Индустриализация в Казахстане

Индустриализация  в Казахстане 

     Очевидный  кризис промышленности во всем  СССР в первой половине 20-х  годов привел к осознанию необходимости  ускорения индустриального развития. Однако в Москве разгорелись  споры о путях и методах  его осуществления. Председатель  Всесоюзного Совета Народного  Хозяйства Ф. Дзержинский предлагал  развивать в первую очередь  легкую промышленность, чтобы получить  быстрые доходы и обеспечить  крестьян товарами народного  потребления. Его заместитель  Пятаков выступал за ускоренное  развитие тяжелой промышленности. Его поддерживали также Л. Троцкий,  Преображенский и Сталин. Средства, необходимые для модернизации  производства и строительства  новых предприятий, должны были  быть получены путем "перекачки"  из частного сектора, т.е. у  крестьянства через налогообложение,  неравный товарообмен и коллективизацию.  С 1926 г. страна берет курс  на ускоренную индустриализацию.

     Развитие  транспорта и промышленности. Казахстан,  по замыслам московских властей,  должен был стать одним из  основных районов ускоренной  индустриализации. Ф. Голощекин, активно проводивший политику центра, выступал за создание в республике добывающей промышленности и железнодорожного транспорта для вывоза сырья. Таким образом, предусматривалось превращение Казахстана в сырьевую базу промышленно развитых регионов СССР. Ряд местных лидеров во главе с С. Садвакасовым выступили против и предлагали развивать обрабатывающую и легкую промышленность, учитывать при проведении индустриализации интересы республики, чтобы не превратить ее в колонию. Однако возобладала точка зрения Голощекина, и индустриализация Казахстана приняла неоколониальные формы.

     Одной  из первых крупных строек стало  строительство Туркестано-Сибирской  железной дороги от Алма-Аты  до Семипалатинска, завершенное  к 1931 г. В 1927 г. была построена  дорога Петропавловск-Кокчетав, продолженная  в 1931 г. до Акмолы. В 1939 г. для вывоза сырья из Казахстана были построены дороги Акмола - Караганда, Илецк-Уральск, Рубцовск - Риддер, а в 1940 г. - Караганда-Джезказган.

     Одновременно  с этим шла реконструкция существующих  и строительство новых предприятий.  Восстанавливались Риддерский, Карсакпайский комбинаты. Карагандинские угольные копи. Началось строительство Чимкентского свинцового завода. Балхашского и Джезказганского медеплавильных комбинатов, Усть-Каменогорского свинцово-цинкового комбината. Индустриализация осуществлялась в обстановке нагнетания темпов и неоправданно завышенных планов. Уже в 1929 г. было принято решение о пересмотре пятилетного плана в сторону увеличения основных показателей. В результате возникли сложности с обеспечением строящихся объектов рабочей силой, сырьем, оборудованием. Многие стройки были заморожены. Предприятия, хотя и давали продукцию, но тем не менее не могли набрать полную мощность. В целом индустрали-зация Казахстана продолжалась до самой второй мировой войны.

     Миграционная  политика в годы индустриализации. Рост темпов промышленного строительства  привел к возникновению дефицита  рабочей силы. Для обеспечения  строек рабочими руками и в  то же время в целях экономии  на обучении рабочих-казахов власти  практиковали т.н. оргнаборы в  охваченных безработицей западных  регионах страны, по которым в  республику в 1931 -1940гг. было привезено  559 тыс. человек. Значительное  число рабочих, особенно малоквалифицированных,  составили крестьяне из разоренных  коллективизацией деревень и  аулов. Как следствие, резко  упала производительность труда,  дисциплина, процветали разгильдяйство, пьянство, возникали трения между квалифицированными - рабочими-европейцами и неквалифицированными - казахами. На строительстве Турксиба в декабре 1928 г. это вылилось в погром казахского населения Сергиополя. На Карсакпайском заводе процветало хулиганство, пьянство, межнациональные столкновения. На Риддерском заводе рабочих-казахов не пускали жить в одно общежитие с русскими, при одинаковой квалификации платили меньшую зарплату, не оказывали им медицинской помощи и т.п. Большой была текучка кадров. Одним из источников пополнения рабочей силой были спецпереселенцы - раскулаченные крестьяне из центральных регионов и Сибири. В 1931 г. в Караганду было переселено около 70 тыс.человек, размещенных в двадцати пяти поселках, по существу, в концлагерях. Спецпереселенцы не имели права выезжать из поселков, работали на строительстве бараков, в шахтах, на строительстве железной дороги. Работающим выдавали по 600 граммов хлеба, иждивенцам 300 граммов в день. От голода и свирепствовавших болезней большая часть переселенцев умерла, но на их место привозили новых. Всего в Казахстан было сослано около 189 тыс. т.н. "кулаков", из них 150 тыс. - в 1931 г. Всего к 1937 г. численность спецпереселенцев достигла 360 тыс. человек.

