Правление Ивана Грозного

ВВЕДЕНИЕ

Одним из важных вопросов истории русского народа является вопрос об Иване Грозном. Иван Грозный уже современникам  казался личностью загадочной и  страшной. Такой загадкой вошел Иван IV и в историческую науку. Для  большинства историков это была психологическая проблема; интересовали сама личность Ивана Грозного и условия, в которых она создавалась. Перед  некоторыми историками даже вставал  вопрос, был ли Грозный нормален умственно. Нужно подойти к этому  вопросу иначе: расценить деятельность Ивана IV как момент решительной схватки  “государственного начала”, воплощенного этим грозным государем, с удельной стариной. Также можно увидеть  в эпохе Грозного переходный момент от феодализма к сословной монархии.

Не менее  важны переписка Ивана Грозного с опричником Василием Грязным и  собрание актов времен опричнины. Все  эти публикации позволили заново осветить темные вопросы, связанные  с реформами Ивана IV.

Многие  показывают его как выдающегося  государственного деятеля, дипломата  и стратега, вполне выдерживающего сравнение с такими крупными историческими  деятелями, как Петр Великий. Сила аргументации авторов заключается в том, что  он ставит Ивана IV в окружение государственных  деятелей современной ему Западной Европы и самодержец вырастает в  величественную фигуру.

Глава 1.Краткая биография  Иоанна IV

Иоа́нн IV Васи́льевич (прозвание Ива́н Гро́зный; 25 августа 1530, село Коломенское под Москвой — 18 марта 1584, Москва) — великий князь Московский и всея Руси (с 1533), первый царь всея Руси (с 1547) (кроме 1575—1576, когда «великим князем всея Руси» номинально был Симеон Бекбулатович).

Сын великого князя Московского Василия III и Елены Глинской. По отцовской линии происходил из династии Ивана Калиты, по материнской — от Мамая, считавшегося родоначальником литовских князей Глинских.

Бабка, Софья Палеолог — из рода византийских императоров.

В то же время, по монаршему потомствованию Иоанн Грозный был Рюриковичем — последним действенно властительным на русском престоле.

1. Детство  и юность Ивана IV.

Рожденный с пылкою душою, редким умом, особенною  силою воли, он имел бы все качества великого монарха, если бы воспитание усовершенствовало бы в нем дары природы; но рано лишенный отца, матери и преданный в волю буйных вельмож, ослепленных безрассудным личным властолюбием, был на престоле несчастнейшим сиротой  державы Российской: ибо не только для себя, но и для миллионов  готовил несчастье своими пороками, легко возникающими при самых  лучших естественных свойствах, когда  еще ум, исправитель страстей, нем  в юной душе, и если, вместо его, мудрый пестун не изъясняет ей законов нравственности. Шуйские старались привязать  к себе Иоанна исполнением всех его  детских желаний: непрестанно забавляли, тешили во дворце шумными играми, в  поле звериною ловлей, питали в нем  наклонность к сластолюбию и  даже жестокости, не предвидя последствий. Например, любя охоту, он любил не только убивать диких животных, но и мучить домашних, бросал их с высокого крыльца  на землю; а бояре говорили: "Пусть  державный веселится!" Окружив 
Иоанна толпою молодых людей, смеялись, когда он бесчинно резвился с ними или скакал по улицам, давил жен и старцев, веселился их криком. Тогда бояре хвалили в нем смелость. Они не думали толковать ему святых обязанностей венценосца, ибо не исполняли своих; не пеклись о просвещении юного ума, ибо считали его невежество благоприятным для их властолюбия; ожесточали сердце, презирали слезы Иоанна в надежде загладить свою дерзость угождением его вредным прихотям. Шуйские хотели, чтобы великий князь помнил их угождения и забывал досады: он помнил только досады и забывал угождения, ибо уже знал, что власть принадлежит ему, а не им.

В "Истории..." Н. М. Карамзина содержится одно из наиболее ярких описаний правления Ивана  Грозного. По мнению автора, ход истории  зависит от личности правителей, их моральных, нравственных качеств. Поэтому  историк очень подробно рассказывает о становлении личности будущего тирана и многие его пороки объясняет  отсутствием должного воспитания, неблагоприятной  обстановкой при московском дворе  во время детства и отрочества Ивана IV.

