Понятие «исламского вызова»

- опасность как  возможность причинения вреда  и ущерба;

- угроза как реальная, действительная опасность;

- вызов как проявление  угрозы, требующее реагирования  в целях ее предупреждения  или уменьшения ущерба;

- фактор влияния  как возможность (вероятность)  оказывать воздействие с определенными  целями.

Исходя из этого выделены основные параметры исследуемого феномена:

- религиозно-культурно-цивилизационный; 

- экономико-демографический; 

- военно-политический.

Подобное осознание  исламского вызова позволяет сформулировать то видение рассматриваемого феномена, которое базируется на исторической конкретике мира.

Идеологической  базой исламского вызова Западной Европе является исламский фундаментализм. Идеология современного исламского фундаментализма оформилась в 50-60-е  годы XX века, а его соединение с  политической практикой проявилось в 70-е годы. Именно тогда в исламском  мире начинается политизация религии.

На вторую половину 1970-х годов пришелся рост социально-политической активности исламистов, значительное распространение их идей и рост численности  различных организаций. С одной  стороны, этому способствовали сами официальные власти, пытавшиеся усилить  националистическую идеологию за счет увеличения в ней исламского элемента и отказавшиеся от жесткого контроля над деятельностью исламистов. С  другой стороны, пришедшие к власти в ходе освободительной борьбы националисты не смогли разрешить сложных социально-экономических, конфессиональных и этнических проблем, обеспечить устойчивого экономического процветания, устранить реально  существующие социальные противоречия.

Со второй половины XX в., особенно в 70-е годы, началось разочарование  широких масс мусульман в идеях  светского национализма и связанного с ним мусульманского социализма, что объяснялось в первую очередь  неспособностью их носителей, оказавшихся  у власти после обретения независимости  бывшими колониями, решить насущные социально-экономические проблемы. Кроме того, формальная независимость  не привела к хозяйственной самостоятельности. Молодые суверенные государства  Востока продолжали играть роль отсталой периферии таких центров развитого  капитализма как Западная Европа и Северная Америка. Это остро  ощущалось всеми народами Востока  и прежде всего мусульманами как  национальное унижение, как подчеркнутое стремление Запада к господству и  неравноправию, в том числе - в  области политики, духовной и религиозной  жизни.

В этих условиях и  сформировался исламский фундаментализм, явившийся третьей за последние 150 примерно лет волной идеологического  подъема ислама (после панисламизма XIX в. - начала XX в., мусульманского национализма и социализма 20-60-х годов XX в.). Он представлял собой новый «возврат к истокам», на этот раз вызванный  одновременно и наступлением Запада в сферах экономики, политики и технологии, и ползучей «вестернизацией» быта, нравов, социальных связей между людьми, подрывающей традиционную монополию  ислама в этих сферах жизни мусульманского общества, и болезненной ломкой структур этого общества в ходе его трудного приспособления к , требованиям модернизации хозяйственных механизмов и глобализации мировых экономических связей. Прямым результатом этих процессов модернизации и глобализации явились быстрый  рост обнищания Востока, высокие  темпы разорения крестьянства, пополнение социальных низов восточного города гигантской массой сельских маргиналов, массовый отток мигрантов в Европу. В рамках противодействия глобализму исламские радикалы действовали  весьма последовательно. Взамен западного  варианта глобализма они предлагают свой "исламский порядок", свою модель общественно-политического  устройства, к которой в силу исламской  эсхатологической традиции мир неизбежно  придет. Но создание мирового исламского порядка - это не больше чем идеологема. Сам по себе этот план столь же утопичен, как и всеобщая исламизация всего  человечества.

В контексте цивилизационной  теории исламский фундаментализм, понимаемый как логика возвращения к истокам  традиции, может рассматриваться, в  известном смысле, как попытка "ответа" исламской цивилизации на "цивилизационный  вызов" Запада. При этом сам по себе фундаментализм является базовой  моделью сохранения исламской идентичности в ситуации социокультурного кризиса. В этом ракурсе исламизм как "политический ислам" является попыткой поиска стратегии  выживания исламского социума. Политический радикализм и экстремизм, вырастающие  на этой почве, представляют собой маргинальные варианты реакции традиционного  исламского общества, основанный на исторических и социокультурных моделях, занимающих периферийное место в системе  исламской цивилизации. Отличительной  особенностью фундаменталистов является их противодействие светским нормам жизни. Фундаменталисты уверены  в незыблемости и истинности своих  религиозных постулатов и верований. Долгое время исламско-фундаменталистский проект оставался утопией. Однако в  ходе политизации ислама начинает набирать силу радикальный фундаментализм, все  чаще прибегающий к насилию.

Важная составная  часть исламского вызова Западной Европе -мусульманская иммиграция.

