церквях,

построенных богатыми для себя и таких церквей было множество, но

большинство из них пустовало. Часто бродячие монахи и в особенности

монашки промышляли пророчествами и видениями, ходя по деревням в голом

виде и изредка  впадая прилюдно в транс, а спиртное в этом помогало.

Бывало бродяга, чернец строил маленькую церковь, собирал ругу на ее

содержание, а  затем ее пропивал. При невежестве духовенства богослужение

проходило непристойно, в особенности заутреня и вечерняя, одновременно

читали канон  и кафизмы, причем делалось это машинально. При этом

духовные позволяли  себе во время служения быть пьяными, ругаться, а

иногда и драться. Естественно это не добавляло  уважения к церкви и

миряне находились в храме в шапках, громко болтали, смеялись, ругались

матом. В поминальные  дни церковь становилась подобием рынка: туда

приносили яйца, калачи, пироги, печеную рыбу, кур  и блины. Попы брали

все это в  алтарь, а иногда ставили на жертвенник. В монастырях

настоятели, ожиревшие  от изобилия, не священнодействовали, монахи

пьянствовали  и по неделям не было службы.

   Собор решил это исправить. Он запретил держать в монастырях вино,

кроме фрязских вин, запретил совместное проживание монахов  и монашек,

наказал отчитываться письменно по доходам и расходам. Издал

постановление против пустынь и было велено эти  пустыни соединять вместе,

подчинять монастырям или просто уничтожать. Собор установил  предел

церковных вотчин, хотя существующие земли были оставлены  за владыками и

церковь не могла  получать новые земли без согласия царя. Все вотчины

отданные боярами  после смерти Василия III изымались  в пользу

государства. Видно, что порядки и обычаи тогда были не стандартизированы

жестко и поэтому  имело место некоторое варьирование, так кое-где не

погружали в  воду при крещении, а всего лишь обливали. В крестные должен

был идти только один человек, а не двое разных полов. Жениху должно было

быть не менее 15 лет, а невесте не менее 12 лет. Языческий  обычай

наговаривания, применялся к обрядам: просфирни  наговаривали на просфоры

и тем приписывалась  лечебная сила, подобно тому в великий  четверг

приносили в  церковь соль, которую священники клали под престол и держали

до 7-го четверга по Пасхе: и приписывали ей лечебную силу для скота. Эти

и другие языческие  обряды, такие как гадания и  астрология, были

запрещены Стоглавым  собором. Собор боролся с весьма распространенными в

то время языческими обычаями, например, на поминках народ  сходился на

кладбище, пел  там и танцевал вместе со скоморохами  и музыкантами, а

также пьянствовал. Таким веселым днем в особенности  являлась суббота

перед пятидесятницею, а в великий четверток был  обычай “кликать

мертвых”, когда  жгли солому, а также клали труть  в разрез палки,

поджигали с  обоих концов, клали в воротах  или раскладывали там и сям

возле рынка  и перескакивали через это  с женами и детьми. В празднество

Купалы, как и канун рождества христова, а также Понедельник Петрова

устраивались  пляски и веселья, а в последний  ходили в рощу и ...

Запрещая эти  праздники, собор вообще запрещал увеселения в любых формах,

как то шахматы, карты, гусли, сопли, дудки, театральные  представления и

пляски женщин. Стоглавый собор узаконил выкуп  русских, попавших в плен к

татарам, раньше их выкупали армяне, греки, турки и  перепродавали нашим.

Издержки на выкуп легли на бремя народа в  виде всеобщего налога. Про

Стоглав мы знаем  немного, т.к. то, что дошло из списков датировано XVIIв,

а в них есть противоречия, например постановление  о сугубой аллилуйе

скорее включено раскольниками, потому как председатель собора Макарий

придерживался трегубой аллилуйи.  

Присоединение Казани. 

   Покорение Казанского царства было одной из важнейших задач внешней

политики, т.к. теперь оно было в руках врага Сафа-Гирея  и допекала

русским хуже Батыя  убивая, сжигая и уводя людей. Кроме  того плодородные

волжские земли  и волжский торговый путь были очень  заманчивы, правда

первые походы на Казань окончились неудачей: 47-48гг, 49-50гг. Набеги

были варварски  жестоки: выкалывали пленникам глаза, рубили руки, ноги и

уши, а также  носы, а иногда вешали за ребра на гвоздях. Русских

пленников в  Казани было много, и они продавали их толпами как скот

восточным купцам, приезжавшим для этого в город. Политическая обстановка

в Казани была неустойчивой. В 1546г его сместил Шик-Алей, освобожденный

из заточения  Еленой Глинской, но тот долго не задержался и Сафа

вернулся. Тот  спустя непродолжительное время  упился, ударился об угол и

умер. Царем Казани стал его сын Утемш-Гирей под  регентством матери

Сююн-Беки. В 1551г  начадась подготовка к решающему  походу. Русские

построили близ Казани (в 60км) крепость Свияжск всего  лишь за месяц, а

затем покорили горную Черемису, т.е. чувашей - смирный земледельческий

народ на правом берегу Волги прежде находящийся  под властью Казани.

Казанцы раздраженные активностью русских, отдали Сююнь-Беку с сыном и

отпустили часть  пленных русских, а Шиг-Алея вернули  на трон в надежде

возврата чувашей, конечно возврата не последовало. От Шига народ

требовал возврата прежних пределов царства, а он, узнавши о путче уладил

его, убив зачинщиков при помощи стрельцов и казанцы  пошли жаловаться в

Москву и в  Казань прибыл Адашев. Шиг признался  Адашеву, что в городе ему

небезопасно, потому что он не только нагрубил казанцам, но и пообещал

вернуть чувашей. Адашев пояснил, что чувашей не отдадут, т.к. посему бог

решил, а пленных  русских те еще держат, что не по условию. Шиг предложил

свой побег, и  Адашев посоветовал ему прибегнуть к помощи русских войск,

но Шиг заявил, что свой народ не предаст и  лучше, если что, с боями

отступит. Адашев уехал. А казанские князья прибыли  в Москву и предложили

нашему посадить в Казани наместника вместо Шиг-Алея. Царь согласился.

Адашев вернулся в Казань подвинул с престола Шиг-Алея и отбыл в Свияжск,

объявив, что в Казань прибудет царский наместник. Казанцы прикинулись

согласными, но когда после им сообщили, что наместником  будет князь

Семен Микулинский, они заперли город, не пустили  наместника и пригрозили

взять Свияжск. Все раскольники в Казани примирились, сплотились и встали

на защиту веры. Даже чуваши примкнули к Казани от радости правления

русских. В город  прибыл царевич Едигер с 10000 воинов. В Москве решили

идти с большим  ополчением в 100000 воинов и ликвидировать  Казань как

царство и принудили  Ивана IV последовать с ним. Крымский хан

Давлет-Гирей  хотел помочь казанцам, но был отбит  у Тулы. В 1552г русские

осадили Казань, гарнизон которой насчитывал около 30000 воинов,

деревянными турами, 100 пушками и 150000 воинами, а с тыла на нас

нападали чуваши и черемисы, в то время как казанские колдуны с успехом