Опричнина: причины, суть, последствия

     В книге В. И. Костылева «Иван Грозный» описывается клятва опричника: «Клянусь быть верным государю и великому князю  и его государству, молодым князьям  и великой княгине и не молчать обо всем дурном, что я знаю, слыхал или услышу, что замышляется тем или другим против царя или великого князя, его государства, молодых князей и царицы. Я клянусь также не есть и не пить вместе с земщиной и не иметь с ними ничего общего. На этом целую я крест!» 
 

     По  мнению же проф. С. Ф. Платонова правительство  предписывало опричным и земским  людям действовать вместе. Так, в 1570 г., в мае, «приказал государь о (литовских) рубежах говорити всем бояром, земским и из опришнины… и бояре  обои, земские и из опришнины, о тех рубежах говорили» и пришли к одному общему решению. [5] 

     Внешним отличием опричников служили собачья  голова и метла, прикрепленные к  седлу, в знак того, что они грызут и метут изменников царю. На все  поступки опричников царь смотрел сквозь пальцы; при столкновении с земским человеком опричник всегда выходил правым. Опричники скоро сделались бичом и предметом ненависти для боярства; все кровавые деяния второй половины царствования Грозного совершены при непременном и непосредственном участии опричников. 

     Скоро царь с опричниками уехал в  Александровскую слободу, из которой  сделал укрепленный город. Сам он завел нечто вроде монастыря, набрал из опричников 300 человек братии, себя назвал игуменом, князя Вяземского — келарем, Малюту Скуратова —  параклисиархом, вместе с ним ходил на колокольню звонить, ревностно посещал службы, молился и вместе с тем пировал, развлекал себя пытками и казнями; делал наезды на Москву и ни в ком царь не встречал противодействия: митрополит Афанасий был слишком слаб для этого и, пробыв два года на кафедре, удалился на покой, а преемник его Филипп, смело говоривший правду царю, скоро был лишен сана и жизни. Род Колычевых, к которому принадлежал Филипп, подвергся преследованию; некоторые из его членов были казнены по приказу Иоанна. В это же время погиб и двоюродный брат царя Владимир Андреевич. 
 

     В декабре 1570 г., подозревая новгородскую торговую знать в подготовке перехода города на сторону Речи Посполитой, Иоанн, в сопровождении дружины  опричников, стрельцов и других ратных людей, выступил против Новгорода. В начале января войска подошли к Новгороду и, по описаниям небеспристрастных новгородских летописцев, опричники начали свою расправу с жителями: людей забивали до смерти палками, бросали в Волхов, ставили на правёж, чтобы принудить их к отдаче всего своего имущества, жарили в раскаленной муке. Новгородский летописец рассказывает, что были дни, когда число убитых достигало полутора тысяч; дни, в которые избивалось 500 − 600 человек, считались счастливыми. Шестую неделю царь провёл в разъездах с опричниками для грабежа имущества; были разграблены монастыри, сожжены скирды хлеба, избит скот. Военные отряды посылались даже в глубину страны, верст за 200—300 от Новгорода, и там производили подобное же опустошение. 52 дня. 

     Р. И. Скрынников, подсчитав число жертв, упомянутое в «Синодике» Ивана Грозного, вывел цифру 2170—2180 человек; однако уточняет, что донесения могли быть не полны, многие действовали «независимо от распоряжений Скуратова» и допускает цифру три-четыре тысячи человек. В. Б. Кобрин считает эту цифру крайне заниженной, отмечая, что она исходит из предпосылки, что Скуратов был единственным или по крайней мере главным распорядителем убийств. Согласно новгородской летописи, во вскрытой могиле погибших обнаружили 10 тысяч человек. Кобрин сомневается, что это было единственное место погребения убитых, однако считает цифру в 10-15 тысяч наиболее близкой к истине. Общее население Новгорода тогда не превышало 30 тысяч. 

     Из  Новгорода Грозный отправился к  Пскову. Первоначально ему он готовил ту же участь, но решил ограничиться казнью нескольких псковичей и грабежом их имущества и вернулся в Москву, где снова начались розыски и казни: искали сообщников новгородской измены. Были обвинены даже любимцы царя, опричники Басмановы отец с сыном, князь Афанасий Вяземский, печатник Висковатый, казначей Фуников и др. Вместе с ними в конце июля 1570 г. было казнено в Москве до 200 человек: думный дьяк читал имена осужденных, палачи-опричники кололи, рубили, вешали, обливали осужденных кипятком. Сам царь принимал участие в казнях, а толпы опричников стояли кругом и приветствовали казни криками «гойда, гойда». Преследованию подвергались жены, дети казненных, даже их домочадцы; имение их отбиралось на государя. Казни не раз возобновлялись, и впоследствии погибли: князь Пётр Серебряный, думный дьяк Захарий Очин-Плещеев, Иван Воронцов и др., причём царь придумывал особые способы мучений: раскаленные сковороды, печи, клещи, тонкие веревки, перетирающие тело, и т. п. Боярина Козаринова-Голохватова, принявшего схиму, чтобы избежать казни, он велел взорвать на бочке пороха, на том основании, что схимники — ангелы, а потому должны лететь на небо.

