Политическая манипуляция

     Как правило, все они имеют целью  привлечение симпатий пожилых людей  — самой активной группы электората. Используется прямой подкуп избирателей (оказание «гуманитарной помощи», «подарки»); голоса скупаются за деньги или продукты (в сельской местности — обычно за водку). Подкуп избирателей может  принимать форму найма агитаторов и т. д.

2.2. Манипулятивная роль слова

     Манипуляционный потенциал слов основывается на том, что человек живёт одновременно в двух мирах — мире природы  и мире культуры. Для современных  форм политической жизни значение имеет  главным образом мир культуры, т. е. мир знаков, мир информации. Язык, как знали ещё в древности, имеет не только коммуникативное, но и суггестивное (внушающее) значение.

     Этим  успешно пользуются политические манипуляторы. «Силой, которая привела в движение большие исторические потоки в политической или религиозной области, было с  незапамятных времён только волшебное  могущество произнесённого слова¹¹.

     Для достижения манипулятивного успеха политики создают особый язык, сравнимый разве что с «новоязом» из знаменитого романа Дж. Оруэлла «1984». Каждое событие действительной жизни, значимое для манипулятивного плана, можно назвать по-разному, и от этого названия будет зависеть и общественная оценка этого события. Основоположником научного направления, посвящённого роли слова в пропаганде, называют американца Г. Лассуэлл. Он изучал методы подбора слов для передачи нужного смысла и развил с помощью этого целую систему создания политических мифов.

     Мы  можем и сами судить об использовании  российскими и иностранными политиками особого манипулятивного языка — достаточно вспомнить такие лексические пары, как «наведение конституционного порядка» и «военная агрессия», «защита прав человека» и «точечные бомбардировки», «общечеловеческие ценности» и «принципы западной демократии», «введение свободного рынка» и «развал отечественной экономики», «права малых народов» и «международный терроризм». Каждая из этих пар словосочетаний может в определённом контексте быть синонимической. В результате человек судит не о событиях, а об их названиях; иначе говоря, интерпретация начинается уже в номинативных, формально нейтральных высказываниях.

     Элемент языковой манипуляции — «наклеивание ярлыков». Существует множество слов-«ярлыков», которыми можно дискредитировать человека или идею. Достаточно, например, представить патриота «фашистом» и т. п. «Наклеивание ярлыков» основано на эксплуатации живущих в массовом сознании стереотипов.

     Тема  манипуляции с помощью языка  слишком широка. Спроецировать это  высказывание на сегодняшнюю российскую действительность нетрудно — достаточно вспомнить такие выражения, как, например, «борьба с нарушением прав человека» — этим словосочетанием  «мировое сообщество» готово оправдать  любое кровопролитие.

2.3. Распространение  информации через  средства массовой  информации

     Неизбежность  определённого акцента на факте  кажется столь очевидной, что  не совсем точно помещать интерпретацию  в раздел «Внеправовое политическое манипулирование». И всё же, если подходить не с формально-юридической, а с сущностной точки зрения, то неизбежное искажение фактов в СМИ  — манипулятивная технология, причём не «белая».

     Информацию  «готовится» на любой вкус. Её можно  сфабриковать, исказить путём односторонней  подачи, отредактировать, «выжать», вырвать  из контекста и т. д. Распространён  приём «информационной перегрузки», когда в потоке второстепенных сообщений  теряются действительно важные. Часты  «бутерброды», когда выигрышное для  кандидата сообщение помещается в контекст, полярно меняющий его  суть. Некоторые высказывания манипуляторов  не содержат прямой лжи, но искажают ситуацию совершенно неприемлемым образом. Достаточно из множества фактов выбрать нужные, а остальные представить тенденциозно, односторонне, умолчать об их истинной природе. Или, например, такой приём, как использование средних цифр: учёные знают, что при большом  разбросе показателей средние цифры  не передают действительного состояния  дел. Такая практика слишком хорошо известна даже неспециалистам, чтобы  стоило на ней подробнее останавливаться.

     Перечисленные формы воздействия на сознание населения (использование языка, обращение  к эмоциям, интерпретационный потенциал  СМИ) характерны, пожалуй, для всех методов  ПМ. Что касается государственного управления выборами и подкупа избирателей, то они относятся к внешне-организационной стороне ПМ. Обратимся теперь к более конкретным приёмам «чёрного» PR.

