Происхождение и развитие городов древней Руси (X-XIII вв.)

-53-

лишь ограниченное военно-административное значение и лишь позднее становится учреждением постоянным и объемлющим все стороны общественной жизни" ³⁶⁾  
        Инстинкт самосохранения требовал всеединства, сознательной организации и дисциплины. Отсюда- необходимость легитимной власти, что не означало идиллической общественной гармонии и отсутствия и столкновений на разных уровнях. Естественно, вожди по-своему улировали волю народа, преследуя собственные цели. Но нельзя возводить эгоизм в абсолют, отрицать общенародные мотивы деятельности правящего слоя. Государственная власть в домонгольской Руси не становилась над обществом. Пока народ вооружен и готов дать отпор, не могла образоваться и абсолютная власть. "Народ составлял главную силу князей. Народ, а не дружина". Князь, в свою очередь, есть "народная власть, а не внешний и случайный придаток к волости. Он необходимый орган древней государственности для удовлетворения насущных общественных потребностей населения - внешней защиты и внутреннего "наряда" ³⁷⁾.  
        В создании раннегосударственных образований, наряду с городами и крепостями, роль военной аристократии оказалась решающей: князья основывают города, при их реконструкции руководят проектировщиками и "горододельцами". "И рече Володимеръ: "Се не добро, еже малъ городъ около Киева". И нача ставити городы по Десне, и по Востри, и по Трубежеви, и по Суле, и по Стугне. И поча нарубати муже лучшие от словенъ, и от кривич, и от чюди, и от вятичь. и от сихъ насели грады; бе бо рать от печенегъ" (ПВЛ, 988 г.). Речь идет здесь о военных наемниках разноэтничного происхождения, а не о насильственной акции.  
        Основание многих городов, стратегически важных как центров управления волостной территорией, происходило в плановом порядке, по мере колонизации славянами новых земель. Многие города в начале своей истории, когда осваиваются периферийные районы, представляли собой суверенные общины из вчерашних отважных пионеров-колонистов, выходцев из разных восточнославянских регионов, причем как из старших городов, так и из деревень. Такова, например, Рязань. Это подтверждается и археологически: имущественно однородным составом населения. Верховную власть в городе, наряду с представителями княжеской администрации, могло осуществлять вече с выбранными им "лучшими мужами".  
        При образовании государства и городов (синхронный процесс) возникает "рациональный" тип господства, основанный на осознанном убеждении в законности установленных порядков, в правомочности и авторитете органов, призванных осуществлять власть. Она держится не столько с помощью прямого насилия, сколько посредством "символического насилия", прививая свою знаковую систему, ту иерархию ценностей, которые в глазах общества приобретают естественный, само собой разумеющийся характер.  
        При понимании города как организма политической и духовной солидарности следует признать отсутствие предпосылок для столь свирепых социальных конфликтов в нем, какими их рисует советская историография. Общественное расслоение почти не нашло отражения не только в топографии городов, но и в системе их застройки. Это отчетливо выявляется при раскопках крупными площадями (Новгород, Старая Рязань). Но много примеров дают и другие пункты: боярские дворы, церковные владения, усадьбы простых ремесленников соседствуют друг с другом. Окружающие их частоколы или заборы конструктивно не различаются.  
        Города служили убежищами для населения близлежащих деревень В случае военной угрозы крестьяне укрывались за их стенами. Вот почему грандиозное по масштабам строительство укреплений рассматривалось как великое общее дело. Именно всеобщая заинтересованность в возведении цитадели, а не принуждение к труду, двигала массами строителей. Города "ставили" коллективно, "всем миром". Отсюда - удивляющий нас поныне колоссальный размах работ. К примеру, в Рязани монументальные дерево-земляные укрепления тянулись на 3,5 км.  
        Качественно определяющие стороны городской жизни, противостоя-

