Эпоха государства благоденствия

     В ходе позднеиндустриальной модернизации было создано общество массового потребления, символом которого явился личный автомобиль, а также в значительной мере реализовались идеи западноевропейской социал-демократии (достижение большей социальной    справедливости     с    помощью    системы    социального страхования, льготного или бесплатного образования, укрепление демократических институтов и расширение прав личности), т.е. было создано «государство благосостояния».

     Таким образом, позднеиндустриальная модернизация сгладила присущие старому капитализму формы отчуждения человека (от средств производства и существования, от социальных гарантий, образования, культуры). Но, по мнению исследователей, а также представителей литературы и искусства, на смену старым пришли новые формы отчуждения: формализация отношений между людьми, подавление человека потоком материальных благ и гигантскими мегаполисами, стандартизация предметов потребления и образа жизни, ведущие к утрате людьми своей индивидуальности. Тем не менее создание общества массового потребления позволило странам Запада в 50-60 г. вступить в НТР, благодаря которой позднеиндустриальная модернизация стала перерастать в постмодернизацию.

     Помимо  типов модернизаций (доиндустриальной, раннеиндустриальной, позднеиндустриальной ) отечественные исследователи выделяют органичный и неорганичный характер модернизаций в разных странах. Модернизация была органичной в странах первого эшелона капиталистического развития. К нему относятся страны Западной Европы и Северная Америка. В европейских странах в 14-19вв. самопроизвольно зародились и постепенно накапливались экономические, политические, социальные, правовые, культурные предпосылки становления буржуазного общества. Для органичной модернизации характерны раннее разложение феодального землевладения, наличие в недрах старого общества общественных форм, которые по мере буржуазной эволюции наполнялись новым содержанием: наемный труд, акционерные общества, банки, парламентские учреждения, утилизация римского права.

     Ряд авторов не относит к первому эшелону Германию, Италию, Австрию, Испанию, мотивируя это тем, что в этих странах имели место неравномерность социально-экономического развития, сильные докапиталистические пережитки, консерватизм политической надстройки. Другие же исследователи (и мы будем исходить из этой точки зрения) обращают внимание на общую культурно-цивилизационную основу указанных и развитых стран. Все эти страны возникли в результате синтеза античности и варварского мира, под воздействием римско-католической церкви и прошли через Возрождение, Реформацию и Просвещение. Благодаря этому, а также территориальному и геополитическому единству с Западной Европой, вышеперечисленные государства на определенных исторических этапах оказывались в состоянии быстро подтянуться до уровня развитых стран.

     Таким образом, модернизации в странах  первого эшелона капиталистического развития органично вытекали из недр старого традиционного общества, осуществление перехода от одной  фазы к другой не нарушало преемственности  развития, перемены охватывали все  сферы общественной жизни. Модернизация на Западе началась с зарождения и  распространения модернизаторских идей.

     Несмотря  на органичный характер, модернизации в странах Запада сопровождались революциями, классовыми столкновениями и даже возникновением фашистских режимов. Если сопротивление старых социальных сил преодолевалось медленно, то процесс  модернизации затягивался (во Франции  – до середины 60-х годов, в Италии – до конца 50-х и от части 80-х годов 20 века). Но во всех странах первого эшелона модернизации осуществлялись «снизу» субъектами обновления и «сверху» с помощью государства и права.

     В странах второго и третьего эшелонов капиталистического развития модернизации были неорганичными. Ко второму эшелону  относят страны Восточной и Юго-Восточной  Европы (в том числе и Россию), а также Японию, Турцию, Грецию, Бразилию, Аргентину, Чили. Страны третьего эшелона – это колониальные и зависимые страны Азии, Африки, Латинской Америки.

     В странах второго эшелона были собственные предпосылки индустриального  производства. Но в сравнении со странами Запада они были выражены слабее, а некоторые вовсе отсутствовали. Поэтому модернизации в этих странах  начинались под влиянием внешних  факторов, а именно: обострение экономической  конкуренции и перспектива потери экономической независимости, поражение  в войне, военная угроза.