Раздумывая  над тем, откуда могли прийти к  распущенному морально юноше его  знания и высшие умственные интересы, мы можем открыть лишь один источник благотворного влияния на Грозного. Это - круг того митрополита 
Макария, который в 1542 г. был переведен на московскую митрополию с новгородской архиепископии. С Макарием в Москву перешли его сотрудники по литературному делу - собирания "великих миней-четьих" и в их числе знаменитый священник Сильвестр. Сам Макарий пользовался неизменным почитанием Грозного и имел на него хорошее влияние; а Сильвестр прямо стал временщиком при Грозном и "владяше обема властми и святительскими и царскими, яко же царь и святитель". Воздействие этих лиц обратило Грозного от забав к чтению, к вопросам богословского знания и политических теорий. 
Способный и впечатлительный от природы, Грозный скоро усвоил себе все то, чем питался ум и возбуждалось чувство передовых москвичей, и сам стал (по выражению одного из ближайших потомков - князя И. М. Катырева-Ростовского) 
"муж чюднаго рассуждения, в науке книжнаго поучения доволен и многоречив зело". Таким образом, моральное воспитание Грозного не соответствовало умственному образованию: душа Грозного была всегда ниже его ума.

2. Венчание  на царство.

Великому  князю исполнилось 17 лет от рождения, когда он призвал митрополита  и долго говорил с ним наедине. Митрополит вышел от него с лицом  веселым, отпел молебен в храме  Успения, послал за боярами, даже за теми, которые находились в опале, и  вместе с ними был у государя.

Прошло  три дни. Велели собраться двору: первосвятитель, бояре, все знатные  сановники окружали Иоанна, который, помолчав, сказал митрополиту: 
"Уповая на милость Божию и на святых заступников земли Русской, имею намерение жениться: ты, отче, благословил меня. Первою моей мыслью было искать невесты в иных царствах; но, рассудив основательнее, отлагаю сию мысль. Могу не сойтись нравом с иноземкою: будет ли тогда супружество счастием? Желаю найти невесту в России, по воле Божией и твоему благословению, кроме того, еще до своей женитьбы, желаю исполнить древний обряд предков и венчаться на царство". Он велел митрополиту и боярам готовиться к сему великому торжеству.

16 января  и произошло венчание Ивана  IV на царство. Обряд заключился  возглашением нового многолетия  государю. Приняв поздравление от  духовенства, вельмож, граждан,  Иоанн слушал литургию. Как скоро  государь вышел из церкви, народ,  дотоле неподвижный, безмолвный, с шумом кинулся обдирать царское  место: всякий хотел иметь лоскут  паволоки на память великого  дня для России.

С сего времени российские монархи начали уже не только в сношениях с  иными державами, но и внутри государства, во всех делах и бумагах, именоваться  царями, сохраняя и титул великих  князей, освященный древностью. 
Хотя титул не придает естественного могущества, но действует на воображение людей, и библейское имя царя, напоминая ассирийских, египетских, иудейских, наконец, православных греческих венценосцев, возвысило в глазах россиян достоинство их государей.

3. Первые  годы самодержавной власти и  первые реформы Ивана Грозного.

Летописи  Москвы часто говорят о пожарах, называя иные великими, но никогда  огонь не свирепствовал в ней  так ужасно, как в 1547 году. Царь с  вельможами удалился в село Воробьево, как бы для того, чтобы не слыхать  и не видать народного отчаяния, вызванного пожаром. Он велел немедленно возобновить Кремлевский дворец, богатые также спешили строиться, о бедных не думали. Сим воспользовались  неприятели Глинских. Совершилось дотоле неслыханное в Москве злодейство: мятежники в святом храме убили  родного дядю государева, извлекли его тело из Кремля и положили на лобном месте, разграбили имение Глинских, умертвили их слуг и детей боярских. Никто не унимал беззакония: правительства  как бы не было.

