Просвещение и наука эпохи Петра 1

времени царила удручающая скука, над гостями нависала угроза вызывать каким-

либо поступком  раздражение царя. Танцевали, словно отбывали неприятнейшую

повинность. Беседы тоже не получались – вместо них  односложные ответы на

простенькие вопросы  и тягостно долгие паузы. Современник  срисовал такую

ассамблею с  натуры: «Дамы всегда сидят отдельно от мужчин, так что с ними

не только нельзя разговаривать, но не удаётся почти  сказать и слова; когда

не танцуют, все  сидят, как немые, и только смотрят  друг на друга».

    Чаще  всего ассамблеи устраивались  в зимние месяцы, реже – летом.

Периодичности никакой не существовало. В 1719 г., например, первая

ассамблея была проведена у генерала Вейде 18 января, следующая – в четверг

22 января  у  князя Дмитрия Михайловича Голицына, затем в воскресенье 25

января у князя  Долгорукого. Иногда хозяином ассамблеи являлся сам царь.

    Ассамблеи  открывали новую форму общения  людей. Главное их значение

состояло в  том, что они положили конец затворнической жизни столичных

женщин. 

«Юности честное  зерцало» 

    Умению  расточать улыбки и быть предупредительными отпрыски вельмож,

высших чиновников и офицеров обучались не только в  ассамблеях и в учебных

заведениях, где  учащиеся овладевали фехтованием, танцами, красноречием, но

и штудируя специальные  наставления. Одно из них под маловразумительным

названием «Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению»

пользовалось  особенно широкой популярностью  среди столичного населения. При

Петре оно печаталось трижды, что свидетельствует об огромном спросе на

него. Неизвестный  составитель этого сочинения воспользовался несколькими

иностранными  произведениями, из них он перевёл  те части, которые считал

полезными русскому читателю.

    «Юности  честное зерцало» излагало правила  поведения молодых людей в

семье, в гостях, в общественных местах и на службе. Оно внушало юношам

скромность, трудолюбие, послушание, учтивость и благоразумие.

    В  семье надлежало «отца и матерь  в великой чести содержать». Детям

внушалась мысль, что распоряжения по дому могли исходить только от

родителей : «В доме ничего своим именем не повелевать, но именем отца или

матери».

    «Юности  честное зерцало» не оставляло  юношей без наставлений и в  том

случае, когда  они оказывались за пределами  семьи. Они должны были проявлять

предупредительность к старшим, почтительно, не перебивая, слушать их речь,

не быть назойливыми.

    Интересны  рекомендации, как вести себя  в общественных местах и за

столом. Здесь  предусмотрено всё, начиная от походки  и осанки молодого

человека и  до умения принимать еду: «Никто не имеет повеся голову и потупя

глаза вниз по улице ходить, или на людей косо взглядывать, но прямо и не

согнувшись ступать».

    Последние  страницы «Юности честного зерцала»  посвящены девицами. Если

юноша должен был  обладать тремя добродетелями –  «смирен, приветлив и

учтив», то девице их надлежало иметь значительно больше: смирение,

трудолюбие, милосердие, стыдливость, бережливость, верность, чистоплотность

и т.д. 
 

Великое посольство. 

    «Великое  посольство»  было в истории  дипломатии очень знаменательным

событием. Необычность  этого события была прежде всего в том, что впервые  в

Европу отправился русский царь собственной персоной.

Официальная часть  состояла в « подтверждении дружбы и любви для общих всему

христианству  дел, к ослаблению врагов Господня, салтана Турецкого, хана

крымского и  других бусурманских орд».

Но это было лишь официальное назначение «великого  посольства».

    Сам   Петр указывал на три цели:

1) увидеть политическую  жизнь в Европе.

2) Найти союзников.

3) Изучить морское  дело.

      Третье занимало Петра особенно  сильно. Петр поставил задачу

изучить кораблестроение  и  кораблевождение в Англии и  Голландии.

    В  составе посольства находилось 35 волонтёров, среди них и царь  под

именем Петра  Михайлова. Многие члены посольства имели слуг. Штат

предусматривает многочисленный обслуживающий персонал – от священников,

лекарей и переводчиков до поваров, хлебников и даже четырёх  карлов. Вместе

с солдатами  охраны численность посольства превышала 250 человек. Его кортеж

насчитывал 1000 саней.

    Пётр  занимал в посольстве двойственное  положение: официально он

числился одним  из десятников отряда волонтёров. В  то же время он был

фактическим руководителем  посольства, в котором Лефорту, как  правому послу,

отводилась парадная роль.

    В  начале апреля посольство прибыло  в Ригу, где ему устроили

торжественную встречу. Петр, впервые переступивший  границу России, жадно

наблюдал окружающее. Свои впечатления он изложил в  письме: «Здесь мы

рабским обычаем  жили и сыты были только зрением…».

