Государственный переворот 1762 года

     Это вызывало протест со стороны русского дворянства, лишенного части доходов  и ущемленного в национальных чувствах.

       Выразителем его стал кабинет-министр  А.П. Волынский, вместе с кружком единомышленников разработавший «Проект о поправлении внутренних государственных дел». Волынский требовал дальнейшего расширения привилегий дворянства, заполнения всех должностей в государственном аппарате - от канцеляриста до сенатора дворянами, командирования дворянских детей за границу для обучения.

     Духовные  пастыри от сельских священников  до высших должностей в церковной  иерархии тоже должны замещаться выходцами  из дворянства. Резкие отзывы об Анне Иоанновне, осуждение действий Бирона и его окружения привели в 1740 г. Волынского и его сообщников на плаху.

       Незадолго перед смертью императрица  назначила себе преемника - сына дочери своей племянницы Анны Леопольдовны (герцогини Брауншвейгской), причем регентом грудного ребенка была определена не мать, а Бирон. В условиях всеобщего недовольства Бироном и ропота гвардии, которую регент пытался «расфасовать» по армейским полкам, Миниху, президенту Военной коллегии, без особого труда удалось совершить очередной дворцовый переворот (8 ноября 1740 г.) лишивший Бирона прав регента, которыми он пользовался всего три недели. Миних провозгласил регентом Анну Леопольдовну - даму недалекую, чуравшуюся всяких забот об управлении государством, как и ее предшественники. Чуждая русскому дворянству, она, запершись, проводила время в обществе своей фрейлины.

     Переворот не мог удовлетворить интересов  широких кругов русского дворянства, так как он сохранил за немцами  руководящее положение в государстве. Влиятельным лицом в стране стал фельдмаршал Миних, чрезмерно честолюбивый и столь же бездарный полководец. Из-за интриг ловкого Остермана, конкурировавшего с фельдмаршалом в борьбе за власть, Миних не получил чина генералиссимуса, о котором мечтал, и ушел в отставку. Фактическая власть оказалась в руках Остермана. Распри между немцами ускорили падение их влияния при дворе.

     Но  год спустя, в ночь на 25 ноября 1741 г., последовал новый дворцовый переворот, который носил «патриотический», «антинемецкий» характер и был кульминацией борьбы русского дворянства против «иноземного  засилия» в стране. И опять главная его сила – дворянская гвардия. 

     2.4. «Дщерь Петрова» Елизавета.

     Во  время очередного переворота, совершенного 25 ноября 1741 г. в пользу дочери Петра I - Елизаветы, были арестованы воцарившиеся на престоле представители Брауншвейгской семьи: маленький император Иван Антонович, его мать и отец. Свергнутого императора Елизавета Петровна и Екатерина II держали в строгом заточении вплоть до 1764 г.

       Вступление на престол Елизаветы  Петровны сопровождалось двумя  особенностями: претендентка на трон сама отправилась добывать корону, сама возглавила отряд гвардейцев, свергнувших Брауншвейгскую фамилию. Вторая особенность переворота состояла в стремлении привлечь к нему иностранные государства - Швецию и Францию. По согласованию с Елизаветой Петровной Швеция объявила России войну. Подлинная цель войны - пересмотр условий Ништадтского мира - была завуалирована заботой об освобождении России от немецкого засилья. Предполагалось, что в Петербурге заговорщики при подходе шведских войск поднимут восстание, на троне окажется Елизавета Петровна, в благодарность за оказанную помощь готовая подписать выгодный для Швеции мир. Цесаревна, однако, отказалась подписать обязательство вернуть Швеции земли, отвоеванные ее отцом. Переворот был совершен без участия в нем шведских войск и дипломатов Франции.

     Переворот 1741 г. сопровождался, кроме того, арестом Миниха, Остермана и других влиятельных немцев и ссылкой их в Сибирь. Рота Преображенского полка, участвовавшая в событиях, стала называться лейб-компанией. Участники переворота получили щедрые награды крепостными. Те из них, кто не имел дворянского звания, были возведены в дворянство.

