Распад СССР

       В начале 70-х был нанесен удар по всем концепциям поворота к рыночной экономике. Само слово «рынок» стало  критерием идеологической неблагонадежности. Со второй половины 70-х гг. начала меняться организация промышленного производства. Появились производственные научно-производственные объединения (НПО). Практическим результатом  подобных мер стал лишь гигантизм. Желаемого  же слияния науки и производства не произошло. Зато в эти годы быстро и успешно шло слияние, переплетение официальной экономики с теневой  – разного рода полу законной и  незаконной производственной и торговой деятельностью, в которую были втянуты  целые предприятия. Доходы теневой  экономики исчислялись многими  миллиардами. К началу 80-х гг. стала  очевидна неэффективность попыток  ограниченного реформирования советской  системы. Страна вступила в период глубокого  кризиса.

             Вследствие этих и многих других причин к середине 80-х гг. возможность постепенного, безболезненного перехода к новой  системе общественных отношений  в России была безнадежно упущена. Стихийное  перерождение системы изменило весь жизненный уклад советского общества: перераспределялись права руководителей  и предприятий, усилилась ведомственность, социальное неравенство. Изменился  характер производственных отношений  внутри предприятий, начала падать трудовая дисциплина, массовыми стали апатия и безразличие, воровство, неуважение к честному труду, зависть к тем, кто больше зарабатывает. В то же время в стране сохранялось внеэкономическое принуждение к труду. Советский  человек, отчужденный от распределения  произведенного продукта, превратился  в исполнителя, работающего не по совести, а по принуждению. Выработанная в послереволюционные годы идейная  мотивация труда слабела вместе с верой в близкое торжество  коммунистических идеалов, параллельно  этому сокращался поток нефтедолларов  и рос внешний и внутренний долг государства.

             В начале 80-х гг. все  без исключения слои советского общества страдали от несвободы, испытывали психологический дискомфорт. Интеллигенция хотела подлинной демократии и индивидуальной свободы.

             Большинство рабочих  и служащих необходимость перемен  связывали с лучшей организацией и оплатой труда, более справедливым распределением общественного богатства. Часть крестьянства рассчитывала стать  подлинными хозяевами своей земли  и своего труда.

             Однако, в конечном счете, совсем другие силы определили направление и характер реформирования советской системы. Этими силами была советская номенклатура, тяготившаяся коммунистическими условностями и зависимостью личного благополучия от служебного положения.

             Таким образом, к  началу 80-х гг. советская тоталитарная система фактически лишается поддержки  в обществе и перестает быть легитимной. Ее крах становится вопросом времени.

       Первым  конкретным шагом на пути политической реформы стали решения внеочередной двенадцатой сессии ВС СССР (одиннадцатого  созыва), состоявшейся 29 ноября - 1 декабря 1988 г. Эти решения предусматривали  изменение структуры высших органов  власти и государственного управления страны, наделение вновь учрежденного Съезда народных депутатов и избираемого  им ВС СССР реальными властными функциями, а также изменение избирательной  системы, прежде всего введение выборов  на альтернативной основе.

       1989 год стал годом радикальных  изменений, особенно в политической  структуре общества. Состоявшимся  в 1989 году выборам народных  депутатов СССР (март - май) предшествовала  невиданная в нашей стране  избирательная кампания, начавшаяся  еще на исходе 1988 г. Возможность  выдвижения нескольких альтернативных  кандидатов (на 2250 депутатских мест  было выдвинуто 9505 кандидатов) наконец-то  давала советским гражданам действительно  выбирать одного из нескольких.

       Треть народных депутатов избиралась от общественных организаций, что позволило коммунистам, как наиболее массовой «общественной  организации» на Съезде иметь 

       большинство, или, как говорят в цивилизованных странах - лобби. Об этом было заявлено, как о достижении: доля коммунистов  среди народных депутатов оказалась 87% против 71.5% предыдущего созыва, на основе чего делался громкий вывод  о том, что в условиях свободы  выбора был подтвержден авторитет  партии.

       В выборах, проходивших 26 марта 1989 г. по 1500 территориальным и национально-территориальным  округам, участвовала 89.8% включенных в  списки избирателей. Эти выборы стали  заметным сдвигом общества в сторону  демократии, по крайней мере, как  тогда казалось. За работой Съезда следила вся страна - повсеместно  зафиксировано снижение производительности труда.

