Политические и правовые учения Европейского Просвещения

Строить юридическую  науку на светской основе в Германии первьм начал Самуил Пуфендорф (1632–1694). В интерпретации Пуфендорфа, предпринявшего попытку синтезировать соответствующие взгляды Ж. Бодена, Г. Греция и Т. Гоббса, естественное право выглядело универсальной социальной этикой, нормы которой должны были регулировать поведение всех людей независимо от их ранга и имущественного положения, государственной принадлежности и политических убеждений. Такой взгляд на природу естественного права проистекал из мнения Пуфендорфа о том, что всем без исключения индивидам свойственно нечто их объединяющее – стремление к жизни с ближними, с себе подобными, ибо существовать в одиночку человек не в состоянии: «человеческая натура устроена таким образом, что вне общества мы не можем ни жить, ни сохранять наш род».

Исходным пунктом построений Пуфендорфа является концепция естественного, догосударственного общества. В естественном общежитии нет «войны всех против всех» (как считал Т.Гоббс). Потребности людей удовлетворяются, отсутствует стеснение естественного равенства и свободы, здесь над индивидами не довлеет принудительная сила. Увеличение численности населения, возрастающая неуверенность в обеспечении права, наконец, страх перед возможным злом привели к тому, что человечеству пришлось распрощаться с первоначальной идиллической формой общежития. Был дан импульс к созданию государства, единственно надежного учреждения для безопасности людей.

Осторожно проводит Пуфендорф  секуляризацию политической теории. Он вовсе не утверждает, что происхождение  государства выпало из поля зрения бога и имело место помимо него. Наоборот, именно бог – инициатор создания государства. Но, по Пуфендорфу, этот желаемый самим богом институт не может возникнуть без предварительного свободного согласия людей, которое одно есть действительная опора государства. Отсюда понятно, почему Пуфендорф высмеивал тех, кто выводил верховную власть в государстве непосредственно от бога.

Правовые основания  государства суть два договора: собственно договор (pactum) и постановление (decretum). По первому договору отдельные индивиды соединяются в устойчивое целое. Затем они выносят постановление о приемлемой для них форме правления. Это постановление обязывает избранного властителя заботиться о благе народа, а граждан – подчиняться власти. Лишь с его подписанием государство начинает функционировать как таковое. Душу государства составляет отчуждаемая народом правителю единая верховная власть, которая имеет неограниченные полномочия и в принципе не подлежит ответственности за свои действия. Усматривая недостатки в абсолютной монархии, Пуфендорф тем не менее отдавал ей предпочтение, полагая, что в ней наилучшим образом смогут осуществляться цели государства. Пуфендорф оговаривал, правда, возможность создания при монархе собрания сословных представителей для совместного решения ряда важнейших дел.

Назначение государства  – быть надежной порукой порядка и спокойствия в человеческом роде. Оно должно твердо поддерживать внешнюю безопасность людей, не позволять церкви вмешиваться в практическую мирскую деятельность; прерогатива духовенства – убеждения и совесть человека. Государство неизбежно ущемляет естественную свободу граждан, но не отменяет ее совсем. Оставшаяся часть естественных свобод (свобода вероисповедания, право собственности и т.п.) неприкосновенна; это область частной жизни индивида. Нормы права, посягающие на эти естественные свободы, нельзя признать законными. Однако Пуфендорф не ополчался против такого нарушения свободы личности, как крепостничество, которое казалось ему всего-навсего добровольным договором между господами и лицами, по той или иной причине лишенными работы1.

Проповедуя необходимость подчинения властям во что бы то ни стало, Пуфендорф забывал свое же положение о том, что взаимоотношения монарха и подданных строятся на основе двусторонних обязательств. Сопротивление государю отдельными гражданами Пуфендорф исключал. Но он не отвергал возможности для всего народа оказать сопротивление князю, если тот толкает страну к общей гибели.

Борьбу за освобождение юриспруденции из тенет богословия продолжил Христиан Томазий (1655–1728). Томазий был глубоко верующим и полагал, что в конечном счете всем в мире повелевает бог. Вместе с тем он считал, что квинтэссенцию дарованного богом естественного права составляет максима:

поступай согласно гуманным требованиям человеческого общежития, воздерживайся от дурных, противоречащих им поступков – и это будет предпосылкой для реализации изначально присущего человеку стремления к счастью. По Томазию, эта максима коренилась в самой природе человека, что придавало естественному праву характер свода заповедей морали. По существу, не понадобился бог и для сотворения государства. Оно возникло из договора в результате того, что на пути людей, не знавших частной собственности и жаждавших блаженной жизни, появились различные препоны. Устранить их и было призвано государство.

