Изучение предпосылок образования Тройственного союза

ВВЕДЕНИЕ 
 
 
 

      Опыт  истории мирового развития богато иллюстрирует сознание рядом поучительных примеров. Международная обстановка очень часто диктует отдельным государствам суровую правду, когда лучшее, выражаясь словами Бюлова «место под солнцем» достается сильнейшим, более прозорливым – успевшим раньше к заветной цели. Так же как и любое правительство отличает стремление к сохранению власти внутри страны, так и в международном плане естественно его стремление к распространению, укреплению и удержанию своей сферы влияния, и желание  оградить эту сферу от всякого рода посягательств. Но жизнь, в том числе и международная всегда очень богата, многообразна и сложна. Наверное всегда будет в наличии та сила, которая будет претендовать на казалось бы уже законные блага и владения.         Вопрос подобного рода особенно остро встал в сфере международных отношений во второй половине XIX века, когда мировой капитализм вступает в новую стадию своего развития так называемый «империализм». Содержание международных отношений  во второй половине XIX века во многом определялось борьбой сильнейших капиталистических держав за приобретение колониальных владении. В данный хронологический период как раз происходит, в сущности, завершение раздела мира  основными ведущими державами. Но не обошлось и без тех,  кто к этому дележу опоздал или тех, кому показалось мало. Претензии на «передел мира» имелись у нескольких стран. Среди них особенно следует выделить Германию, Италию и Австро-Венгрию – страны так называемого «Тройственного союза», - военно-политического блока, образованию которого, и посвящено данное исследование.

      Именно  страны, его образовавшие, определили генеральную линию своих внешнеполитических устремлений как будущую борьбу за «передел мира».

      Актуальность  исследования данной темы определяется необходимостью анализа и осмысления опыта подобного формирования и функционирования такого рода внешнеполитических альянсов для достижения общей цели, что достаточно оправдано и не сегодняшний день.

      Источниковая  база по данной проблеме достаточно обширна. Но имеет факт ее малодоступности ввиду того момента, что она по большей части представлена на других языках. И количество переводной литературы тоже ограничено.             Имеющиеся в наличии по данной проблеме  источники представляется целесообразным условно классифицировать по двум группам. В первую группу входят официальные документы: тексты международных договоров 1879 и 1882 годов, заявления министров иностранных дел, открытые публичные выступления Бисмарка и прочее. Во вторую группы следует отнести мемуарную литературу: воспоминания О. Бисмарка, Вильгельма II, А. Тирпица, М. Горчакова и других влиятельных лиц и современников.

      Историография данной проблемы достаточно невелика. Русская дореволюционная историография и на рубеже XIX-XX вв. трактовала создание Тройственного союза во многом во взаимосвязи с «Восточным вопросом». Проблема Тройственного союза так и не стала до 1917 года для российских историков предметом специальных исследований.

      Следует отметить факт долгого нахождения отечественной историографии советского периода  как в целом, так и посвященной данной проблеме в частности под воздействием идеологических  установок – марксистско-ленинистских установок. Этот факт, а также оценка образования и функционирования системы «Тройственного союза» как проявления сговора империалистической агрессивности Германии, Австро-Венгрии и Италии. Акцентировалось внимание прежде всего на международной и экономической стороне данного явления.

      Целью данной работы является изучение возникновения Тройственного Союза.

      В соответствии с поставленной целью  предполагается достижение следующих  задач:

1. Изучение  предпосылок образования Тройственного  союза.

2. Анализ  изменения международной обстановки  после 1871 года.

3. Осмысление  и оценка обстоятельств создания «Тройственного союза».

4. Освещение  влияния создания «Тройственного  Союза» на последующую международную  обстановку.

        Хронологические рамки исследования  охватывают период конца 1870-х  – 1880-е годы.

      Территориальные рамки соответствуют границам стран участниц «Тройственного союза» на момент его создания .

      Предметом данного исследования является альянс стран Германии, Италии и Австро-Венгрии.

      Объект  внешнеполитическая линия вышеуказанных  государств в контексте общеевропейской  международной обстановки после 1882 года.

      Данная  работа имеет традиционную структуру, состоит из введения, трех глав, заключения и приложения.

        «Тройственный союз» нужно выделить среди других международных альянсов по той причине, что он был направлен на установление нового мирового порядка - и ориентирован был на качественно отличную от ранее имевшихся стратегий – идею передела мира  - идею пусть не новую, но в условиях тогдашнего мира – достаточно дерзкую. 
 