     В 1572 году опричнина фактически прекратила своё существование — войско показало свою неспособность отразить нападение крымских татар на Москву, после чего царь принял решение отменить опричнину… Жертвами репрессий за все время царствия Ивана IV стало, по оценке Р.Скрынникова, проанализировавшего поминальные списки (синодики), около 4,5 тысяч человек, однако другие историки, как В. Б. Кобрин, считают эту цифру крайне заниженной. 

     В 1575 г. Иоанн поставил во главе земщины  крещенного татарского царевича Симеона  Бекбулатовича, бывшего раньше касимовским  царевичем, венчал его царским венцом, сам ездил к нему на поклон, величал его «великим князем всея Руси», а себя — государем князем московским". От имени великого князя Симеона всея Руси писались некоторые грамоты, впрочем, неважные по содержанию. Симеон оставался во главе земщины одиннацать месяцев: затем Иоанн Васильевич дал ему в удел Тверь и Торжок. Разделение на опричнину и земщину не было, однако, отменено; опричнина существовала до смерти Грозного (1584), но самое слово вышло из употребления и стало заменяться словом двор, а опричник — словом дворовый, вместо «города и воеводы опричные и земские» говорили «города и воеводы дворовые и земские». 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Последствия опричнины. 

     Последствия опричнины многообразны. Как отмечает В. Кобрин, «писцовые книги, составленные в первые десятилетия после опричнины, создают впечатление, что страна испытала опустошительное вражеское нашествие». До 90 % земли лежало «в пустее». Многие помещики разорились настолько, что бросили свои поместья, откуда разбежались все крестьяне, и «волочились меж двор». Книги полны записями такого рода: «…опритчиные на правежи замучили, дети з голоду примерли», «опритчина живот пограбели, а скотину засекли, а сам умер, дети безвесно збежали», «опричиныи замучили, живот пограбели, дом сожгли». В Двинской земле, где собирал подати опричник Барсега Леонтьев, целые волости запустели по выражению официального документа «„от гладу, и от мору, и от Басаргина правежу“. В духовной грамоте 90-х гг. автор отмечает, что его село и деревню в Рузском уезде „опришницы розвозили, и та земля стояла в пусте лет з двацеть“. Экономические и демографические результаты опричнины резюмировал псковский летописец, записавший: „Царь учиниша опричнину… И от того бысть запустение велие Руской земли“». 

     Непосредственным  результатом запустения был «глад  и мор», так как разгром подрывал основы шаткого хозяйства даже уцелевших, лишал его ресурсов. Бегство крестьян, в свою очередь, привело к необходимости  насильно удерживать их на местах —  отсюда введение «заповедных лет», плавно переросшее в учреждение крепостного права. В плане идеологическом опричнина привела к падению морального авторитета и легитимности царской власти; из защитника и законодателя царь и олицетворяемое им государство превратились в грабителя и насильника. Выстраиваемая десятилетиями система государственного управления сменилась примитивной военной диктатурой. Попрание Иваном Грозным православных норм и ценностей и репрессии в отношении Церкви лишили смысла формулу «Москва — третий Рим» и привели к ослаблению нравственных ориентиров в обществе. Как считает ряд историков, события, связанные с опричниной, явились непосредственной причиной системного общественно-политического кризиса, охватившего Россию через 20 лет после смерти Грозного и известного под именем «Смутного времени». 

     В плане военном, опричнина показала свою полную неэффективность, проявившуюся во время нашествия Девлет-Гирея  и признанную самим царем. 

     В плане политическом, опричнина утвердила  неограниченную власть царя — самодержавие. Это последствие, наряду с крепостным правом, оказалось наиболее долгосрочным. 
 
 

     Оценка  опричнины в отечественной исторической науке.  

     Историческая  оценка опричнины в зависимости  от эпохи, научной школы, к которой  принадлежит историк, и т. п. может быть кардинально противоположной. До известной степени, эти основы этих противоположных оценок были заложены уже во времена самого Грозного, когда сосуществовали две точки зрения: официальная, рассматривавшая опричнину как акцию по борьбе с «изменой», и неофициальная, видевшая в ней бессмысленный и труднопостижимый эксцесс «грозного царя». 

