Индустриализация в Казахстане

    сколько-нибудь  серьезной критики и могут  считаться таковыми лишь  весьма

    и весьма  условно"[2].

         Нарушение принципа добровольности  и элементарной законности вообще

    с самого  начала приняли повсеместный  характер.  В  тех  случаях,  когда

    крестьянство  не проявляло "доброй воли"  и  не  спешило  избавляться   от

    "буржуазной"   частной   собственности,    к    ним    применяли    иные

    "воспитательные" меры. Источники сообщают о таких  фактах,  как  имитация

    расстрелов.

         Излюбленным  средством  наиболее  рьяных  коллективизаторов   было

    огульное зачисление колебавшихся в  так  называемых  подкулачников.  Эта

    категория  представлялась наиболее универсальной.

         Своего рода предтечей обрушившихся  на крестьянство репрессий стали

    сельскохозяйственные  заготовки. В ходе их, произошла  заметная экспалация

    силового  нажима. О масштабах его можно   судить  по  тому  факту,  что   в

    течение только двух хлебозаготовительных кампаний (1928-1929 и 1929-1930

    годов)  и  только  по  трем  округам  (Акмолинскому,  Петропавловскому  и

    Семипалатинскому) в результате применения 107-ой и 61-ой статей УК РСФСР

    были  осуждены   34120   человек   и   привлечены   к   административной

    ответственности  22307 хозяйств. Кроме того, взыскано  штрафов  и  изъято

    имущества  более чем на 23 млн. рублей, конфисковано  скота -  53,4  тысяч

    голов,  хлебных запасов - 631  тысяч   пудов,  различных  строений  -  258

    единиц[3]. Кулацкие хозяйства составляли  несколько больше половины.

         В первое время  находилось  немало  работников  наивно  пытавшихся

    апеллировать  разумными пределами.  Например,  из  Карабалыкского  района

    сообщали: "Экономика района окончательно  подорвана непосильными планами.

    Колхозники, а также бедняки и  середняки   не  имеют  перспективы  своего

    существования.  Мы оттолкнули от себя колхозников,  они от нас уходят"[4].

         Для того чтобы оставить себе  на пропитание и семена хоть  какую-то

    часть  выращенного урожая, колхозники  специально  не  выпахивали  полосы

    хлеба  у дорог, межей и арыков.

         Вскоре эти "маленькие хитрости" стали  пресекаться  более   сурово.

    Так после  того, как 7 августа 1932 года  был   принят  закон  "Об  охране

    имущества   государственных  предприятий,   колхозов   и   кооперации   и

    укреплении  общественной (социалистической)  собственности"  за  подобные

    дела грозил  расстрел, а при смягчающих обстоятельствах  - 10 лет тюрьмы с

    конфискацией  имущества[5].

         За первый год антиконституционной  нормы в Казахстане было осуждено

    33345 человек,  из них колхозников 7728 и 5315 трудящихся единоличников.

          Поводом для жестокого  наказания  могли  стать  самые  пустяковые

    провинности.

           Крайне  тяжелыми   последствиями   обернулось   так   называемое

    раскулачивание.   В   директивах,   доведенных   до   местных   органов,

    указывалось,  что удельный вес ликвидируемых  кулацких дворов по отношению

    к общей  массе хозяйств не должен превышать  3-5%. Но  во  многих  районах

    подобного  количества кулаков никак не  набиралось. Нередко план "по валу"

    выполнялся  настолько усердно, что фактически  превышал в два, а  то  и  в

    три   раза   субъективно   установленный   контингент.    Например,    в

    Красноармейском   районе  Петропавловского  округа,  где   раскулачиванию

    оказались  подвергнутыми 7% всех хозяйств (496 дворов), так втрое больше,

    чем насчитывалось  индивидуально обложенных налогоплательщиков[6].