       Первый  Съезд народных депутатов СССР (25 мая - 9 июня 1989 г.) стал весьма крупным  политическим событием. Никогда еще  не было такого в истории этой страны.

       Практических  результатов Съезда было немного, в  частности был избран новый ВС СССР. Было принято несколько общих  постановлений, например Постановление  об основных направлениях внутренней и внешней политики СССР.

       Дискуссии на втором Съезде народных депутатов  СССР (12-24 декабря 1989 г.) носили более  деловой характер по сравнению с  первым Съездом. Второй Съезд принял 36 нормативных актов, в т.ч. 5 законов  и 26 постановлений. Одним из центральных  вопросов повестки дня второго Съезда народных депутатов было обсуждение мер по оздоровлению экономики. Был  обсужден вопрос о борьбе с организованной преступностью. Съезд рассмотрел доклады  комиссия, посвященных как внешнеполитическим проблемам (оценка договора о ненападении  между СССР и Германией от 23 августа 1939 г., политическая оценка ввода советских  войск в Афганистан в 1979 г.) так  и внутриполитическим (о следственной группе Гдляна, о событиях в Тбилиси 9 апреля 1989 г, о привилегиях)...

       Когда открылся первый Съезд народных депутатов, многие возлагали на него свои надежды на лучшую жизнь. Но, как и многим надеждам нашего народа, им не суждено было оправдаться. Первый Съезд называют теперь «игрой в демократию», каковой он, собственно, и являлся. Ко второму Съезду интерес людей уже заметно поутих. Народу уже стало ясно, что нельзя одним волшебным мановением руки сделать жизнь лучше. Реформа избирательной системы являлась делом необходимым, но конкретного, насущного она народу дала немного. Введение президентства.

       Летом-осенью 1989 года реформаторы в КПСС, не захотевшие избавиться от цепких объятий консерваторов, дали демократам возможность набрать  политическую силу и влияние, позволили  им представить правоцентристское  единство в КПСС как стратегическую линию, а не как временный тактический  маневр. Ситуация в стране требовала  решительного развития курса на смешанную  экономику, на создание правового государства  и заключение нового союзного договора. Все это объективно работало на демократов.

       К зиме 1989/90 года политическая ситуация существенно изменилась. Горбачев, не без оснований опасаясь, что  весенние выборы в республиках приведут к победе радикальных сил («Демократическая Россия», РУХ и другие), которые  сразу же - по примеру Прибалтики - постараются занять независимую  позицию в отношении возглавляемого им Верховного Совета Союза, сделал шаг, против которого он и его единомышленники  выступали еще несколько месяцев  назад. Используя свой авторитет  в возглавляемом им Верховным  Совете СССР, он сумел - при сопротивлении  Межрегиональной депутатской группы - провести решение об учреждении поста  Президента СССР. Став Президентом, Горбачев получил широкие политические полномочия и тем самым сильно укрепил свою власть в стране.

       Затем политическая борьба перешла на государственный  уровень. Сложилось фактическое  многовластие, при котором союзные  и республиканские структуры  не могли ни действовать без оглядки  друг на друга, ни договориться между  собой. «Война законов» между Союзом и республиками велась с переменным успехом и к зиме 1990/91 года достигла апогея в связи с трагическими событиями в Прибалтике, борьбой  вокруг Союзного договора и союзного бюджета. Все это происходило  на фоне быстрого развала экономики, межнациональной конфронтации между  республиками и внутри их.

       В результате наметился очередной  сдвиг в умонастроениях общества. После того, как в крупных индустриальных центрах России и Украины к  власти пришли демократы, прошло немало времени, но ситуация продолжала ухудшаться. Более того, демократия явственно  вырождалась в анархию, усиливая тоску по «сильной руке». Подобные настроения овладели и Верховным Советом  СССР: в декабре он, опасаясь непредсказуемого развития событий, делегировал Президенту дополнительные полномочия, а заодно - дополнительную ответственность. Горбачев же в январе этого года сформировал  новый Кабинет министров, в котором  ключевые посты заняли представители  «просвещенной» бюрократии и военно-промышленного  комплекса.

       Говоря  о СССР, нужно сделать существенную оговорку, насчет первого президента Советского Союза, которым стал Михаил Сергеевич Горбачев, поскольку это  тоже сыграло свою роль в истории  СССР, в частности в распаде. Избрание Горбачева на должность Генерального секретаря ЦК КПСС вовсе не было предопределено расстановкой политических сил. Был, по признанию самого Михаила  Сергеевича, и другой кандидат. Но в  результате скрытой, «недоступной простому смертному» аппаратной игры победу одержала именно его команда.