Вплоть до середины XX века Западная Европа представляла собой  в основном государства-нации с  христианским населением. Однако постепенно ситуация начинает меняться. В поисках  лучшей жизни иммигранты из мусульманских  стран едут в Западную Европу. Постепенно здесь складываются общины выходцев из стран Азии и Африки. Вначале  мусульманские иммигранты выступали  как экономический фактор. Труд их был необходим для местной  экономики. Однако с течением времени  мусульманская иммиграция обретает политическое звучание. На рубеже 80-90-х  годов о них начинают говорить как о социально-политической силе, факторе современной общественной жизни.

Адаптация иммигрантов  стала очень трудным и болезненным  процессом. Многие приехавшие стремились не столько вписаться в культуру принимающего общества, сколько, напротив, сохранить свою этнокультурную самобытность. Чем больше трудностей на путях адаптации, тем сильнее у иммигрантов  чувство отчужденности, осознание  своей второстортности и неполноценности. На этой основе зреет протест. Иммигранты стремятся защитить свои человеческие и гражданские права. Активизируется их участие в общественно-политической жизни. Большинство мусульман подчиняется  законам стран проживания, мирно  уживаются с местным населением и не испытывают никакой потребности  менять существующий строй. Однако среди  части мусульманских иммигрантов, прежде всего тех, кто не сумел  устроиться в новой жизни, нарастает  стремление изменить мир, несправедливый к ним, посредством участия в  экстремистских организациях.

За последние  десятилетия этнорелигиозная карта  Европы сильно изменилась. Новая, послевоенная Европа стала намного терпимее и  демократичнее, что в сочетании  с устойчивым экономическим ростом сделало ее привлекательной для  иммигрантов из стран третьего мира, по большей части бывших колоний, ставших мусульманскими государствами. При этом многие государства Западной Европы сами активно стимулировали  приток на континент дешевых рабочих  рук. Однако аккультурация и ассимиляция  почти не затрагивали религиозной  веры. Ислам оставался одним из основополагающих компонентов жизненного существования мусульманской диаспоры, фактором идентичности.

Рост мусульманской  общины в Западной Европе является объективным процессом, который  несет в себе как положительные, так и отрицательные моменты. Для европейцев выходцы с Востока  нередко остаются чужаками, чуждым элементом, чья культура, традиции и  обычаи остаются во многом непонятными  и даже пугающими. С другой стороны, многие, если не сказать большинство, иммигрантов, прибывших в Западную Европу, не прилагают каких-либо усилий для интегрирования в новое для  них общество. Таким образом, между  европейским обывателем и иммигрантами, даже прожившими в европейских странах  не один десяток лет, существует глухой барьер взаимного недопонимания, более  того отсутствует желание понять друг друга. Все это, не говоря уже  о политических, экономических и  социальных причинах, вызывает в странах  Западной Европы высокую степень  напряженности в межконфессиональных  отношения, которая может быть и  не столь очевидна, скрыта от глаз, но время от времени прорывается  наружу в ходе массовых беспорядков.

Западноевропейские  страны оказались в сложном положении. С одной стороны, дальнейший рост мусульманской иммиграции угрожал  разрушить сложившиеся социальные и государственные устои, вел  к росту ксенофобии. С другой - далеко не все иммигранты были носителями радикальных и экстремистских идей, да и экономика не могла обойтись без иммигрантов. На протяжении 70-90-х  годов иммиграционная политика западноевропейских стран носила достаточно противоречивый характер. С одной стороны, предпринимались  определенные меры по правовой и культурно-религиозной  институционализации мусульманской  иммиграции в связи с тем, что  ислам все более прочно утверждался  здесь. С другой стороны, это сопровождалось нарастающей политизацией проблем  мусульманской иммиграции:

 а) нарастали  антимусульманские настроения у  части населения;

 б) вместе  с тем, серьезные политические  и общественные силы выступали  за соблюдение основных прав  человека в отношении к иммигрантам,  в том числе мусульманским. 

Ислам начинает вызывать наибольшее беспокойство у руководства  европейских стран. Отсюда -определенная осторожность и противоречивость в  их политике. Так, в Бельгии еще  в 1974 году, впервые в Западной. Европе, был принят закон о признании  общественного статуса ислама, однако вплоть до 1998 года он оставался на бумаге.

Составная часть  исламского вызова Западной Европе - исламский  терроризм. Уже в 70-е годы он начинает представлять для Западной Европы реальную опасность. Исламские экстремистские организации все более явно стали  выступать как инструменты и  средства воздействия исламского мира в целях реализации своих задач.