Томазий проводит различие между правом и моралью. Неразумие порождает беспрерывные столкновения между людьми, стремящимися к счастью. Эти коллизии нарушают внешний и внутренний мир человека. Предотвратить их можно двумя средствами: советом (он исходит от учителя) и приказанием (его дает государь). Совет убеждает, приказание принуждает. Специфический признак нормы права (акта государственной власти), отличающий эту норму от всех других правил, Томазий видит именно в ее принудительности, в возможности навязывания права физической силой. Не только способы осуществления, но и цели у нравственности и права разные. Первая обращена к отдельному человеку и воздействует на внутренний мир индивида; второе оберегает внешний мир и регулирует отношения между многими людьми. Томазий мораль ставит выше права:

«Не может быть хорошим  политиком (Politicus) тот, кто не является на деле настоящей нравственной личностью (Ethicus)». В конкретно-исторических условиях тогдашней Германии подобные афоризмы звучали достаточно дерзко и либерально.

Однако политические позиции Томазия не были последовательно демократическими. С издевкой называет он князей «земными богами» и в то же самое время превозносит монархию, подобострастно объявляя ее наилучшей формой государства. Вслед за Пуфендорфом он отметает посягательства церкви и государства на духовную свободу личности, горячо протестует против судебного преследования инаковерующих и инакомыслящих. Наряду с этим он же в угоду светским и духовным феодалам рекомендует высылать еретиков за пределы государства. Рассматривая нормы права прежде всего как адресованные государем своим подданным обязательные для исполнения приказы, Томазий одновременно говорит и о согласии народа как о необходимой предпосылке самой княжеской власти и о праве народа бороться против допускаемых ею очевидных несправедливостей.

В отдаленнейшей перспективе  столетий предвидел Томазий истинную человеческую общность, в которой  без всяких помех воцарится полное счастье. Отмена частной собственности, подготовленная бесконечным моральным  совершенствованием людей, распахнет, как казалось Томазию, двери в этот идеальный строй.

Под влиянием идей С. Пуфендорфа и X. Томазия складывались государственно-правовые взгляды выдающегося энциклопедиста немецкого Просвещения Христиана Вольфа (1679–1754). Лейтмотив вольфианского социального учения – тезис о влечении человека к счастью. Бог вдохнул в людские души тягу к совершенствованию. Она заставляет делать добро, избегать зла и предпочитать лучшее худшему. Соблюдать эти обязанности – естественный закон поведения людей.

Обязанностям человека корреспондируют права, дозволяющие  то, что необходимо для осуществления  упомянутых обязанностей. Позитивные законы представляют собой осязаемое  выражение естественного закона, и потому содержащиеся в них права  индивида тоже надо понимать лишь как определенную меру свободы, нужную для исполнения обязанности. Эта интерпретация смысла положительных законов Вольфом играла на руку государям, которые были заинтересованы в том, чтобы отмерять своим подданным свободу такими порциями, которых хватало бы только для реализации их долга перед государством.

Происхождение и сущность государства Вольф рисует примерно в том же духе и приблизительно теми же красками, что Пуфендорф  и Томазий. Государство есть плод соглашения между семьями (по терминологии Вольфа – «домами»), заключенного ими в силу того, что каждая семья в отдельности не могла обеспечивать себе все необходимые удобства для жизни. Верховная власть образуется сложением воль вступающих в договор контрагентов. Назначение государства – содействовать достижению «общего блага» народа.

Глазами Вольфа еще слабое тогда немецкое третье сословие верноподданнически смотрело на монархов, прося у них  жесткой правовой регламентации  общественной и личной жизни в  целях создания «законных» условий  для своего развития. Экономика и  воспитание, семья и религия – все должно быть, по Вольфу, подвергнуто скрупулезному и строгому регулированию и контролю. Вольф надеялся, что под тщательной опекой мудрого просвещенного монарха граждане смогут свободно проявлять свои индивидуальные дарования и жить вполне счастливо. Вольф был против произвола и безграничного княжеского абсолютизма, подчеркивая пользу сословного представительства в монархиях. Он считал, что народ, чьей волей держится государство, по природе свободен и поэтому имеет право при покушениях власти на естественные законы оказывать ей сопротивление (в исключительных случаях– даже активное).