     Дореволюционные концепции. 

     По  мнению большинства дореволюционных  историков, опричнина была проявлением  болезненного помешательства царя и  его тиранических наклонностей. В историгорафии XIX века, этой точки зрения придерживались Н. М. Карамзин, Н. И. Костомаров, Д. И. Иловайский, отрицавшие в опричнине всякий политический и вообще рациональный смысл. 

     В противоположность им, С. М. Соловьев старался рационально осмыслить учреждение опричнины, объясняя его в рамках теории борьбы государственного и родового начал, и видя опричнину направленной против второго, представителями которого считает боярство. По его мнению: «Опричнина была учреждена потому, что царь заподозрил вельмож в неприязни к себе и хотел иметь при себе людей вполне преданных ему. Напуганный отъездом Андрея Курбского и протестом, который тот подал от имени всех своих собратий, Иоанн заподозрил всех бояр своих и схватился за средство, которое освобождало его от них, освобождало от необходимости постоянного, ежедневного общения с ними». Мнение С. М. Соловьева разделяет К. Н. Бестужев-Рюмин. 

     Сходно  глядел на опричнину и В. О. Ключевский, считавший её результатом борьбы царя с боярством — борьбы, которая  «имела не политическое, а династическое происхождение»; ни та, ни другая сторона не знала, как ужиться одной с другой и как обойтись друг без друга. Они попытались разделиться, жить рядом, но не вместе. Попыткой устроить такое политическое сожительство и было разделение государства на опричнину и земщину. 

     Е. А. Белов, являясь в своей монографии «Об историческом значении русского боярства до конца XVII в.» апологетом Грозного, находит в опричнине  глубокий государственный смысл. В  частности, опричнина способствовала уничтожении привилегий феодальной знати, которая препятствовала объективным тенденциям централизации государства. 

     Одновременно  делаются первые попытки найти социальные, а затем и социально-экономическую  подоплеку опричнины, ставшие магистральными в ХХ веке. По мнению К. Д. Кавелина: «Опричнина была первой попыткой создать служебное дворянство и заменить им родовое вельможество, на место рода, кровного начала, поставить в государственном управлении начало личного достоинства.» 

     По  мнению С. Ф. Платонова, опричнина нанесла ощутимый удар по оппозиционной аристократии и тем самым укрепив русскую государственность в целом. Похожего мнения придерживается Н. А. Рожков, называя опричнину выражением победы «самодержавной власти царя над олигархическими тенденциями боярства». В завещании царь написал: «А что есми учинил опришнину, и то на воле детей моих, Ивана и Федора, как им прибыльнее, и чинят, а образец им учинил готов». 

     В своем «Полном курсе лекций по русской истории» проф. С. Ф. Платонов излагает следующий взгляд на опричнину: 

     В учреждении опричнины вовсе не было «удаления главы государства  от государства», как выражался С. М. Соловьев; напротив, опричнина забирала в свои руки все государство в  его коренной части, оставив «земскому» управлению рубежи, и даже стремилась к государственным преобразованиям, ибо вносила существенные перемены в состав служилого землевладения. Уничтожая его аристократический строй, опричнина была направлена, в сущности, против тех сторон государственного порядка, которые терпели и поддерживали такой строй. Она действовала не «против лиц», как говорит В. О. Ключевский, а именно против порядка, и потому была гораздо более орудием государственной реформы, чем простым полицейским средством пресечения и предупреждения государственных преступлений. 

     С. Ф. Платонов видит основную суть опричнины  в энергичной мобилизации землевладения, при которой землевладение, благодаря  массовому выводу прежних вотчинников  с взятых в опричнину земель, отрывалось от прежних удельно-вотчинных феодальных порядков и связывалось с обязательной военной службой. 

     Советская концепция. 

     С конца 1930-х гг., в советской историгорафии (частью по вненаучным причинам) безальтернативно возобладала точка зрения о прогрессивном  характере опричнины, которая, согласно этой концепции, была направлена против остатков раздробленности и влияния боярства, рассматривавшегося как реакционная сила, и отражала интересы служилого дворянства, поддерживавшего централизацию, что в конечном счете отождествлялось с общенациональными интересами. Истоки опричнины виделись, с одной стороны, в борьбе крупного вотчинного и мелкого поместного землевладения, с другой же стороны — в борьбе прогрессивной центральной власти и реакционной княжеско-боярской оппозиции. Концепция эта восходила к дореволюционным историкам и прежде всего к С. Ф. Платонову, но вместе с тем насаждалась административным путем. Установочную точку зрения выразил И. В. Сталин на встрече с кинематографистами по поводу 2-й серии фильма Эйзенштейна «Иван Грозный» (как известно запрещенной):