Особенности развития государства и права в странах средневекового Востока

Конфуцианству с его рациональной моралью удалось занять особое место  среди других религий, несмотря на все  сложности борьбы с легизмом, в  силу особой практической ценности этого  учения, призванного, по утверждению  знаменитого конфуцианца VI в. Вэй  Чжэня "выправлять отношения между  государством и подданными", "отверзать  глаза и уши простого народа".

Религиозный плюрализм, отношение  к религии как к простому учению, отсутствие прямой связи между государственной  властью и ортодоксальной религиозной  системой определяли и другие специфические  черты средневекового общества и  государства Китая. Здесь, например, отсутствовал такой институт, как  вероисповедание, что, в свою очередь, делало невозможным существование  судов инквизиций. Не было сложившегося сословия духовенства и засилия, как на Западе, духовенства в государственном  аппарате в качестве единственного  грамотного слоя лиц.

Полное, неограниченное господство государства с его сакральным авторитетом над религиозными организациями  в политическом, административном, правовом, идеологическом отношениях было окончательно закреплено в Китае  в империи Тан (VII в.), в которой  ни один из религиозных институтов не имел хотя бы номинальной автономии.

Своеобразие государства  Арабского халифата и других государств мусульманского мира также было непосредственно  связано с их ригидной, универсальной  религией— исламом, исходящим из неделимости духовной и светской власти, что было органически связано  с теократической идеей, о всемогуществе, всесилии и неделимости самого Аллаха, нашедшей выражение в Коране: "Нет  Бога кроме Аллаха, и Мухаммед —  пророк его". Ислам определял в  мусульманском мире и характер социальной структуры, и государственных учреждений, и правовых институтов, и морали — всю духовную сферу мусульман. Так, религиозно-правовым основам мусульманского общества соответствовала особая социальная структура, характеризующаяся определенной обезличенностью господствующего  класса .отсутствием системы наследственно  передаваемых титулов И привилегий, избранности и пр. Здесь были все  равны, а скорее в равной степени  бесправны перед теократическим государством, его главой — халифом, султаном.

В мусульманском мире духовенство  не могло притязать на светскую власть, не могло здесь возникнуть, как  в средневековой Европе, и конфликта  между духовной и светской властью. Ислам исключал неверие, против него нельзя было выступить ни прямо, ни косвенно, даже споря по его отдельным  положениям, не потому, что еретиков, как в Европе, сжигали на костре, а потому, .что это значило противопоставить, исключить себя из мусульманского общества.

Универсализм ислама, основополагающая идея мусульманской идеологии и  политической теории о слитности  духовного и светского определили и особое место государства в  исламском обществе, его безусловное  абсолютное господство над обществом, его теократическо-авторитарную форму.

Ни Индия, ни Япония никогда  не отличались той степенью всесилия государства, которое было свойственно  средневековому Китаю и Арабскому  халифату. Индия характеризовалась, например, значительной прочностью общинной, кастовой организации, относительной  слабостью контроля центрального бюрократического аппарата над широкими крестьянскими  массами, над саморазвивающейся  системой сельских общин. Не государственный  чиновник, а ученый брахман, выполняющий  функцию воспитания своих учеников в духе неукоснительного следования дхарме, кастовым нормам и ритаулу, имел здесь особую социальную ценность.

На трансформацию форм средневекового государства Индии  и Японии огромное влияние оказали  и другие факторы — завоевание Индии в XIII в. чужеземцами мусульманами и узурпация власти императора Японии в XII в. "великим полководцем" —  сёгу-ном.

Сёгунат в Японии приобрел ряд черт, характерных для абсолютной монархии. Сумма тех признаков, которые  были свойственны сёгунату, позволяет  говорить о своеобразной автократической  форме относительно централизованного  государства, в котором существовала военная диктатура феодальной верхушки.

Вместе с тем в государственном  аппарате всех восточных обществ  можно выявить ряд общих черт: его громоздкость, дублирование функций  и пр. Административные, налоговые, судебные функции не были с достаточной  четкостью распределены между отдельными звеньями государственного аппарата. Не отличались четкостью и сами принципы создания вооруженных сил.

Значительная часть правящего  класса была представлена здесь неофициальными звеньями управленческой структуры. Даже в Китае деятельность официальных  звеньев государственного аппарата не шла дальше уезда. На более низком уровне действовали неофициальные  органы местного управления, в которых  огромная роль принадлежала представителям "образованного" слоя — шень-ши, не имеющего официальных должностей и рангов. Не вписывались и в Индии в официальную структуру власти органы сельского самоуправления, общинные и кастовые панчаяты во главе со своими старостами.

Эти особенности государственного аппарата восточных обществ во многом можно объяснить властными полномочиями крайне разнообразных групп эксплуататорского  класса, их стремлением получать свою долю прибавочного продукта, производимого  крестьянами. На этот прибавочный продукт  претендовала и родоплемен-ная знать, и верхушка сельской общины, и средние  и крупные наследственные землевладельцы, и представители различных звеньев  административного аппарата, и священнослужители. Соответственно прибавочный продукт  изымался в виде ренты-налога в пользу государства, в форме дани вождю  клана, в форме поборов местной  администрации за выполнение судебных и иных функций, в форме штрафов  за нарушение кастовых, религиозных  предписаний и пр.

Много общих черт было присуще  при всём их разнообразии и нормативным  системам, праву средневековых стран  Востока.

Следует отметить прежде всего  консерватизм, стабильность, традиционность норм права и морали. Эта традиционность, являющаяся отражением медленной эволюции экономической структуры, создавала  у людей убежденность в извечности, высшей мудрости, завершенности правил общественного поведения.

В самом отношении членов восточного общества к традиционным нормам права и морали была заложена одна из важных причин их тормозящего  обратного воздействия на экономическую  сферу.

Проявлением консерватизма  социальных норм права и морали была и их тесная связь с религией: индуизмом, исламом, конфуцианством, а  также внутренняя нерасчленность религиозных, нравственных и правовых предписаний. Дхарма в Индии, санкционируемая  и обеспечиваемая принудительной силой  государства, была одновременно нормой морали, выполнение которой освящалось авторитетом религии. Индийской  дхарме в основном соответствовали  японские гири, предписывающие индивидам  нормы поведения на все случаи жизни.

В Арабском халифате, Делийском  султанате и Могольской Индии, как  и во всех мусульманских государствах, Коран был основным источником права. Теоретически ислам исключал законодательные  полномочия правителей, которые могли  лишь толковать предписания Корана, считаясь при этом с мнением мусульманских  богословов. "Неизменяемым" считалось  и основанное на "священных ведах" право дхармашастр у индусов.

В Китае важными источниками  права были закон, императорский  указ, но основой самого указа являлась конфуцианская традиция, отобранные конфуцианскими идеологами и возведенные  в императив, в догму образцы  поведения, нормы конфуцианской  морали (ли).

Все правoвые системы средневекoвого Вoстока утверждали неравенствo: сословное, кастовое, семейное, гендорное, мелочно регламентируя поведение людей во всех сферах общественной жизни.