 
 
 

ГЛАВА I. Предпосылки образования Тройственного союза

1.1. Изменение баланса соотношения сил в Европе после 1871 года 
 
 

       После 1871 года в Европе возникла новая расстановка сил. В ходе франко-германской войны завершилось объединение страны Германии, возникла Германская империя, во Франции рухнул режим Второй империи и возникла Третья республика.

     Мирный договор был подписан 26 февраля 1871 года в Версале. К Германии отходили французские провинции Эльзас и Восточная Лотарингия. Кроме того, на Францию накладывалась огромная контрибуция в размере 5 млрд франков. Затем переговоры между Германией и Францией во Франкфурте-на-Майне привели 10 мая к подписанию окончательного мира.¹

     Франкфуртским мирным договором было подтверждено присоединение к Германии Эльзаса и Восточной Лотарингии. Кроме того, Германия дополнительно аннексировала железорудный район к западу от Тион-виля, возвратив Франции малозначительную крепость Бельфор. Таким образом, договор устанавливал новую франко-германскую границу. Он определял также порядок выплаты 5-миллиардной контрибуции. Франция принимала на себя расходы по содержанию немецких оккупационных войск, которые оставались на ее территории до окончательной выплаты контрибуции.²

     Война косвенно способствовала завершению объединения Италии: был отозван французский корпус, находившийся в Риме и поддерживавший власть папы в Папской области и в 1870 году была окончательно решена одна из главных задач Рисорджименто, стоявшая перед итальянским народом еще с конца XVIII века, - объединение страны. Именно крушение Второй империи в результате франко-германской войны сделало возможным вступление итальянских войск в Рим (сентябрь 1870года), также включение в единое королевство Папской области. Рим был объявлен столицей Итальянского королевства.           Россия, более не считая себя связанной постановлениями, ограничивающими ее суверенитет на Черном море, 31 октября 1870 года аннулировала статью, предусматривавшую «нейтрализацию Черного моря. В Западной Европе это произвело впечатление разорвавшейся бомбы. В итоге Лондонской конференции 31 марта 1871 года была отменена «нейтрализация» Черного моря.

       Видный американский политик Г. Киссинджер в свой работе «Дипломатия» отмечал, что участников международных отношений стало меньше, но зато «каждый из них оказался более весомым, и это сделало затруднительным обсуждение общеприемлимого равновесия сил или поддержание его без постоянных силовых испытаний». «Германия превратилась из потенциальной жертвы агрессии в угрозу европейскому равновесию», «германская аннексия Эльзаса и Лотарингии вызвала неугасимый антагонизм во Франции».

     В связи с франко-германской войной лорд Б. Дизраэли сказал: «Равновесие сил разрушено целиком и полностью». Немецкий ученый Э. Энгельберг в двухтомной биографии Бисмарка, вышедшей в 1980-е годы, считает, что после 1871 года Бисмарк не стремился к новым завоеваниям и никогда не желал установления гегемонии Германской империи. По Энгельбергу, главной целью Бисмарка было обеспечить устойчивое европейское равновесие (немало исследователей, в том числе и Г. Киссинджер, придерживаются такой же точки зрения). Вместе с тем «гений дипломатии» обрек немецкое общество на ведение политики такого стиля, который по плечу лишь человеку, рождающемуся раз в столетие. Он намного опередил свое время. Из семян, посеянных Бисмарком, взошли не только достижения его страны, но и ее трагедии XX века.³

     Россия  рассматривала Францию как противовес объединенной Германии, но имея глубокие противоречия с Англией в Средней Азии, на Ближнем и Среднем Востоке, она дорожила благожелательной позицией Германии в Восточном вопросе.⁴ Австро-Венгрия также рассчитывала на германскую поддержку в Юго-Восточной Европе. Бисмарк стремился играть роль посредника при решении спорных вопросов между Россией и Австро-Венгрией на Балканах.⁵

     Таким образом, после франко-германской войны резко меняется дипломатическая и военно-стратегическая обстановка: утрачивает роль лидера в европейских делах Франция, осуществляется объединение Италии, укрепляет свои позиции Россия, а главное создается еще одно новое государство - Германская империя, которое очень быстро начинает укреплять свои позиции и претендовать на гегемонию в Европе. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