       Естественно, Горбачеву нужно было укрепиться у власти. А для того, чтобы  идеологически обосновать свою борьбу со  старой партийной гвардией, он вынужден был провозгласить курс на обновление социализма с его, ведущей и направляющей силой - КПСС. Поначалу, в апреле, когда народ скорбел по поводу алкогольной кампании, начались кадровые перестановки. Один за другим отправлялись на заслуженный отдых партийные вожди областей и республик. Чисткой аппарата руководил теперь уже подзабытый Егор Кузьмич Лигачев, и за два года справился со своей задачей - рассадил преданных людей на все ключевые посты.

       На  этом все партийные «перестройки»  до Горбачева, как правило, заканчивались, но влияние Лигачева в партии возросло настолько, что генсек почувствовал дыхание конкурента в затылок. И  не успела новая номенклатура припасть к кормушке, как Горбачев объявил о том, что перестройка продолжается.

       Однако  «свалить» Лигачева на партийной  арене оказалось не так-то просто, и Горбачеву, в конце концов, пришлось создавать альтернативные структуры  в виде Верховного Совета и Съезда народных депутатов, чтобы держать  аппаратчиков в постоянном напряжении. В сидении на двух стульях сразу  Горбачев нашел для себя несомненную  пользу: партократов всегда можно  было припугнуть демократами, а демократов - славой КПСС.

       Борьба  на политической арене страны шла  главным образом вокруг двух пунктов. Первый - общий сценарий развития перестройки. Будет ли это постепенное врастание  сложившихся структур управления в  рыночное хозяйство и введение государственно-бюрократического капитализма «сверху»? Или же, напротив, ликвидация этих структур и стихийное  формирование капитализма «снизу»?

       Второй  узловой момент: поскольку реформы  требуют заведомо непопулярных мер, то ответственность за их принятие и все, связанные с ними издержки возлагаются, как правило, на политических противников. Чаще всего в роли «козла отпущения» выступал Центр. Это проявлялось, например, в ходе политического скандала, который разразился в Верховном  Совете России, когда союзное правительство  обнародовало решение о введении договорных цен на ряд товаров (в  ноябре 1990 года). А между тем это  решение было согласовано и с  Б.Н. Ельциным, и с И.С. Силаевым. Известны и обратные случаи, когда Центр  сам находил «козла отпущения»: введенный по указу Президента пятипроцентный налог с продаж, изъявший из кармана населения только за январь-февраль 1991 года чуть менее миллиарда (931.5 млн.) рублей, «свалили» на Совет Министров РСФСР.

       К концу 1990 года установилась патовая  ситуация: ни коммунисты-реформаторы, ни либералы уже не могли, каждые в  отдельности, добиться позитивных сдвигов  в экономике, политике, социальной сфере. Главное - они не могли поодиночке противостоять угрозе всеобщей анархии. Первые - потому что в значительной степени утратили поддержку народа, вторые - потому что после своих  первых побед успели подрастерять многих своих приверженцев.

       Понимание необходимости политического компромисса  наблюдалось как в одном, так  и в другом лагере. Коммунисты-реформаторы (и даже коммунисты-консерваторы в  лице ЦК КП РСФСР) в своих документах второй половины 1990 года призывали  к гражданскому согласию, выражали готовность создать не просто блок сил «социалистической ориентации», но пойти на союз со всеми демократическими партиями и движениями. Их оппоненты, хлебнув лиха в решении практических вопросов, с которыми они столкнулись, придя к власти на местном, а кое-где и на республиканском уровне, похоже, также были внутренне готовы к сотрудничеству. Идея компромисса с частью аппарата и центром и создания сильной исполнительной власти - такой, например, лейтмотив декабрьской программной статьи Г.Х. Попова, озаглавленной не без претензии: «Что делать?». Идея гражданского согласия путем приостановки действия идеи полного роспуска всех политических партий стала к концу 1990 года популярной и замелькала на разных флангах либерально-демократического движения. Об этом говорили и А.А. Собчак, и лидер либерально-демократической партии России В.В. Жириновский. Либералы, по всей видимости, поняли, что их время истекает, так и не начавшись.