Особенности развития государства и права в странах средневекового Востока

Особенности развития государства и права в странах  средневекового Востока

Эволюция средневекового восточного общества шла особым путем, отличающим его от развития феодального  Запада. Господство социально-экономических  и Социально-политических традиционных структур определяло крайне замедленный  характер этой эволюции, что делает в значительной мере условным широко применяемое в учебной литературе понятие феодализм к этим обществам  наряду с понятием рабовладения к  предшествующему периоду их .древней  истории. Рабство на Востоке, никогда  не игравшее значительной роли в общественном производстве, продолжало существовать и в средние века, а некоторые  социальные институты европейского феодализма не были чужды и древнему, и средневековому Востоку, как правило  в периоды государственной децентрализации, например раннечжоусскому Китаю  с его удельной системой.

Представления о средневековье  сформировались в буржуазной историографии  вместе с понятием Новая история  в результате эпохи Просвещения  и революционных перемен XVII—XVIII вв. Новая история Западной Европы при этом противопоставлялась ее прошлому, которое, в свою очередь, воспринималось как смена двух предшествующих периодов: античной древности и средневековья. Эта трехэтапная схема получила законченные формы, когда античная древность стала связываться  с рабовладением, а феодализм  — со средневековьем, рассматриваемым  в буржуазной историографии в  основном как особый социально-политический строй, политическая организация средневекового общества с характерной децентрализацией и системой вассально-ленных отношений.

Жесткую социально-экономическую  детерминированность понятие феодализм  приобрело в марксистской литературе, в учении о формации как особом способе производства.

При формационных подходах в качестве основных выделяются производственные отношения, а каждое конкретное общество рассматривается как система, в  которой все иные (кроме произ-водственных) общественные связи считаются производными "надстроечными" над ними. Это  и определило монистически-материа-листический  взгляд на историю, лежащий в основе формационной периодизации исторического  процесса, в котором с закономерной якобы последовательностью на смену  рабовладению приходит феодализм, затем  капитализм и коммунизм как "конечное светлое будущее всего человечества".

Полная невозможность  уложить в эту схему историю  многих обществ привела самого К. Маркса в его ранних произведениях  к учению об особом "азиатском  способе производства", споры  о котором велись в нашей научной  литературе до недавнего времени, до безоговорочного признания социально-экономической  и социально-политической специфики  и древнего, и средневекового восточных  обществ с их замедленным характером развития, стойкой многоукладностью, глубоким влиянием на общественное развитие традиций, религиозной идеологии  и пр. Феномен этих обществ свидетельствует  о многовариантности самой общественной эволюции, зависящей не только от базисных изменений.

Так как в Европе средневековье  — синоним феодализма, то столь  же условным надо считать и применение понятия средневековья к восточным  обществам в силу крайней трудности  определения его нижних и верхних  хронологических границ. Между тем  в чисто методическом плане необходимость  определенной периодизации столь длительного  периода в истории человечества очевидна.

В учебной литературе по истории Востока эти границы (в  качестве нижнего предела обычно называются V-—VII вв.) связывают с  комплексом исторических факторов: с  качественными изменениями в  политической структуре, с созданием  централизованных империй, с завершением  формирования крупнейших цивилизованных центров, мировых религий и их мощным влиянием на периферийные зоны и пр.

Если говорить о средневековом  Китае, то низший хронологический рубеж (V—VII вв.) здесь можно выделить достаточно четко. Именно в это время здесь  окончательно утверждается специфическая "азиатская" социально-экономическая  и социально-политическая структура  с традиционными формами земельной  собственности и эксплуатации крестьян, укрепляется централизованное государство  в форме империи, складывается нормативная  основа традиционного права". Китай  как центр конфуцианско-буддийской цивилизации втягивает в сферы  своего культурного воздействия  раннеклассовое общество и государство  Японии.

Труднее выделить нижние хронологические  границы средневековой Индии. Если условно брать те же V—VII вв., то их можно, во-первых, связать с определенной перестройкой традиционной варново-кастовой системы, происходившей вместе с  перераспределением земли, углублением  процессов разделения труда, во-вторых, с формированием обширной индо-буддийской цивилизационной зоны, благодаря  расширенному влиянию культуры Индии  на многие регионы, прежде всего юго-восточной  Азии и пр.