§2. Дипломатическая  политика Бисмарка в 1870-е годы 
 
 
 

     Внешнеполитическая  линия Бисмарка, в наибольшей степени  способствовавшая формированию Тройственного союза представляет собою весьма интересный вопрос. Сам Бисмарк считал, что его основная задача как имперского канцлера состоит в постоянной защите Германской империи от опасности извне. Соответственно, и внутриполитические конфликты он оценивал в основном применительно к сфере внешней политики, то есть к возможной угрозе империи со стороны международных революционных движений. ⁶          Восстание Парижской коммуны весной 1871 года, которое повсюду в Европе было воспринято как «зарница» социальных революций, помогло Бисмарку убедить Европу в опасности, уже не в первый раз после 1789 года исходящей из Франции, и в необходимости объединения всех консервативных сил перед лицом грядущих революционных потрясений.⁷  Кроме того, канцлер сумел убедить недоверчивые европейские державы (в первую очередь Россию и Австро-Венгрию), с опаской ожидавшие разрастания прусской экспансии (под национальным и имперским лозунгами) поверить его заявлениям о том, что империя «насытилась». При этом поначалу он стремился к восстановлению более тесной политической и идеологической связи между бывшими партнерами по Священному союзу (что и удалось сделать посредством образования Союза трех императоров в 1873 году) с тем, чтобы удержать республиканскую Францию в политической изоляции. Однако Бисмарк не хотел ввергать империю в жесткие рамки союзной «системы», а стремился оставить за собой свободу маневра и между Англией и Россией, и между Россией и Габсбургской монархией, а в первую очередь не дать увлечь себя в сторону «выбора» в пользу одного союза в ущерб другому.⁸     В марте 1873 года, во время визита Вильгельма I и Бисмарка в Петербург, была подписана военная конвенция, носившая оборонительный характер: если какая-либо европейская держава нападет на одного участника конвенции, другой участник окажет помощь 200-тысячной армией. При подписании конвенции фельдмаршалами Ф. Бергом и X. Мольткс германский канцлер заявил, что конвенция не будет иметь силы, если к пей не примкнет Австрия. Поэтому в июне 1873 года состоялся визит царя и Горчакова в Вену, закончившийся подписанием в Шепбруннском дворце российским и австрийским императорами менее обязывающей политической конвенции: в случае угрозы войны стороны договариваются относительно совместного образа действий, а если необходима военная сила - о конкретной взаимной поддержке. В октябре 1873 года к конвенции присоединилась Германия. Тем самым было положено начало «Союзу трех императоров», который фактически носил характер консультативного акта. Н. Киняпина оценивает этот союз как династическое соглашение. Соперничая на Балканах, и Россия, и Австро-Венгрия рассчитывали на поддержку Германии, а последняя - на установление гегемонии в континентальной Европе (европейского равновесия в понимании Бисмарка) посредством окончательного подавления (или еще большего ослабления) Франции.⁹

      Возрождение военной мощи Франции, совершившееся  неожиданно быстро после досрочной  выплаты контрибуций и последовавшего за этим вывода германских войск из Восточной Франции в 1873 году, имперский канцлер рассчитывал сдержать с помощью грозных жестов. Однако кризис «войны в пределах видимости» весной 1875 года (так называлась инспирированная Бисмарком статья в берлинской газете «Пост») убедил его в том, что идеологического «клея» между тремя восточными державами недостаточно для устранения властного соперничества, что уже одна только угроза превентивной войны против Франции заставила активизироваться как Англию, так и Россию. Было совершенно очевидно, что любая новая попытка насильственными методами изменить ситуацию в Европе в пользу Пруссии-Германии с точки зрения обеих фланговых держав представляла собой угрозу установления полной гегемонии Германской империи на европейском континенте и могла бы стать причиной войны европейского масштаба, то есть, по мнению Бисмарка, жизненно опасной для империи войны на два фронта. Наконец-то было недвусмысленно продемонстрировано, что достижения 1871 года - это наибольшее, что были готовы признать прочие европейские державы. ¹⁰ 