-54-

щие чрезвычайному консерватизму  аграрного общества, вышедшего из родового строя, претерпевали существенные изменения на протяжении XI - XIII веков. Из городов исходила творческая струя. Под воздействием их культуры с началом  христианизации стали меняться прежние  стереотипы мышления, а главное - мировоззренческие  начала. Динамика развития городских  центров, возрастание их числа связаны  с изменениями в формах государственности, с колонизационными процессами освоения новых территорий. Усложняется социальная, имущественная и профессиональная дифференциация в среде горожан  с присущими каждой из категорий  специфическими чертами коллективной психологии при объединяющем общем  символе веры".  
        Подлинно "городская революция", когда город выступает вполне сформировавшимся институтом, начинается на Руси, как и в Западной Европе, не ранее середины XI века. По подсчетам М. Н. Тихомирова, если в IX-X вв. летописи свидетельствуют о существовании 25 городов, то в XI в. упомянуто 64 новых города, а в источниках XII в. появились еше 134 города. Но эти данные явно неполны, так как основаны только на письменных источниках без привлечения археологии. Тихомиров считает, что ко времени монгольского нашествия количество русских городов близко подходило к 300 ³⁸⁾.  
        В домонгольской Руси можно выделить три периода градообразования: середина X - первая половина XI в.; вторая половина XI - середина XII в.; вторая половина XII - до 1237-1240 годов. Эта разбивка на хронологические этапы отражает общие тенденции развития и, следовательно, достаточно условна. Ни один из периодов не замкнут в себе: в настоящем продолжало жить прошлое, но уже обозначались явления, предвещавшие будущее.  
        По местоположению крупнейших городов первый период можно назвать "Волховско-Днепровской урбанизацией", породившей Киевскую Русь. В древности государства, связанные с городскими образованиями, возникали на религиозной почве: в Киевской Руси - на почве христианства, поскольку язычество оказалось здесь непригодным для государственного строительства, если не считать непрочных раннегосударственных объединений еще во многом варварского общества до Владимира Святославича. Окончательное возведение христианства в ранг официальной религии вело к созданию духовной солидарности, соборному единению на основе создающейся, в первую очередь в городах, культурной общности. Советские историки зациклились на идее "вторичности" религии. Между тем само государство может быть создано на основе религиозной идеи (ислам).  
        В первый период города выступают очагами плодотворного и творчески воспринимаемого византийского влияния в сферах культовой практики, архитектуры, монументальной живописи, иконописи и прикладного искусства, в централизованной организации церкви, комплексном заимствовании более цивилизованного образа жизни, особенно в высших слоях населения. Чеканка собственных монет по образцу византийских была в первую очередь средством усиления престижа молодого государства. С городами и прилегавшими к ним монастырями связано развитие письменности, летописания и литературного творчества. С XI в. город становится полем надежд, тревог и драм древнерусской цивилизации, космополитическим центром в лучшем значении этого слова. Городскому сообществу свойственна повышенная информативность. По сравнению с сельским обществом с его изолированностью от внешнего мира, отсутствием письменной традиции, причудливым сплавом языческих верований, связанных с аграрными циклами, со своеобразно воспринимаемым христианством, - горожане выступали людьми, много "путешествовавши, видевши и знавши". Недаром они противопоставляли себя округе - деревне, "земле".  
        К середине XI в. (время Ярослава Мудрого) резко возрастает культурное единство на почве христианства. Мир в лице городской культуры становится значительно более многогранным и усложненным, чем мир предыдущего столетия.

-55-

        Со вторым периодом связано разделение "империи Рюриковичей" с центром в Киеве на ряд независимых княжеств. Он характеризуется бopьбой двух тенденций: центростремительной (Владимир Мономах) и центробежной, приведшей к политическому распаду. Однако междоусобицы ккязей как сила дезинтеграции "касались лишь внутренних переделов в рамках единого политического образования, понимавшегося как Русская земля в широком смысле" ³⁹⁾. Усиливается роль отдельных земель и городов, считавшихся ранее периферийными. Нараставшая раздробленность Древнерусского государства, приводившая к большей уязвимости от внешних врагов, - процесс закономерный и далеко не однозначный. Сохранять единство огромной территории в условиях дикой, почти не тронутой человеком природы при постоянном натиске с юга, где хозяйничали печенеги а затем половцы ("тьма внешняя"), было невозможно.  
        Но, как это ни покажется парадоксальным, так называемая феодальная раздробленность (определение вообще крайне неудачное), причины которой советские историки усматривают "в развитии на Руси феодального базиса и феодальной надстройки..., в классовой борьбе непосредственных производителей" ⁴⁰⁾, на самом деле представляет первый шаг к гармонизиции политической организации общества с экономической и социальной реальностью эпохи, когда старейшинство киевского князя уже не имело реальной основы. В XII в. каждая земля - за немногими исключениями - обращ ется в целую политическую систему, с целой группировкой княжеств, с княжескими линиями, старшими и младшими, с большими или меньшими политическими центрами, с разными системами княжеских отношений, - одним словом, земля как микрокосм повторяет в себе характер политической системы земель Киевского государства ⁴¹⁾. Вместе с обособленностью отдельных земель-волостей происходит интенсивный рост числа городов в самых окраинных регионах Руси при политическом преобладании главного города.  
        Таким образом, единая городская культура занимает огромные территории Восточной Европы, не выходя за рамки локальных вариантов: от Причудья на северо-западе до Средней Оки на юго-востоке и от Ростова и Суздаля на северо-востоке до Днестра на юго-западе. Ее распространению способствует рост населения и связанные с ним миграционные процессы.  
        Это единство городской культуры в еще большей степени характерно для третьего периода, когда в 1132 г., после смерти Мстислава Великого преемника Владимира Мономаха, Киевская Русь окончательно распалась на полтора десятка независимых княжеств. "Культурная общность должна включать в себя информацию, особенности поведения, вещи и т. д. циркулирующие в пределах общности, причем как местного происхождения, так и попадающие в нее извне, но пронизывающие ее по всей территории [удивительная близость, унификация всех сторон материальной культуры на огромных пространствах Руси бросается в глаза каждому археологу - В. Д.] Попадать эти чужеродные элементы могли путем торговли, заимствований, а также вместе с носителями иной культуры. Для этого необходимо наличие стабильных средств коммуникации (дорог, рек и пр.) охватывающих всю территорию этногенеза" ⁴²⁾.  
        Власть киевских князей, подобно императорской власти последних Каролингов, по сути дела была фиктивной, номинальной. Но излишняя драматизация состояния политической раздробленности, свойственная советским историкам, вряд ли правомерна, так как в тех условиях это состояние государства естественно и необходимо. Нагляднее, чем когда бы то ни было, обнаружилось, что единство, территориальный гигантизм нереальны на практике. Великий князь Киевский перестал владеть ситуацией, ибо она сама переросла возможности одного человека управлять отдаленными землями, где образуются свои династии. Усиление до крайних размеров внутренней борьбы на Руси, княжеских усобиц сочеталось с ростом межрегиональных связей, с мирным взаимодействием более или менее качественно равноценных партнеров-соперников. Полицентричная система