Нижний предел японского  средневековья определяется VI-VII вв. в связи с усилившимся социальным расслоением и формированием  государства, а для большинства  стран ближневосточного региона  тот же VII в. стал вехой утверждения  мировой религии ислама, формирования нового образа жизни для многих народов. В это время уходят в прошлое  древние ближневосточные государства  и возникает "воинствующая религиозная  община", государство Арабский халифат, давшее начало будущим крупным арабо-ира-но-турецким исламским государствам-империям.

Определенные качественные социально-экономические изменения, связанные с развитием капиталистических  отношений, происходят в странах  Востока не одновременно, что затрудняет определение и верхнего хронологического рубежа восточного средневековья. Для  Китая такой вехой можно считать  время революционных перемен  начала XX в. (революция 1911—1913rf.), для  Японии -середину XIX в. (революция Мэйдзи^исин), для колониальных восточных стран, и прежде всего Индии, этот предел можно связать с установлением  колониального господства, постепенной  ломкой традиционных структур, втягиванием  экономики этих стран в мировой  капиталистический рынок.

Выделяя наиболее общие черты  сходства социально-экономической  эволюции средневековых стран Востока (таких, как Индия, Китай, Арабский халифат, Япония), следует отметить, что ни одна из этих стран не достигла в  эпоху средневековья европейского уровня позднего феодализма, когда в его недрах начинают развиваться капиталистические отношения. Здесь по сравнению с основными средневековыми европейскими странами резко отставало развитие промышленности, товарно-денежных, рыночных отношений. В более схожем с европейскими обществами средневековом обществе Японии (по сравнению с Индией и Китаем) лишь в XVIII __ первой половине XIX в. зарождаются элементы капитализма в форме мануфактурного производства. Замедленный характер развития определил устойчивую многоукладность средневековых восточных обществ, длительное сосуществование патриархально-родовых, клановых, рабовладельческих, полуфеодальных и прочих укладов.

Большое влияние на весь ход исторического развития стран  Востока оказало широкое распространение  государственной собственности  на землю, которая сочеталась с другой формой собственности — общинной и с соответствующим ей частным  землевладением общинников-крестьян. Государственная собственность  в ее узком понимании включала лишь обширное землевладение монарха, и государственной казны. В широком  же смысле она не сводилась к собственности  монарха, а охватывала и земельные  пожалования, проистекающие из государственного фонда, лицам, причастным к власти, обладающим правом сбора и присвоения ренты-налога с определенной территории. Владельцы  государственных пожалований могли  стать и фактическими частными собственниками, добившись расширения своих владельческих  прав, превращения их в постоянные, передаваемые по наследству.

Но в средневековых  обществах Востока государство  всемерно охраняло государственную  собственность на землю с присущей ей традиционной системой эксплуатации податных крестьян, сдерживало развитие частной собственности, что препятствовало созданию здесь западноевропейской системы барского хозяйства.

Сочетание различных форм земельной собственности, особая контрольно-регулирующая роль государства в экономике  находили выражение прежде всего  в особой структуре господствующего  класса, во всех неевропейских средневековых  обществах. Если в Западной средневековой  Европе сложившийся класс частных  земельных собственников, эксплуатирующих  труд зависимых крестьян, опирался на феодальное государство, объективно выражающее его волю, то господствующий класс в странах Востока —  это само государство в лице сановно-бюрократического социального слоя, причастного к  власти, который жил за счет ренты-налога главным образом с формально  свободных земледельцев-крестьян.

Необходимо при этом учесть, что конкретные средневековые общества в странах Востока характеризуются  разной степенью совпадения господствующего  класса с бюрократией в соответствии с разной степенью вмешательства  государства в экономику, с разной степенью развития частного крупного землевладения. Наибольшую степень  такого совпадения демонстрирует средневековый  Китай.