3. Политические и правовые учения в Италии в XVIII в.

На рубеже XVIII столетия почти двухвековой социальный застой в Италии, вызванный превращением страны фактически в провинцию испанской короны и усиленным насаждением крепостнически-абсолютистских порядков, уступает место активизации экономической деятельности и общественной жизни.

Используя недовольство народных масс феодальными учреждениями, идеологи формировавшейся в ту пору буржуазии требуют создания условий для беспрепятственного развития капиталистического производства. Однако слабо консолидированная, неокрепшая итальянская буржуазия боится полного и резкого разрыва с прошлым и нередко идет на компромиссы с феодально-клерикальными кругами. Эту двойственную политическую позицию разделяют итальянские просветители, в т.ч. наиболее значительные из них – Дж. Вико и Ч. Беккариа.

Джамбаттиста Вико (1668–1744) был одним из первых мыслителей, кто в целом ряде пунктов предвосхитил научную социологию. Он понимал историю как объективный закономерный процесс, протекающий циклически («Вечная Идеальная История, согласно которой совершаются во времени истории всех наций»). История для Вико– бесконечная вереница человеческих поступков («Социальный мир – несомненно, дело рук человека»), но направляет эти поступки божественное провидение.

Заслуга Вико состоит  в том, что в своем главном  труде «Основания новой науки  об общей природе наций» (1725) он попытался  применить историко-сравнительный метод и детерминистский подход также и к объяснению государственно-правовых институтов. Пройденный историей цикл включает три фазы Его начальная стадия – божественная, эпоха богов. Она не знает государственности, не знает юридических норм.

Законами здесь служат мистерии и прорицания оракулов, сообщающих людям волю богов. Поскольку право основано тут на сверхъестественном авторитете, оно не допускает, конечно, никакого рационального объяснения. Управляют обществом жрецы Материальные потребности, борьба противоположных устремлений подготовляют возникновение законов и государств. Не в субъективных намерениях индивидов, не в различные уловках и ухищрениях людей, а в объективной необходимости, в логике вещей нужно искать причину появления государства – этого «универсального гражданского блага».

Вико остро и метко  критикует чисто умозрительные, искусственные построения школы  естественного права (концепцию  договорного происхождения государства  и тому подобные абстракции). Вико не связывает возникновение государства с договором. Каждой форме государственности он указывает свое особое основание, свои причины появления1.

На второй фазе исторического  цикла, в эпоху героев, государство  существует как власть аристократии, которая диктует пропитанные  своекорыстием правовые нормы и беспощадно, жестоко подавляет плебеев. Право здесь – право грубой силы. Третья, последняя фаза – эпоха людей. Ей присущи республиканско-демократические устройства или же представительные монархии с достойными человека правами и свободами, обеспечивающими народный суверенитет. Законы тут мудро и гибко сочетают частные интересы со всеобщими, устанавливают равенство между людьми (разумеется, равенство юридическое).

Неаполитанский философ  явно идеализировал грядущее буржуазное общество. Однако в тот момент, когда человечество только еще двигалось к нему, эта идеализация носила исторически прогрессивньй характер. Дж. Вико не был, как мы уже знаем, провозвестником «теории круговорота», но, несомненно, именно он в Новое время первым обстоятельно ее разработал и изложил.

Идеи Вико долгое время  не получали распространения и признания, чего никак нельзя сказать о воззрениях его соотечественника, родоначальника так называемой классической школы  в науке уголовного права Чезаре Беккариа (1738–1794) – автора знаменитого труда «О преступлениях и наказаниях». Сторонник естественно-правовой доктрины, Беккариа полагает, что когда-то постоянные войны и произвол вконец утомили индивидов и они, пожертвовав некоторой долей принадлежащей им свободы, соединились, чтобы спокойно и в безопасности наслаждаться остальной ее частью.

Сумма частиц пожертвований  на общее благо свободы образовала верховную власть нации, которая  должна была обеспечить людям нормальное существование под сенью справедливых законов. Но мира и правды нет, кругом насилие и бесправие, поскольку «большая часть законов – не что иное, как привилегия, т.е. подать, наложенная на всех в пользу немногих».