           Следует также учитывать, что  конкретные решения об экспроприации

    или выселению  кулаков принимались на общих  сходах колхозников,  бедняков

    и батраков. А поскольку конфискованное имущество  передавалось в качестве

    вступительных взносов бедняков и батраков в неделимые фонды колхозов  (к

    лету 30-го  года  доля  стоимости  имущества   раскулаченных  в неделимых

    фондах  колхозов Казахстана  составляла  25,2%),  а частью  раздавалось

    бедноте,  то подчас за "классово

    строгими   резолюциями"   оказывались   обыденные    меркантильно-личные

    интересы.

         К  сожалению,  масштабы  раскулачивания  в  Казахстане   пока   не

    поддаются   точной   оценке,   так   как   репрезентативность   -   мера

    представительности   -   выявленных   материалов   еще    не    вызывает

    удовлетворения. Историография располагает лишь  фрагментными  сведениями

    на этот  счет.

         Что касается нашей республики, то уже на 15 марта  1930  года,  то

    есть всего  через месяц после принятия  постановления ЦИК и СНК   КАССР  "О

    мероприятиях по укреплению  социалистического переустройства  сельского

    хозяйства  в районах сплошной коллективизации  и по борьбе с кулачеством  и

    байством" было арестовано и передано  суду 3113 человек, а 2450  хозяйств

    подлежало  выселению за пределы округа  проживания[7]. В  ходе  проведения

    политики "раскулачивания" более 60 тысяч  были объявлены байскими,  и   их

    имущество  подлежало (подвергалось)  конфискации;  более  40  тысяч  было

    раскулачено,  а остальные скрылись, бросив  свое имущество.

         По данным Отдела по спецпереселенцам  ГУЛАГа ОГПУ в 1930-31  годах

    численность  крестьян,  отправленных  в  "кулацкую  ссылку"  достигла  по

    Казахстану 6765 человек. По данным того  же  отдела  в  республику  были

    выселены 46091 семьи или 180015 человек[8]. Это  были крестьяне с нижнего

    и   среднего    течения    Волги,    Центрально-Черноземской    области,

    Нижегородского  края, Московской  области,  Средней   Азии  и  Закавказья.

    Трагедия  этих людей безмерна - их грузили  в эшелоны, дав на сборы подчас

    лишь сутки.

         Весной 1930 года волнениями были  охвачены почти все районы  Средней

    Азии и  Казахской АССР. Так восстания   проходили  в  аулах  Кзыл-Кумского

    района, Иргизского района, в прилегающих к пустыни Каракумы  и других

    районах.

          Каждая стычка войск с группами в основном  безоружных  повстанцев

    оборачивалась   для  последних  десятками   убитых  и   сотнями   пленных.

    Например, в ходе подавления восстания  в Иргизском районе в Каракумах, со

    стороны  погибли 386 человек, было изъято 31 огнестрельных единиц  -  или

    17 винтовок, 12 дробовиков, 2 берданки.

         Общим моментом во всех восстаниях  было то, что крестьяне, не  имея

    возможности  сопротивления превосходящим их  силам, снимались с насиженных

    мест и  откочевывали.

         В  более  сложном  положении   оказались  участники  восстаний   во

    внутренних  районах. Они блокировались со  всех  сторон  и очень часто

    подвергались  уничтожению влетевшими в аул  эскадронами. Так  было  весной

    1930   года   в   Абралинском,   Чингистауском,   Чубыртауском   районах

    Каркалинского округа.

         По неполным данным за полтора  года в волнениях  участвовало   около

    80  тысяч   человек.   Несмотря   на   широкий   размах   географического

    пространства, восстания и волнения крестьянства  в 1929-31 годах  в  силу

    своей  обреченности не могло изменить  ход событий и политику  официальных

    властей  в аулах и  деревнях.  Одной   из  главных  причин  этого   явилось

    противопоставление  города и деревни - разрушения  традиционных  структур,

    крестьянских  хозяйств не могло вызвать  широкого  сочувствия  со  стороны

    городского  населения. Тем  не  менее,  репрессивные  меры  к  восставшим

    привели   к  смирению  остальную  часть   крестьянства.   Однако   впереди

    надвигались  еще более страшные страдания  - голод 1932-33 годов.

Козыбаев  Абылхожин