     Рейтинги  политиков, составленные на основе социологических  опросов — официально они вообще не считаются средством ПМ. Но при том, что достоверность рейтингов достаточно условна, сама их публикация представляет собой эффективный инструмент предвыборной борьбы. Неважно, какое место занимает политик, важно само присутствие его в списке и то, что отношение к нему общества, действительное или мнимое, постоянно преподносится избирателю. Периодически возникают споры о правомерности публикации рейтингов, но эти споры пока заканчиваются ничем. Закон о выборах депутатов Госдумы жестко регламентирует правила публикации социологических опросов по электоральной тематике: при «опубликовании (обнародовании) результатов опросов общественного мнения, связанных с выборами, средства массовой информации обязаны указывать организацию, проводившую опрос, время его проведения, число опрошенных (выборку), метод сбора информации, точную формулировку вопроса, статистическую оценку возможной погрешности». Не нужно напоминать, что эти правила сегодня не соблюдаются. Между тем некоторые специалисты говорят, что характер собранных данных на 90% зависит от методики проведения опроса («каков вопрос — таков ответ»). Авторы опросов создают искусственную ситуацию, которой в действительности не будет (кого-то из кандидатов «снимут с пробега», изменится расклад сил и т. д.) — соответствующими получаются и результаты.

     Нередко рейтинги представляют собой не больше чем измерение упоминаемости имён данных фигур в прессе. Не имея перед собой полного комплекта материалов с распределениями ответов, где указано фактическое количество респондентов в каждой опрошенной группе, очень сложно сделать выводы о статистической значимости результатов и возможности их экстраполяции на значительные массивы населения¹².

     Поэтому обоснованным представляется утверждение, что «рейтинги» являются не столько  отражением общественного мнения, сколько  инструментом манипулирования. Компрометирующая информация (компромат) может быть разного  происхождения. Первый вид — находка  тщательно скрываемой правды, второй — провокация, создание компрометирующей ситуации, третий — прямая ложь. Порочащий  жертву вымысел вовсе не обязательно  должен выглядеть достоверным —  гораздо важнее, чтобы он затрагивал самые чувствительные струны в человеческой душе. Нередко бывает так, что субъекту компромата никто по-настоящему не верит, но рейтинг объекта компромата катастрофически падает.

     Распространение компромата осуществляется, как правило, посредством «партизанской атаки», т.е. анонимно, от имени самого конкурента или через подставное лицо. В последнем  случае может использоваться другой кандидат (в т. ч. выдвинутый специально для этой цели) или же реально  существующая организация. Наибольшие возможности для такого рода действий предоставляет последний день перед  выборами или непосредственно день голосования. Это время наиболее часто используется для распространения  откровенно «чёрных» материалов, что  лишает конкурента возможности оправдаться  перед избирателями.

     Средствами  распространения компромата выступают  как СМИ, так и различные листовки, а также «беспроводное радио» — слухи. Содержание компромата может  быть различным — мнимая принадлежность конкурента к социальной или этнической группе, вызывающей неприятие электората, награбленные у народа богатства (в  ход идут фотографии вилл и яхт, не обязательно принадлежащих конкуренту), связь с криминальным миром, брошенные  жёны, внебрачные дети и т. д.

     Нередко конкурент дискредитируется от его  же имени. Для этого выпускаются  плакаты, листовки, газеты (в том  числе газеты-«двойники», с точностью копирующие дизайн издания конкурента), с содержанием, вызывающим раздражение избирателя, причём последний уверен, что эти агитационные материалы выпущены самим кандидатом-конкурентом. Если конкурент — действующее должностное лицо, такие листовки могут содержать заявления о выплате всех задолженностей населению на определенное число (при этом листовка появляется после этого числа). Можно пригласить население на встречу (да ещё с раздачей гуманитарной помощи) с конкурентом, о которой тот и не думал. В арсенале у «чёрных PR-щиков» такие приёмы, как раздача недоброкачественных продуктовых наборов от имени конкурента, ночные звонки с предложением ознакомиться с программой кандидата, походы от двери к двери пьяных лже-кандидатов или их «родственников», звонки с требованием внести крупную сумму в избирательный фонд кандидата, которую один из членов семьи якобы задолжал, личные письма якобы от кандидата на имя давно умерших людей, расклеивание листовок и наклеек конкурента в неподходящих местах (лобовые стекла автомашин, дверные глазки квартир и т.п.) несмываемым клеем, расписывание лозунгами конкурента домов, заборов, выцарапывание имени конкурента на личных автомобилях, обзвон избирателей с сообщением, что кандидат якобы снял свою кандидатуру и т. д.

     Иногда  приходится слышать, что компромат  стал единственной «технологией» и  предвыборная конкуренция превратилась в борьбу компроматов, отодвинув  соперничество имиджей на второстепенные позиции. Существуют и другие мнения. Компромат — очень слабая политическая технология, плохо работающая в политической кампании при условии грамотной  работы с электоратом. Во-первых, существует эффект бумеранга — компромат  так или иначе «шлёпает» по источнику, особенно если источник —  другой кандидат. Во-вторых, если компромат очень жёсткий, люди начинают жалеть человека: «его специально пытаются скомпрометировать, значит, он хороший, значит, он за нас, отстаивает наши интересы» и т.д». Есть способы защиты от компромата: нанести превентивный удар, т. е. предупредить население о возможности скорого «наезда», довести обвинение до абсурда или просто отмолчаться (ведь оправдывается тот, кто чувствует себя виноватым).  
 