     Еще  одним уродливым проявлением  "социалистической индустриализации" стала система лагерей ОГПУ - НКВД для обеспечения дешевой рабочей силой крупных предприятий. В 1931 г. создается Карагандинский лагерь (КарЛаг), где содержались репрессированные со всех регионов СССР. На протяжении 30-40-х гг. в Казахстане возникает целый ряд подобных лагерей. Республика начинает превращаться в гигантское место ссылки.

     В целом,  результаты индустриализации оцениваются  неоднозначно. Она осуществлялась  за счет снижения уровня жизни  народа, в особенности крестьянства. За пять лет, в 1929-1934 гг. наблюдалась  значительная инфляция, денежная  масса выросла на 180%, розничные  цены на промышленные товары  выросли на 250%-300%. Многие пункты  пятилетнего плана, особенно по  легкой промышленности, не были  выполнены. Тем не менее, наблюдался  значительный рост промышленного  производства и увеличение удельного  веса промышленной продукции  экономики Казахстана. 

Курс на коллективизацию  и методы ее осуществления. 

         26 августа 1920 года В.И. Ленин  и М.И.  Калинин  подписали   декрет

    ВЦИК и  СНК  РСФСР  "Об  образовании   Автономной  Киргизской  (Казахской)

    Социалистической  Советской Республики". Это было  началом  восстановления

    казахской   государственности,  но  уже   на  новом   витке   истории.   С

    воссозданием  государственности казахи связывали  большие надежды  -  ведь

    она должна  теперь защитить их. Действительно,  в  первые  годы  Советской

    власти  было немало сделано для местного  населения  -  открывались  новые

    школы,  вузы; были очерчены границы, объявлена  новая  столица.  Ко  двору

    вчерашним  кочевникам  пришелся  и  НЭП:  ведь  вся  политика  не  ломала

    традиционный  уклад жизни. Была значительно  ослаблена политика отчуждения

    от власти  местных кадров. Но как показали  дальнейшие события, все это,  в

    том числе   и  объявление  о  создании  Казахской  Республики  не  смогли

    защитить  народ от надвигающейся катастрофы.

         Крайний  догматизм,  некомпетентность,  игнорирование  законов   и

    ценностей  человеческого бытия, превалировавшие во взглядах  большевиков,

    неминуемо  должно было привести к трагедии, что потом и случилось.

         На рубеже  20-30  годов  нэповская   линия  развития  исторического

    действия  была  заблокирована  идеями  революционного  утопизма,   густо

    замешанными на дрожжах тоталитарного политического мышления. На долгие и

    мучительные  десятилетия в  сфере  экономики   и  общественно-политической

    жизни  воцарился тотальный "дух"  силовой альтернативы.

         Глубоко трагические последствия  возымела его  роковая  данность  в

    сельском  хозяйстве.  Выдвинутые  во  главу угла  политики  в   деревне

    внеэкономические  императивы с их ориентацией   на  жесточайший  командно-

    административный  террор не только дискредитировали  идею  кооперирования

    крестьянства, но и сводили  на  нет   ее  позитивные  потенции.  "Великий

    перелом"  начинал безжалостно разламывать  сельские структуры,  исподволь

    подготавливая  грядущие проблемы общества.