-56-

связанных культурно, религиозно и династически, но независимых княжеств создавала условия для дальнейшего  развития урбанизации.  
        В противовес княжеской усиливается власть города в лице вечевых собраний и их выборных представителей, о чем верно писал Соловьев: "Вследствие родовых княжеских отношений, перемещений и усобиц власть княжеская являлась чем-то непостоянным, изменяющимся, и во сколько она ослабела чрез это, во столько выиграло значение старшего города в волости. который представлял власть постоянную" ⁴³⁾. Одновременно увеличивается число малых удельных городов и просто местных, мелких городков, которые, в отличие от центров земель-княжений, не обладали "классическим" набором городских признаков и где городской быт выявлялся гораздо скромнее. Но и они вносили свой вклад в общерусскую культуру.  
        Во второй половине XII - первой трети XIII в. городская культура достигает апогея. Города, особенно крупные, уже никак нельзя рассматривать как самодовлеющие хозяйственные мирки, отрезанные друг от друга "страшными дебри и непроходимыми блаты". В больших городских центрах натуральное хозяйство сосуществует со специализированным ремесленным производством. Продукция узких профессионалов удовлетворяет массовый спрос и рассчитана на продажу, прежде всего в пределах самого города и близлежащих рынков сбыта в сельской местности. Это достигалось путем упрощения техники изготовления изделий (например, появление литейных формочек для выделки украшений, имитирующих сложную и трудоемкую технику зерни и скани).  
        Однообразие ассортимента вещей, их стандартизация свидетельствуют о стремлении к полному удовлетворению возрастающих потребностей, оживлении взаимообмена между разными группами населения. При раскопках отрыты мастерские ремесленников, изготовлявших только стеклянные браслеты, или только костяные гребни определенного типа, или юлько нательные крестики. Когда "градец" Холм устоял перед полчищами Батыя, к нему стали стекаться "мастере всяции бежаху ис Татар: седелници и лучници, и тулници [мастера, делавшие колчаны. - В. Д.], и кузнеци железу и меди и сребру" ⁴⁴⁾. Все же, несмотря на специализацию ремесла, в обществе еще не развились подлинно товарное производство и обмен. При отсутствии монетной системы еще нет вовлеченности в денежную экономику.  
        Что же касается расцвета духовной культуры в ее вершинных проявлениях именно в это время (литература, искусство), то здесь стоит вспомнить Н. А. Бердяева: "Творчество ценностей духовной культуры совсем не пропорционально государственной и экономической силе первенствующих стран" ⁴⁵⁾. В период децентрализации ценности духовной культуры, накопанные Киевским государством, господство которых утвердилось на социальных верхах, начинают проникать в глубь народной массы, прививая ей новые формы быта, хозяйства, права, религии.  
        Культорологическая ориентированная история и проблемы городского развития на Руси тесно взаимосвязаны. Среди "многих красот", которыми прославлена "светло светлая" земля Русская, книжник XIII в. упоминает "бещисленые городы великые", "селы дивные", "винограды обителные" "домы церковьные" ("Слово о погибели Русской земли") ⁴⁶⁾. "Городы великые" выступают на фоне рек и озер, крутых холмов и больших дубрав. Возвышавшийся на высоком берегу реки город, окруженный стенами с башнями, с монументальными храмами, княжескими и боярскими строениями, производил на приближавшихся путников впечатление чуда. Природной хаотической дикости противостояло архитектурно организованное, очеловеченное, окультуренное пространство, упорядоченный и одомашненный мир, где его обитателям не грозит опасность, где они всегда среди своих.  
        Развитие государственности и культуры Руси неотделимо от городского строя. После принятия христианства города и связанные с ним монастыри, где творили выдающиеся писатели и философы, зодчие и художники становятся средоточием высокой, основанной на идеальной этике