 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Развитие  информационно-манипулятивного тоталитаризма

     Методы  ПМ постоянно совершенствуются, её роль в современном российском обществе стала огромной. Действие ПМ реализуется  не столько в том, что люди голосуют за нужного кандидата, сколько в  том, что население вообще воспринимает выборный институт как единственно  легитимную и эффективную форму  выражения народной воли, признаёт правила игры, установленные правящим режимом, даже если не признаёт легитимность самого режима. Человек, идущий на выборы и искренне надеющийся в их ходе повлиять на жизнь государства, - уже  жертва манипуляции, за кого бы он ни ставил свою галочку в бюллетене. «С помощью  «брейн уошинг» (промывание мозгов – В. А.) может осуществляться зомбирование людей, создание пассивного послушного человека, превращение народа в легко управляемую массу, - пишут В. Лисичкин и Л. Шелепин. – В этом плане разговоры о свободе, демократии, возможности волеизъявления при выборах являются мистификацией» [II,30]. Выборы давно стали управляемым (пусть не без оговорок и исключений) процессом, и доверие населения к демократическим институтам, механизмам и ценностям – не что иное, как результат тотального и направленного манипулирования сознанием, существующего в России в легальной и активной форме уже более 15 лет.

     Разумеется, в той или иной форме манипуляция  сознанием существовала и существует практически в любой форме  общественного устройства любой  эпохи. Однако мы считаем нужным отметить, что именно в ходе перестройки  и либерализации манипуляция  общественным сознанием в России развилась и вышла на новые  качественные уровни. Объяснить это  можно тем, что в конце 1980-ых-начале 1990-ых в нашей стране была введена  новая (выборная, представительская) форма  государственного управления, которая  предполагает принципиально новые  отношения «население-власть». Как  пишет Эдуард Попов, «легитимность  власти стала формально определяться степенью расположения общественного  мнения, степенью одобрения со стороны  народного большинства властных полномочий того или иного кандидата. Отсюда у элиты возникла необходимость  активнее прибегать к современным  коммуникативным символообразующим технологиям: рекламе, паблик рилейшнс, пропаганде через электронные СМИ и др. – для усиления эффективности своего воздействия на сознание и поведение масс» [II,34]. Другими словами, эффективная манипуляция стала необходима правящей элите как залог существования последней в актуальном качестве.

     Исследование  механизмов и масштабов ПМ, проведённое  в данной работе, позволяет сказать  со всей определённостью: манипулирование  в его сегодняшней форме свело  действительное участие народа в  своей судьбе практически на нет, превратив проявления «воли народа»  не более чем в декоративные (неэффективные) выступления. Следовательно, нельзя говорить о том, что в России существует демократия как общественно-политическая система, предполагающая участие народа в жизни страны и сконцентрированность правящей элиты именно на общенародных и общегосударственных интересах. Понятие демократии сегодня сузилось до определения «система, подобная существующей в странах Запада и прежде всего в США» – это относится не только к России, но ко всему (и прежде всего западному) миру, в котором манипулятивная демократия установилась ещё раньше, чем в России. Впрочем, в данной работе мы ограничились российской теорией и практикой ПМ и подробнее на странах Запада не останавливаемся.

     Средства  ПМ неизбежно будут совершенствоваться и развиваться с увеличивающимся ускорением. С одной стороны, это необходимо сегодняшнему российскому политическому режиму как условие его относительно стабильного существования, с другой – это диктуется бурным научно-техническим прогрессом, когда возникают новые формы контроля за личностью и её сознанием (даже такие на первый взгляд безобидные, как сотовые телефоны, кредитные карточки, ИНН, новые формы СМИ и т. д.). «Свобода слова для СМИ ограничивает человека в большей степени, чем несвобода физическая, - считает Н. Островский. – Она лишает его конституционного права на самостоятельное мышление. Мысль, оперирующая образами, определяемыми внешней по отношению к человеку средой, свободной, да и то относительно, может быть только при равном для ВСЕХ доступе ко ВСЕЙ информации, при том, что активным элементом в поиске информации и формы общения является сам человек, а не СМИ» [II,15].

     Противостоять действию ПМ становится всё труднее. От манипулирования не свободен никто, т. к. среда обитания (и информационная в том числе) действует на всех, кто не защищён специальными средствами (у абсолютного большинства населения  такой защиты нет). Фактически в результате массированной атаки на сознание человека у него изменяется не только взгляды (изменить точку зрения можно  не манипуляцией, а простым обманом), но и сам характер мышления. Уже  не сам человек думает, а некто  думает за него, в человека вкладывают табу, стереотипы, программируют сознание и поведение. «Сознание массового  человека, - пишет В. Самохвалова, - оказывается насквозь структурировано немногими, но настойчиво внедряемыми в него утверждениями, которые, бесконечно транслируясь средствами информации, образуют некий невидимый каркас из управляющих мнений, установлений, ограничений, который определяет и регламентирует реакции, оценки, поведение публики» [III,1].