В сие  ужасное время явился удивительный муж, именем Сильвестр, саном иерей, родом из Новгорода, приблизился  к Иоанну с подъятым, угрожающим перстом, с видом пророка и  гласом убедительным возвестил ему, что суд Божий гремит над главою царя легкомысленного и злострастного, что огонь небесный испепелил  Москву, что сила вышняя волнует  народ. Сей муж указал Иоанну правила, данные Вседержителем сонму царей  земных, заклинал его быть ревностным исполнителем сих уставов, представил ему даже какие-то страшные видения, потряс душу и сердце, овладел воображением, умом юноши и произвел чудо: Иоанн  сделался иным человеком. Обливаясь  слезами раскаяния, простер десницу  к наставнику вдохновенному, требовал от него силы быть добродетельным и  приял оную. Смиренный иерей, не требуя ни высокого имени, ни чести, ни богатства, стал у трона, заключив тесный союз с одним из любимцев Иоанновых, Алексеем Федоровичем Адашевым, прекрасным молодым человеком, коего описывают земным ангелом: имея нежную, чистую душу, нравы благие, разум приятный, основательный и бескорыстную любовь к добру, он искал Иоанновой милости не для своих личных выгод, а для пользы отечества. 
Сильвестр возбудил в царе желание блага, Адашев облегчил царю способы благотворения. - Так повествует умный современник, князь Андрей Курбский, бывший тогда уже знатным сановником двора. По крайней мере здесь начинается эпоха Иоанновой славы, новая, ревностная деятельность в правлении, ознаменованная счастливыми для государства успехами и великими намерениями.

Господство  бояр рушилось совершенно, уступив  место единовластию царскому, чуждому  тиранства и прихотей. Государь велел, чтобы из всех городов прислали в  Москву людей избранных, всякого  чина или состояния, для важного  дела государственного. (Собрание выборных состоялось в 1549 г. 
Фактически это был первый земский собор в истории России, положивший начало становлению сословно-представительной монархии.) Они собралися, и в день воскресный, после обедни, царь вышел из Кремля с духовенством, с крестами, с боярами, с дружиною воинской на лобное место, где народ стоял в глубоком молчании. Отслужили молебен. Тут государь поклонился на все стороны: "Люди 
Божии и нам Богом дарованные! Молю нашу веру к нему и любовь ко мне: будьте великодушны! Нельзя исправить минувшего зла: могу только впредь спасать вас от подобных притеснений и грабительств. Забудьте, чего уже нет и не будет!"

В тот  же день он поручил Адашеву принимать  челобитные от бедных, сирот, обиженных.

Царь  говорил и действовал, опираясь на чету избранных, Сильвестра и 
Адашева, которые приняли в священный союз свой не только митрополита, но и всех мужей добродетельных, опытных, усердных к отечеству и прежде отгоняемых от трона. Несмотря на доверенность, которую Иоанн имел к совету, он сам входил и в государственные и в важнейшие судные дела, чтобы исполнить обет, данный им Богу и России.

4. Алексей  Адашев.

Мелкий  костромской вотчинник Алексей  Адашев не блистал знатностью и богатством. Не без сарказма царь Иван заметил, что взял Алексея во дворец 
"от гноища" и "учинил" наравне с вельможами, ожидая от него "прямой службы". Адашев и в самом деле являл собой образец "прямого слуги", но этих достоинств было недостаточно, чтобы сделать успешную карьеру при дворе. 
Своим успехом Адашев был обязан удачной службе в приказах - новых органах центрального управления. Карьера будущего царского любимца началась со службы в Челобитенном приказе. Этот приказ служил своего рода канцелярией царя, в которой рассматривались поступавшие на государево имя "изветы". Из 
Челобитенного приказа Адашев перешел в Казенный приказ и служил там столь успешно, что вскоре же получил чин государственного казначея, который открыл перед ним двери Боярской думы. В конце концов Адашев, по образному выражению современников, начал "править Русскую землю", сидя в приказной избе у Благовещенского собора. Он снискал широкую популярность своей неподкупностью. Будучи судьей Челобитенного приказа, а затем фактическим правителем, он строго карал, невзирая на лица (вплоть до бояр), тех, кто чинил волокиту в приказах. Виновных ждала опала от государя, тюрьма и ссылка. Младшие современники Адашева вспоминали годы его правления как время процветания, когда "Русская земля была в великой тишине и во благоденстве и в управе". Им импонировало также редкое благочестие знаменитого временщика. Курбский вполне серьезно писал о том, что Адашев отчасти "в некоторых нравех" уподоблялся ангелам.