-57-

духовности. Культура древнерусских  городов - целостная система, где  религия играет главную роль как в коллективном, так и индивидуальном сознании. Монастыри - неотъемлемые части городского архитектурного ансамбля, а господствующей его вертикалью и организующим общественным центром становится кафедральный собор - общенародная свяытня. Любуясь шедеврами древнерусского зодчества, мозаиками, фресками и иконами, нельзя забывать, что лучшие художественные памятники XI-XIII вв. связаны с деятельностью церкви. Это отвечало их общенародному звучанию. Людям средневековья они внушали благоговейную любовь и трепетную надежду.  
        Жившие в мире насилия, одержимые постоянными страхами, они сами создавали для себя источники помощи, упования и утешения в надежде на милость Божию хотя бы на том свете. Культивируя представления абсолютной ценности человеческой личности, христианство утверждало общий для всех этический кодекс, основанный на чувстве вины и голосе совести, провозглашало преимущество духовных ценностей над материальными. Проповедуя идеи милосердия, терпимости, призывая творить добро и бороться с греховными искушениями, оно внедряло новые по сравнению с язычеством гуманные начала. Боязнь Божьего суда удерживала человека от многих крайностей, иногда на самом краю пропасти. Апеллируя к христианским заповедям, духовенство выступало за единство русских с в борьбе с"погаными", стремилось к примирению враждующих князей.  
        Между тем до середины 80-х годов в официальной советской историографии утверждалась изначальная классовая сущность русской "феодальной церкви", учение и искусство которой якобы оставались чуждыми народным массам: "Яд религиозной идеологии проникал (глубже, чем в языческую пору) во все сферы народной жизни, он притуплял классовую борьбу, возрождал в новой форме первобытные воззрения... Религиозная идеология во всеоружии всего средневекового искусства была препятствием на пути к свободному миропониманию". Отсюда и ложное положение о "двух культурах русского феодализма", возникшее под влиянием ошибочного высказывания Ленина о двух культурах при капитализме - "буржуазной и пролетарской". При этом "феодальная культура", отождествляемая с дружинной и городской (как будто городское население - это не народ) противопоставляется культуре "народной", то есть деревенской и, следовательно, патриархально-традиционалистской ⁴⁷⁾. Этот тезис, согласно которому культура механически разделена по классовому признаку "верхов и "низов", с отчетливой идеализацией язычества и умалением роли христианства, имеет чисто идеологический характер.  
        В действительности культура древнерусского города едина, хотя уровень ученого, философско-теологического мышления отличался от уровня массового сознания. Но как "первые" люди, так и "черные" сплачивались на духовной основе христианства, обеспечивающего им взаимопонимание и единение, при сохранении в глубинах сознания и в ритуальной практике, в магической обрядности и особенностях почитания святых - максимально приближенных к человеку сильнейших архаических пластов, уходящих корнями в отдаленные времена. Речь идет о так называемом народном христианстве, но никак не о двоеверии. Разумеется, при усложнявшейся общественной структуре, когда в городах формировалось новое единство из разных социальных групп с их особым мировосприятием, стилем жизни и мышления, возникает и многообразие уровней культуры, более разветвленной и многогранной. Однако между элитарной культурой-интеллектуалов, в основном из представителей духовенства, княжеско-дружинной с ее "богатырскими", рыцарскими идеалами, и культурой простонародной с особенно сильными языческими традициями, унаследованными от предков, не было непроницаемых перегородок.  
        Средневековый человек, конечно же, не осознавал, считая себя истинным христианином, как много унаследовано им от прошлого. Это проявлялось в мыслях, чувствах, поступках. Дохристианские суеверия и магические действа, тяга к празднествам и развлечениям, связанным с языческими