      В этих условиях перемещения сферы интересов держав Германии, России и Австро-Венгрии от Центральной Европы на периферию, на Балканы (в связи с восстанием в Боснии и Герцеговине летом 1875 года, затем еще в большей степени с началом русско-турецкой войны в апреле 1877 года), которое вначале побудило Бисмарка еще больше дистанцироваться от тесных связей с другими государствами. Впрочем, подобная политика «развязанных рук» отражала дилемму, которая являлась следствием проблемы «выбора». Послу в Петербурге фон Швайницу, стороннику русско-германского союза, канцлер объяснял эту дилемму следующим образом: «Нашим интересам никак не может соответствовать, если в результате объединения всех прочих европейских государств и неуспеха русского оружия властным позициям России постоянно будет наноситься значительный ущерб. Однако интересы Германии будут задеты столь же глубоко, если в случае угрозы существованию австрийской монархии как европейской державы или же ее независимости возникнет опасность выпадения в будущем одного из факторов, на который мы рассчитываем в деле поддержания европейского равновесия». Империи пришлось принять активное участие в сохранении Австро-Венгрии; на заседании правления рейхстага 1 декабря 1876 года Бисмарк подчеркнул, что империя не потерпит распада страны. ¹¹        Однако конфликт на юго-востоке Европы отнюдь не обострил ситуацию, а поначалу принес империи явную разрядку.¹² Бисмарк в своем «Киссингском диктате» от 15 июня 1877 года привел проект своего рода идеальной расстановки сил в Европе, которая хоть и не отменяла постоянно внушавшего ему беспокойство «cauchemar des coalitions», но уменьшало его. Канцлеру представлялась «картина» «общей политической ситуации», «в которой все державы, за исключением Франции, нуждаются в нас и по возможности воздерживаются от коалиций против нас, основанных на их связях друг с другом». Впрочем, в реальности такого распределения никогда не существовало. Бисмарк не сумел занять столь желанной позиции «свободной середины». Это выявили ход и результаты Берлинского конгресса (июнь/июль 1878 года), на который Бисмарк, в виде исключения преодолев свое отвращение к международным конгрессам, пригласил державы, втянутые в балканский конфликт: Великобританию, Россию, Австро-Венгрию, Турцию, а также Францию и Италию. Свою явную антипатию к европейскому конгрессу он откровенно выразил в Варцинском диктате от 9 ноября 1876 года: «Я постоянно слышал слово «Европа» из уст тех политиков, которые просили у других держав то, что не осмеливались требовать от собственного имени; например, западные державы во время Крымской войны и польского кризиса 1863 года. В данном случае Россия, как и Англия, поочередно пытаются впрячь нас, то есть европейцев, в телегу своей политики, тащить которую мы, немцы (да они и сами это признают) не считаем подходящим для себя занятием».¹³       В большой речи, произнесенной в рейхстаге 19 февраля 1878 года, он откровенно высказался об изменениях в своем отношении к идее конгресса: Германия не станет соревноваться с Наполеоном III «в стремлении стать если не третейским судьей, то по крайней мере наставником в Европе». «Содействие миру я не мыслю таким образом, чтобы мы в случае расхождения мнений изображали третейского судью и говорили:    «Должно быть так, и за этим стоит мощь Германской империи». Я мыслю его скромнее ...скорее как посредничество честного маклера, который действительно хочет совершить сделку..., я льщу себе..., что при известных обстоятельствах мы можем с таким же успехом быть доверенным лицом между Англией и Россией, как уверен в том, что мы являемся им и между Россией и Австрией, если они сами не смогут договориться».¹⁴ Однако и в ходе конгресса, и в еще большей степени в последовавшие за ним недели выявилось, что Россия, которой в сложившихся обстоятельствах для поддержания мира и восстановления крайне неустойчивого равновесия в Юго-Восточной Европе пришлось пойти на уступки, обвинила в них Бисмарка, так что в русско-германских отношениях наступил глубокий кризис. В то же время канцлеру удалось на Берлинском конгрессе убедить Англию (и за ней Францию) в бескорыстии своей «маклерской» деятельности. Наиболее сильное впечатление Бисмарк произвел на прежде относившегося к нему с недоверием британского премьер-министра Дизраэли. Впрочем, интерес британца был взаимным («Этот старый еврей, вот это человек», - говорил канцлер). С внутриполитическим соперником Дизраэли, лидером либералов Глэдстоном, прусского министра не связывали подобные отношения, отмеченные взаимным уважением. Выпячивание роли морали в политике, свойственное, как насмешливо называл его Бисмарк, «профессору» Глэдстону, было диаметрально противоположно «реальной политике» канцлера.