Для средневековых обществ  Востока характерна (по сравнению  с европейскими странами) и меньшая  степень зависимости непосредственных производителей-крестьян, относительно больший объем их прав, связанных  с распоряжением своим земельным  участком. Отсутствие барского хозяйства  и барщины привело к тому, что  здесь крестьяне не были прикреплены  к земле отдельных феодалов. Зависимое  положение крестьян в этих странах  определялось их связанностью налоговым  бременем, поддерживаемым с помощью  государственного аппарата, чиновничества. Эта зависимость, выражавшаяся в  сословной неполноценности "простолюдина", скреплялась правом, религией, общинными  порядками,

Специфическое место занимал  и восточный средневековый город. Низкий уровень общественного разделения труда в странах Востока находил  выражение в том, что город  здесь не стал организующей и направляющей силой общественного прогресса. Он жил за счет перераспределения  ренты-налога, ибо прибавочный продукт, концентрирующийся в руках отдельных  социальных групп, не становился капиталом, не включался в производство. Ремесленная  продукция шла не на рынок, а на удовлетворение потребностей правящих сановно-бюрократических, в том числе  и военных, кругов. Купеческий же капитал  выполнял при этом функции своеобразного  агента между ними и ремесленниками-производителями.

Восточная сельская община, представлявшая собой замкнутый  хозяйственный мирок с наследственным, независимым от рынка разделением  ремесла и земледелия, тормозила  развитие двустороннего товарооборота  между городом и деревней, а  вместе с тем и формирование сословия горожан, купечества городского типа.

Это в свою очередь определило и порядки, существовавшие в восточном  городе. Ремесленник здесь находился  под жестким контролем бюрократического государственного аппарата, был скован правовыми, религиозными предписаниями, сословными, кастовыми ограничениями. В восточном средневековом городе не существовало особого городского права. Правовой статус городского жителя не отличался от деревенского. В  Индии, например, административные границы  города часто были едва намечены. Здесь  можно было встретить ремесленные  деревни и города со значительным земледельческим населением. Городская  семья в Китае считалась таким  же двором (ху), как и сельская, которая  вносилась в общегосударственный  налоговый реестр.

В отличие от европейского восточный город не стал ареной политической борьбы, непосредственно влияющей на смену форм государства. Он не стали  сильной опорой центральной власти в ее борьбе с раздробленностью, как это имело место в Европе.

Специфические черты социально-политического  развития стран Востока определялись тем обстоятельством, что здесь  не сложились государственные формы, свойственные феодальной Западной Европе. Здесь небыло сеньориальной монархии как своеобразного союза феодалов-сеньоров, обладающих суверенными правами  в пределах территорий своих доменов. Эта форма могла сложиться  в обществе, где процесс образования  классов носил завершенный характер. Не могла сложиться и сословно-представительная монархия в обществе, в котором  город был лишен какой бы то ни было самостоятельности, где не сформировалось сословие горожан, выступающее со своими сословными целями и интересами.

Распространенной формой восточного средневекового государства  стала наследственная монархия, в  которой отсутствовали институционные формы ограничения власти правителя. Вместе с тем эти государственные  формы не были идентичны. Различными были уровень централизации в  этих государствах, степень применения военно-деспотических средств и  методов осуществления государственной  власти. Более того, они менялись и на отдельных этапах развития конкретных восточных средневековых государств. Всесилие бюрократического аппарата во главе с китайским императором, централизация, тотальный полицейский  контроль над личностью, широта экономических  функций государства и прочее дают основания, например, для применения термина "восточная деспотия" при определении формы государства  средневекового Китая. Здесь деспотизм  вырастал из тех социально-экономических  и по" литико-правовых порядков, которые  сложились еще в древности.

Бесспорную специфику  социально-политической структуре  восточного общества придавала господствующая в том или ином обществе религиозная  идеология, само отношение членов общества к религии и власти. Так, говоря о конфуцианстве как определяющем элементе китайского средневекового государства  и права, следует отметить, что  конфуцианство лишь условно можно  назвать религией. Это, скорее, этико-политическое учение, философская традиция, что  объясняется не самой природой конфуцианства, а сложившимися в глубокой древности  традиционными представлениями  китайцев о власти с ее безусловной  сакрализацией в лице правителя  — "сына неба". При этом к религиям они относились (наряду с конфуцианством здесь были распространены и другие "организованные" религии: буддизм, даосизм и иные религиозные культы) как к учениям, которые могли  быть использованы лишь на благо этой власти. Утилитарное отношение к  религии как к учению ("цзяо"), вспомогательному средству управления, призванному преображать народ  ненасильственными методами воспитания во имя достижения гармонии (что  считалось наивысшей целью и  наивысшим содержанием прежде всего  самого китайского государства), определяло подчиненное место церковных  учреждений в средневековом Китае.