    Петру  не удалось полностью скрыть  своего пребывания в составе

посольства. Уже  в Риге об этом догадывались, хотя точных данных на этот

счёт не имели. Царь оставил негостеприимную Ригу, сохранив инкогнито. Он не

открыл своего имени и в герцогстве Курляндском, хотя, по свидетельству

современника, в  Митаве посольство было принято со всевозможной

обходительностью  и великолепием.

    Зато  в Кенигсберге, куда Пётр прибыл  на корабле, у него состоялось

тайное свидание с курфюрстом Бранденбургским Фридрихом 3, искавшим

сближения с  Россией.

    Среди  торжесвенных приёмов, пиров и увесилений посольство при активном

участии Петра  вело переговоры с бранденбургским  курфюрстом относительно

антитурецкой  коалиции. Они завершились заключением  устного соглашения о

союзе, но не против Турции, а против Швеции. Это был  первый шаг к изменению

внешнеполитической  ориентации России.

    От  времени переезда Петра из  Бранденбургского курфюршества  в Голландию

сохранилось лишь несколько его писем. В частности, письма Виниусу.

Предметом их переписки  была забота о найме мастеров для  металлургических

заводов. Ещё  до отъезда Петра за границу на Урале была найдена

превосходного качества железная руда. Виниус, управлявший  Сибирью, донимал

царя просьбами  о найме специалистов, которые  умели бы строить домны, лить

пушки, плавить  руду. Петр обещал по приезде в Голландию  «о мастерах

старатца».

    Границу  Голландии, богатейшей страны  Европы, славившейся развитой

промышленностью и торговлей, Пётр пересёк в начале августа и сразу же

направился в центр кораблестроения – город Сардам. По своему обыкновению

быстро ездить Пётр опередил посольство и до прибытия последнего в Амстердам

имел неделю времени, чтобы обрядиться в платье, какое носили саардамцы,

ознакомиться  с верфями, осмотреть лесопильные и бумажные мельницы и даже

поработать топором. Плотничьи инструменты он купил  у одной вдовы.

    16 августа  1697 года состоялся торжественный  въезд посольства в

Амстердам. В  свите посольства на второстепенных ролях, облачённый в кафтан,

в красную рубаху и войлочную шляпу, находился и Пётр, прибывший по этому

случаю из Саардама. Началась будничная жизнь посольства, работа над

осуществлением  целей, ради которых царь, его дипломаты  и волонтёры

совершили такое  далёкое путешествие. Не всюду посольству сопутствовал

одинаковый успех. Удачнее всего устроились дела с  обучением волонтёров

кораблестроению. Пётр широко пользовался посредничеством  Николая Видзена,

бывавшего в  России и знавшего русский язык. Видзен наряду с должностью

амстердамского  бургомистра занимал пост одного из директоров Пост – Индской

компании. Это  дало возможность зачислить Петра  и волонтёров на верфь этой

компании. Директора  компании распорядились заложить специальный  корабль,

чтобы «знатная особа, пребывающая здесь incognito», имела  возможность

ознакомиться  со всеми этапами его сооружения и снастки.

    Корабельному  мастерству вместе с царём  обучалось ещё десять волонтёров,

среди них два  человека позже приобретут известность  в качестве ближайших

сподвижников  Петра: Меншиков и Головкин.

    Конец августа и начало сентября прошли в усвоении мудростей

кораблестроения, а 9 сентября был заложен фрегат, полностью сооружённый

волонтёрами под  руководством голландского мастера  Поля. Не  всем волонтёрам

оказалась по душе тяжёлая работа, необходимость следовать примеру царя,

весьма непритязательного  и  в одежде, и в пище, и в  комфорте. Группа

русских молодых  людей, прибывшая в Голландию  несколько раньше Петра,

пыталась вернуться  на родину, обучившись лишь обращению  с компасом, ни разу

не  побывав  на море. Эта попытка была Петром тут же пресечена. Среди

некоторых волонтёров велись разговоры, осуждавшие участие  царя в постройке

корабля. Пётр, чьей воле никто не смел перечить в России, велел  заковать

критиканов в  цепи, чтобы потом отрубить их головы. Лишь протест

бургомистров, напомнивших  царю, что в Голландии нельзя казнить  человека без

суда, вынудил  его изменить решение и вместо казни сослать их в отдалённые

колонии.

    В  середине ноября фрегат «Пётр  и Павел», над сооружением которого

трудились волонтёры, был спущен на волю. Ученики получили свидетельство об

овладении мастерством. Аттестат, выданный царю от его корабельного учителя

Поля, гласил, что  Пётр Михайлов «был прилежным и разумным плотником»,

научился выполнять  различные операции кораблестроителя, а также изучил

«корабельную  архитектуру и черчение планов», столь основательно, «сколько