В 80-е годы исламский  терроризм стал фактором международной  значимости, представляя собой угрозу европейской безопасности. Демографический, ресурсный и политический потенциал  исламского мира обрел более высокую  значимость, поэтому его идеологи более решительно начали говорить о  решимости обрести соответствующее  этому потенциалу место. Получив  вследствие умелой эксплуатации своих  сырьевых ресурсов определенные финансово-экономические  рычаги воздействия, исламский мир  стал стремиться сформировать новый  баланс сил и интересов в геополитическом  пространстве. В 90-е годы террористическая деятельность стала характеризоваться  широким размахом, отсутствием явно выраженных государственных границ, наличием связи и взаимодействием  с международными террористическими  центрами и организациями. Исламский  терроризм превратился в прибыльный бизнес глобального масштаба с развитым "рынком труда" и приложения капитала.Получивший позднее хождение тезис о целенаправленной и скоординированной активности исламских экстремистов в глобальном масштабе имел политизированный характер, напоминая об очередном мифе о "всемирном  заговоре". Действительно, в 90-е годы деятельность исламских экстремистов приобрела широкий международный  характер. В свою очередь, исламские  неправительственные религиозно-политические организации для координации  деятельности и пропаганды своих  взглядов стали прибегать к использованию  современных средств коммуникации включая всемирную компьютерную сеть Интернет. Отдельные звенья инфраструктуры "исламской солидарности", широкая  сеть которой покрывает земной шар, могут быть задействованы исламистами  в своих целях. Однако это не означает автоматически преступный характер всей системы связанных между  собой исламских учреждений. В  то же время значительная доля ответственности  за чистоту этой системы лежит  на правоохранительных органах и  спецслужбах ведущих исламских  стран, на чьей территории расположены  штаб-квартиры главных мусульманских  организаций, или правительствах, пользующихся наибольшим влиянием на исламские круги.

События последних  десятилетий свидетельствуют, что  радикальный ислам осуществляет экспансию в четырех основных формах. Во-первых, в форме создания массовой исламистской базы в странах  распространения ислама (пропаганда, обращение в ислам конкретного  направления — ваххабитский или  шиитско-имамитский — как мусульман  других направлений ислама, так и  не-мусульман). Во-вторых, в форме  создания религиозно-политических организаций  исламистского характера, оппозиционных  как по отношению к модернизаторско-секуляризаторским  политическим системам, так и по отношению ко всему местному исламскому духовенству, более или менее  лояльному по отношению к секулярным режимам, — «Джихад» и «Исламская группа» в Египте, «Вооруженная исламская  группа» в Алжире и т.д. В-третьих, в форме создания исламистских плацдармов в зонах слабого государственного контроля за национальными территориями. Такие районы возникали, исчезали или  продолжают существовать в разных странах  мира: зона, контролируемая проиранской  исламистской «Партией Аллаха») на юге  Ливана, различные районы Афганистана; южная часть Филиппин, где ситуация контролируется исламистскими повстанцами  Исламского фронта освобождения Моро и группировкой «Абу-Сайяф". Кроме  территориальных плацдармов стали  складываться также виртуальные  исламистские плацдармы — общественно-политические зоны, контролируемые не государством, а исламистами, и выведенные де-факто  из-под национальной юрисдикции. Такие  исламистские очаги воздействия  как на местных мусульман, так  и на мусульман за границами данных государств стали создаваться в  США, Великобритании, Франции, Германии. Высокие информационные технологии способствуют расширению этих зон и  координации их активности.

Исторический опыт минувших десятилетий свидетельствует, что в результате целенаправленных и скоординированных усилий цивилизованное сообщество вполне способно справиться с проблемами, которые возникают  в результате распространения исламского экстремизма и терроризма, а также  нерегулируемой иммиграции из слаборазвитых  стран исламского мира. В результате вызов не перерастает в угрозу. Критическое рассмотрение иммиграции мусульман в Западную Европу и формирующийся в связи с эти потенциал конфликтности, злоупотребление правом на политическое убежище исламскими фундаменталистами, наконец, исламский терроризм в Европе или против европейцев вне Европы, - все это не противоречит стремлению вести диалог с иными культурами и религиями, в том числе с исламом.

Можно ли сегодня  говорить о надвигающемся столкновении мусульман и христиан? Тенденции  в развитии мусульманского мира свидетельствуют  о том, что крайний экстремизм постепенно сходит на нет, все больше приобретая периферийный характер. В  двух крупных странах исламского мира - Иране и Алжире - фанатизм уже  обуздан, и на смену непримиримости приходит сравнительно умеренный курс. В таких государствах, как Судан  и Афганистан, ставших базами терроризма и взявших на вооружение радикальную  версию ислама, экспансия не получила развития. Ввергнутые в гражданскую  войну, эти страны все больше погружаются  в трясину хаоса и ожесточения. Они по-прежнему представляют угрозу для своих соседей и остаются опорными базами экстремистов, но у  них уже нет сил на агрессию вне своих границ. В то же время  ряд арабских стран постепенно вступает на путь демократии, расширив и предоставив  больше прав своим гражданам. Династии в странах Персидского залива также выстояли под натиском "ревнителей веры", несмотря на пессимистические пророчества многих западных экспертов. Конечно, террор по-прежнему угрожает Европе, как всему миру, и таит в себе немалую опасность, учитывая потенциальную возможность доступа  террористов к оружию массового  поражения. И все же он становится своего рода "побочным продуктом" развития мусульманского мира. Это  позволяет с оптимизмом смотреть в будущее.