     Ночь  переворота вошла не только в учебники истории, но и в легенды. Известна фраза, с которой цесаревна повела гвардейцев на штурм: «Знаете ли вы, чья я дочь?» Этого было вполне достаточно - авторитет Петра был слишком велик во всех слоях общества.

     В. О. Ключевский называет Елизавету следующим образом: «Наиболее законная из всех преемников и преемниц Петра I»¹³.

     Елизавета Петровна, женщина веселая, весьма склонная к празднествам и прочим удовольствиям, правительственные дела препоручила  своим министрам, в первую очередь – фаворитам. Одного из любимцев, Алексея Разумовского, сына бедного украинского казака и придворного певчего, сделала графом и фельдмаршалом, хотя он всю жизнь свою не нюхал пороху. На следующий год после воцарения она с ним тайно обвенчалась. Впрочем, имелись у нее и другие «голанты», в том числе Иван Шувалов, игравший вместе со своим братом Петром немалую роль в государственных делах.

     При вступлении на престол она обещала  не приговаривать к смертной казни. Слово свое сдержала, что не мешало ей утверждать иногда приговоры о телесных наказаниях, которые иной раз имели и смертельный исход. Тайная канцелярия, ведавшая политическим сыском, за два десятилетия ее правления подвергла наказаниям и ссылкам до 80 тысяч человек.

     «Дщерь  Петрова» сыграла определенную роль в восстановлении петровских традиций, идей. При ней Сенат стал играть прежнюю роль в управлении страной, немцев удалили с высших должностей, восстановили магистраты, исчезнувшие еще при Екатерине I. Террор против вельмож, дворян прекратился.

     Власти  упорядочили штаты центральных  учреждений – коллегий и канцелярий, многие конторы и комиссии сократили. Централизация и бюрократизация аппарата управления, центрального и  местного, продолжались. Стеснялась коллегиальность, усиливалось единоначалие.

     В начале 40-х гг. был восстановлен в  своих правах прокурорский надзор, сильно ослабленный в годы засилья  Бирона и ему подобных, боявшихся  разоблачения их махинаций.

     Политику  правительства Елизаветы Петровны в отношении армии и флота  тоже следует расценить как возврат к порядкам времени ее отца. Мероприятия в этой области, проведенные при Анне Ивановне фельдмаршалом Минихом и ослаблявшие Россию в военном отношении, были отменены. Вернулись к петровским армейским штатам, снова ускоренно строили морские корабли. Наконец, отказались от прусских образцов при организации вооруженных сил.

     Правительство Елизаветы проводило курс на увеличение привилегий дворянства. Помещики получили право ссылать провинившихся  крепостных крестьян в Сибирь в счет поставки рекрутов. Они же могли продавать свою «крещеную собственность» для отдачи в те же рекруты. Дворянам сократили сроки службы. Их крепостные не могли по своей воле вступить в военную службу.

     Важно и то, что при Елизавете в  составе правящей верхушки государственного аппарата не произошло кардинальных перемен - были удалены лишь наиболее одиозные фигуры. Так, канцлером Елизавета назначила А.П. Бестужева-Рюмина, бывшего в свое время правой рукой и креатурой Бирона. В число высших елизаветинских сановников входили также брат А.П. Бестужева-Рюмина и Н. Ю. Трубецкой, являвшийся к 1740 г. генерал-прокурором Сената. Наблюдавшаяся определенная преемственность высшего круга лиц, фактически осуществлявших контроль за узловыми вопросами внешней и внутренней политики, свидетельствовала о преемственности самой этой политики.¹⁴

     Таким образом, Елизаветинская эпоха полна  контрастов и противоречий. Провозгласив верность курсу Петра Великого, Елизавета  восстановила структуру управления существовавшего в Петровскую эпоху. Однако из российской деятельности исчез демократизм, который был свойственен политике первого российского императора: люди из низов уже не имели возможности подняться по служебной лестнице, перейти в другое сословие. Привилегии, предоставленные дворянству, отрицательно сказались на положении других подданных Российской империи. Вместе с тем Елизаветой Петровной были предприняты некоторые (весьма существенные меры) по послаблению законодательства.