     Что же касается стран третьего эшелона, то в них модернизация осуществлялась через и результаты ее проявлялись  лишь в крупных административных центрах. Подавляющая масса населения  продолжала жить в рамках прежнего традиционного уклада жизни. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

4. Новые индустриальные страны «догоняющего развития»  в 70-80гг., страны Латинской  Америки и Юго-Восточной  Азии

     При всей специфике модернизационных процессов в странах «первого» и «второго» «эшелонов» они имели важную общую черту - модернизация воспринималась как своего рода «проект», исторический вызов, движение по пути прогресса, выполнение некой «исторической миссии» или, по крайней мере, защита собственной исторической самобытности. Даже в условиях органической модернизации, развивавшейся естественным и эволюционным образом, происходившие в обществе перемены получали ярко выраженное идеологическое, мировоззренческое осмысление, существенно меняли самоидентификацию человека и всю систему социализации личности. Однако существовала возможность проведения экономических преобразований и без подобного социокультурного подтекста, без непосредственной связи с идеологическими, конфессиональными, этническими факторами. В таких случаях речь шла не столько о целостной модернизации общества, сколько о целенаправленном и прагматичном формировании индустриального сектора экономики. Естественно, что полностью изолировать экономические и социокультурные процессы невозможно. Однако в условиях складывания в XX в. мировой экономической системы в некоторых странах появилась возможность использовать внешнеэкономические факторы для ускоренной индустриализации, асинхронной по отношению к внутреннему политическому и культурному развитию. Так сложился феномен «новых индустриальных стран» (НИС), к числу которых принято относить два региона - страны Латинской Америки и Юго-Восточной Азии.

     В латиноамериканских странах переход  на стадию индустриально- агарного развития осуществлялся на протяжении почти всего XX в. Этот процесс не приобрел таких драматических форм, как в Восточной Европе, поскольку, за исключением Кубы, осуществлялся без экспансии коммунистической идеологии и без существенного отхода от рыночных принципов. Не сложились в этих странах и предпосылки фашизации общества, поскольку индустриализация на протяжении длительного времени оставалась локальным явлением, не затрагивающим большую часть населения. Социализация личности, базовые «координаты» мировосприятия по-прежнему строились на основе принадлежности человека к закрытым социальным группам (этносам, конфессиям, общине, церковному приходу, клану и т.п.). Самосознание человека оставалось корпоративным, основанным на коммунитарных принципах. В большинстве случаев индустриализация не нарушала традиционные основы социальной культуры и не провоцировала массовую маргинализацию общества.

     Решающее  значение для развертывания индустриализации в странах Латинской Америки  имела благоприятная внешнеэкономическая  конъюнктура. Оставаясь нейтральными в годы Второй мировой войны и обладая большой ресурсной базой, латиноамериканские страны получили возможность активно включиться в систему мировой торговли. Модель индустриализации, сформировавшаяся в таких условиях, получила название «импортозамещающей». Ее особенностью стало создание предприятий обрабатывающей индустрии по мере постепенного вытеснения с местных рынков импортных изделий, которые ранее оплачивались выручкой от сырьевого и продовольственного экспорта.

     Первая  фаза реформ, включающая создание предприятий  текстильной, швейной, кожевенной, обувной, деревообрабатывающей, мебельной и  ряда других отраслей, производящих потребительские  товары кратко- и среднесрочного пользования, охватила 1940-1950-е гг. Но потенциал  импортозамещающей индустриализации оказался очень незначительным. В  ходе ее развивалось производство, основанное на простых трудоинтенсив- ных технологиях, не требующее сложной системы смежных производств по выпуску исходных и вспомогательных материалов. Производство же основной массы потребительских и производственных товаров долговременного пользования, а также необходимой для их изготовления промежуточной продукции, с развитием которых связывались надежды на достижение промышленного самообеспечения, было затруднено. Для него не хватало ни инвестиционной, ни технологической базы. Низким оставался и объем реального платежеспособного спроса.

     Возникновение хозяйственных диспропорций заставило  большинство латиноамериканских стран  встать в 1960-х гг. на путь «внешнеориентиро- ванного» экономического развития. Ставка была сделана на международную промышленную специализацию и кооперацию, в условиях которых можно было рассчитывать на ускоренное развитие специализированных экспортных отраслей и за счет доходов от него - на насыщение и структурирование внутреннего рынка. С учетом экспортных задач началась и активная модернизация аграрной сферы. Правда уже в 1970-х гг. стала очевидной опасность такой политики. Экспортная ориентация сельского хозяйства оказалась не способной обеспечить сбалансированную модернизацию всей этой сферы. А эффективность промышленности, в основном ориентированной на узкий внутренний рынок, оставалась небольшой. Эта индустрия развивалась главным образом экстенсивным путем - за счет вовлечения новых сырьевых и трудовых ресурсов. Производительность труда и капитала росли еще медленнее, чем объемы производства. Катализатором экономических проблем стала стремительно нарастающая инфляция. Внешний долг региона возрос с 42,5 млрд долл. в 1975 г. до 176,4 млрд долл. в 1982 г. В предчувствии дефолта латиноамериканских стран началось массовое бегство капитала из Латинской Америки. В это тяжелейшее время в большинстве латиноамериканских стран началась серия радикальных реформ, получивших название «креольского неолиберализма».