         В  этих  условиях  основным  двигателем  процесса   кооперирования

    непосредственных  производителей становились   не  столько  действительное

    творчество  масс  и осознанная  "снизу"  экономическая  целесообразность,

    сколько  грубая сила и директивно  санкционированное   принуждение  к  его

    системе   противоправных  атрибутов   обеспечения.    Одним   из   первых

    подтверждений  тому служил уже сам факт  установления зональных  сроков  и

    темпов  проведения коллективизации сельского  хозяйства, когда вся страна

    была поделена  на ударные плацдармы и районы  эшелонированного продвижения

    кампании.

         Состоявшийся в ноябре 1929 года  пленум ЦК  ВКП  (б)  среди   других

    прочих  проблем обсудил вопросы развития  колхозного  движения  и  принял

    "меры  для улучшения руководства   перестройкой  сельского  хозяйства"[1].

    Пленум  ЦК  Компартии  Казахстана  в  декабре  1929  года  обсудил   пути

    выполнения  Пленума ЦК ВКП (б) и постановили,  что  необходимым  условием

    проведения  генеральной  линии  на  коллективизацию   является   переход

    кочевников  к оседлому образу жизни.

         В данном  случае,  коммунисты  Казахстана  под  руководством  Ф.И.

    Голощекина намного опередили Москву, где официальный указ, подписывающий

    постоянное  расселение кочевых племен на  территории РСФСР был принят  лишь

    6 сентября 1930 года. ЦК Компартии Казахстана  постановил,  что  из  566

    тысяч  кочевых и полукочевых хозяйств  к  январю  1930  года  к   оседлости

    должны  были перейти 544 тысячи. При этом  указывалось, что  население   на

    оседлость  переводить надо насильно. А после  известных решений ЦК ВКП (б)

    от 5 января 1930  года  подобные  нечеловеческие  директивы  получили  и

    политическое  и юридическое обоснование. Местные   комитеты  за  небольшим

    исключением,  кинулись свято выполнять спущенные  сверху директивы.

          Директивные органы как будто  бы и предостерегали  от  чрезмерного

    забегания  вперед,  однако,  имевшиеся  на  этот   счет   многочисленные

    прецеденты  в  большинстве   своем   квалифицировались   как   "издержки

    революционного  рвения"  или  неопытность   и  в  худшем  случае  вызывали

    дисциплинарные   взыскания.   Весь   комплекс    политико-идеологических

    регулятивов нацеливал больше на гонку за рекордными показателями, нежели

    на разумные  темпы.

         Понятно, что очень скоро   общественный  организм  стал  испытывать

    приступ   почти,  что  парадоксальной  процентомании.  Районы  и   округа

    Республики  соревновались друг с другом, в напыщенности победных реляций.

    Газеты  не успевали давать ежедневно  меняющуюся информацию с  "колхозного

    фронта".

         Если в 1928 году в  Казахстане  было  коллективизировано  2%  всех

    хозяйств, то уже на 1 апреля 1930 года - 50,5%, а  к октябрю 1931 года  -

    около  65%. А ряд "маяков" колхозного  движения перекрыл и эти показатели.

    Так в  Уральском и  Петропавловском   округах  на  это  время   в  колхозах

    числилось  70% имеющихся хозяйств.

         К началу осени 1931 года в Республике насчитывалось 78 районов (из

    122), где  коллективизацией было охвачено 70% - 100% дворов.

         Однако если количественные характеристики  вызывали на всех уровнях

    иерархической  отчетности чувство оптимизма,  то их качественная  ипостась

    порождала  сомнения. Даже  наиболее  беспрекословные  и  готовые  на  все

    функционеры   в  своих  комментариях  для   вышестоящих   инстанций   были

    вынуждены   признать,   что   подавляющее    большинство    стремительно

    "организовавшихся  форм социалистического  производства"  не  выдерживают