     2.5. 186 дней Петра III.

     Императрица Елизавета Петровна скончалась 25 декабря 1761 года. Согласно давнему распоряжению императрицы российский трон переходил её племяннику Петру Федоровичу или голштейнскому принцу Карлу – Петеру- Ульриху,   супругой которого спустя некоторое время стала София - Августа - Фредерика Анхальт-Цербстская (Фике)¹⁵. Юная принцесса хорошо выучила уроки, которые преподала ей русская история переворотов - она успешно воплотит их в жизнь.

       Этот наследник, сын старшей Елизаветиной сестры, умершей вскоре после его рождения, герцог Голштинский, известен в нашей истории под именем Петра III. По странной игре случая в лице этого принца совершилось загробное примирение двух величайших соперников начала XVIII в. Петр III был сын дочери Петра I и внук сестры Карла XII. Вследствие этого владельцу маленького герцогства Голштинского грозила серьезная опасность стать наследником двух крупных престолов, шведского и русского. Сначала его готовили к первому и заставляли учить лютеранский катехизис, шведский язык и латинскую грамматику. Но Елизавета, вступив на русский престол и желая обеспечить его за линией своего отца, командировала майора Корфа с поручением, во что бы ни стало взять ее племянника из Киля и доставить в Петербург. Здесь Голштинского герцога Карла-Петра-Ульриха преобразили в великого князя Петра Федоровича и заставили изучать русский язык и православный катехизис. Но природа не была к нему так благосклонна, как судьба: вероятный наследник двух чужих и больших престолов, он по своим способностям не годился и для своего собственного маленького трона. Он родился и рос хилым ребенком, скудно наделенным способностями. В чем не догадалась отказать неблагосклонная природа, то сумела отнять у него нелепая голштинская педагогия. В Голштинии его так плохо учили, что в Россию он приехал 14-летним круглым неучем и даже императрицу Елизавету поразил своим невежеством. Быстрая смена обстоятельств и программ воспитания вконец сбила с толку и без того некрепкую его голову. Принужденный учиться то тому то другому без связи и порядка, Петр кончил тем, что не научился ничему, а несходство голштинской и русской обстановки, бессмыслие кильских и петербургских впечатлений совсем отучили его понимать окружающее. Развитие его остановилось раньше его роста; в лета мужества он оставался тем же, чем был в детстве, вырос, не созрев. Его образ мыслей и действий производил впечатление чего-то удивительно недодуманного и недоделанного. На серьезные вещи он смотрел детским взглядом, а к детским затеям относился с серьезностью зрелого мужа. Он походил на ребенка, вообразившего себя взрослым; на самом деле это был взрослый человек, навсегда оставшийся ребенком. Уже, будучи женат, в России, он не мог расстаться со своими любимыми куклами, за которыми его не раз заставали придворные посетители. Сосед Пруссии по наследственному владению, он увлекался военной славой и стратегическим гением Фридриха II. Но так как в его миниатюрном уме всякий крупный идеал мог поместиться, только разбившись на игрушечные мелочи, то это воинственное увлечение повело Петра только к забавному пародированию прусского героя, к простой игре в солдатики. Он не знал и не хотел знать русской армии. Так как для него были слишком велики настоящие, живые солдаты, то он велел наделать себе солдатиков восковых, свинцовых и деревянных и расставлял их в своем кабинете на столах с такими приспособлениями, что если дернуть за протянутые по столам шнурки, то раздавались звуки, которые казались Петру похожими на беглый ружейный огонь. Бывало, в табельный день он соберет свою дворню, наденет нарядный генеральский мундир и произведет парадный смотр своим игрушечным войскам, дергая за шнурки и с наслаждением вслушиваясь в батальные звуки.        Поведение, склад ума и характер Петра побудили императрицу засомневаться в разумности своего решения: в последние месяцы перед смертью она обдумывала возможность передачи российского трона другим преемникам. Существовала два варианта: согласно первому из них, трон мог быть отдан малолетнему сыну Петра и Екатерины – Павлу Петровичу.  Предполагалось, что регентшей при юном императоре до его совершеннолетия будет  Екатерина. Другой вариант предусматривал, что Елизавету сменит на российском троне сама Екатерина. Однако Елизавета скончалась не успев изменить решения.