     Новая модель модернизации предполагала становление экспортоори ентированной экономики, ведущая роль в которой от государства переходит к частному сектору. Основными направлениями реформ стали жесткая антиинфляционная политика, ликвидация дисбаланса во внешней торговле путем протекционистских мер, стимулирование экспорта, особенно нетрадиционного, налоговые реформы, приватизация, модернизация рынка рабочей силы. Несмотря на большие финансовые проблемы, сохранявшиеся на протяжении 1980-1990-х гг., успех экспортоориентированного экономического курса оказался очевидным.

     Еще одна группировка «новых индустриальных стран» сложилась в Юго-Восточной  Азии в 1960-1970-х гг. Первыми азиатскими НИСами стали «маленькие драконы» - Гонконг, Сингапур, Тайвань и Республика Корея. В 1980-х гг. к этому уровню развития приблизились и «маленькие тигры» - Малайзия, Индонезия, Таиланд и Филиппины. Модель индустриализации, апробированная в этих странах, изначально была «экспортоориентированной». Получив приток иностранных инвестиций и новейшие технологии, азиатские страны начали экспортировать на мировой рынок дешевую и достаточно качественную продукцию. Причем ставка была сделана на производство или хотя бы сборку предметов длительного пользования (оборудование, автомобили, бытовая электронная техника). Экспортная выручка направлялась на модернизацию производства и, по примеру Японии, на развитие новых секторов экономики. Одновременно на внутреннем рынке действовала политика импортозамещения: местные потребители могли рассчитывать только на товары местного производства.

     Успех «креольского неолиберализма» в странах Латинской Америки и настоящий триумф азиатских «маленьких тигров» оказался особенно показательным на фоне экономических трудностей, переживаемых ведущими западными странами в 1970-х гг. Однако в дальнейшем ситуация разительно изменилась. В середине 1980-х гг. началось стремительное падение индекса торговой активности развивающихся стран. Причиной стал глобальный кризис неплатежей. Цены на традиционные продукты экспорта из регионов Африки, Латинской Америки, Азии значительно снизились. Сложилась ситуация, когда выплаты этих стран но внешним долгам начали превышать доходы от экспорта. В августе 1982 г. Мексика оказалась не в состоянии выплачивать свою задолженность иностранным коммерческим банкам. Вслед за этим кризис внешней задолженности стремительно распространился по латиноамериканскому региону, а затем превратился и в мировой. Несмотря на значительные усилия международных финансовых институтов, остановить рост внешнего долга развивающихся стран не удаюсь. Только за пять лет с 1987 по 1993 г. он увеличился на 50 % и составил 1,5 трлн долл. В эти годы значительный прогресс был достигнут только в отношении финансовых обязательств латиноамериканских стран, но это не решало проблему в целом (особенно с учетом того, что в 1990-х гг. группа стран-должников пополнилась государствами СНГ). В свою очередь, глобальный кризис внешней задолженности стимулировал переориентацию внешних экономических связей ведущих стран Запада - если в первой половине XX в. до 60-70 % экспорта их промышленной продукции приходилось на колониальные и зависимые страны, то к началу 1960-х гг. этот показатель составлял лишь 40 %, а к началу 1990-х гг. - менее 30 %.

     Вплоть  до середины 1990-х гг. более или  менее прочным оставалось положение  азиатских НИСов.

     Сложившаяся ситуация в мировой экономике  вызывает самые различные прогнозы и оценки - от самых пессимистических до умеренно-конструктивных. В любом случае становится очевидно, что процесс глобализации уже перестает быть экспортом определенных экономических моделей. Прямой перенос тех или иных рецептов финансовой или инвестиционной политики, заимствование тех или иных принципов менеджмента и маркетинга не приносит гарантированного успеха. Человечество начинает преодолевать синдром ускоренной модернизации, унаследованный от XX столетия. Экономическое развитие оказывается все теснее связано с политическими, социокультурными, демографическими, информационными процессами. Одновременно происходит радикальная перестройка самой модели экономического роста - складывание инновационной экономики информационного общества.