        На русском престоле Петр стал еще более голштинцем, чем был дома. В нем с особенной силой заговорило качество, которым скупая для него природа наделила его с беспощадной щедростью: это была трусость, соединявшаяся с легкомысленной беспечностью. Он боялся всего в России, называл ее проклятой страной и сам выражал убеждение, что в ней ему непременно придется погибнуть, но нисколько не старался освоиться и сблизиться с ней, ничего не узнал в ней и всего чуждался; она пугала его, как пугаются дети, оставшиеся одни в обширной пустой комнате. Руководимый своими вкусами и страхами, он окружил себя обществом, какого не видали даже при Петре I, столь неразборчивым в этом отношении, создал себе собственный мирок, в котором и старался укрыться от страшной ему России.

     Карл-Ульрих так и остался Карлом-Ульрихом, хотя его, при обращении в православие  и переименовали в Петра III. Его сумасбродное поведение после того, когда он стал русским императором, доказывает это.

     "Православие  в нем было смешано с протестантством, - замечает С. Платонов, - и он  сам не в состоянии разобрать, во что он верует".¹⁶

     Нет никакого смысла перечислять все сумасбродные поступки Петра, которыми он восстановил против себя разные слои тогдашнего общества, вспомним только "позицию", занятую им по отношению к Православной Церкви. Петр III высказал пожелание, чтобы священники обрили бороды и ходили как протестантские пасторы в сюртуках, хотел устроить во дворце протестантскую церковь. Петр III отдал указ окончательно взять все церковные владения в казну, а духовным лицам платить жалование, как государственным служащим. Эти намерения нового императора вызвали сильное волнение среди духовенства.

     Пётр  вывел Россию из войны, которая истощала людские и экономические ресурсы  страны, и в которой Россия выполняла  свой союзнический долг перед Австрией (то есть никакого «русского интереса»  в Семилетней войне не наблюдалось), однако к моменту выхода из войны была захвачена почти вся Пруссия. Однако Пётр совершил непростительную ошибку, заявив о своём намерении двинуться на отвоевание Шлезвига у Дании. Особенно волновалась гвардия, которая, собственно, и поддержала Екатерину в грядущем перевороте.

     Указ  Петра III о вольности дворянству вызвал сильнейшее возбуждение в  крестьянстве. Крестьяне ожидали, что, освободив от "крепости" помещиков, высшая власть дарует также вольность  и крепостному крестьянству. Но Петр III не понимал, что освобождение дворянства от службы государству делает бессмысленным существование крепостного права. С самого вступления на престол Петр старался всячески рекламировать свое безграничное поклонение Фридриху II. Он при всех набожно целовал бюст короля, во время одного парадного обеда во дворце при всех стал на колени перед его портретом. Тотчас по воцарении он облекся в прусский мундир и носил чаще прусский орден. Пестрый и антично узенький прусский мундир был введен и в русской гвардии, заменив собой старый просторный темно-зеленый кафтан, данный ей Петром I. Считая себя военным подмастерьем Фридриха, Петр III старался ввести строжайшую дисциплину и в немного распущенных русских войсках. Каждый день происходили экзерциции. Ни ранг, ни возраст не освобождали от маршировки.