Генуэзская конференция

    Насколько чудовищно велики предъявляемые нам к уплате требования, видно из следующих данных: царское правительство платило ежегодно перед войной по своим долгам сумму, равную 3,3% всего государственного бюджета. Меморандум экспертов считает возможным требовать от России уплаты через 5 лет такой суммы, которая равна 20% всего возросшего на 30% национального дохода и около 80% всего теперешнего государственного бюджета России, при чем уплата должна производиться странам, ежегодный национальный доход которых на душу населения в 7-8 раз больше национального дохода России».

    Легко сделать вывод о том, что экономические требования союзников не исполнимы в той форме, в которой союзники их ставят. И дело в том, что эти требования в форме меморандума союзников маскировали настоящие цели союзной политики – если Россия не в состоянии уплатить золотом или товарами сумм, требуемых союзным капиталом, то пусть она отдаст союзникам неразработанные богатства России, пусть она компенсирует их рудниками, угольными шахтами, залежами нефти, лесом, сдачей железных дорог. Смысл предложений союзников сводился к следующему: восстановление европейского капитала путем переложения значительной части тяжестей войны на Россию, как на страну побежденную.

    Но  Россия не явилась в Геную страной  побежденной, и Советская делегация  в переговорах, веденных за кулисами Генуэзской конференции в вилле "Альберти", выдвинула свою точку  зрения. Она установила контр-требования возмещений за интервенцию, которая была войной союзников против Советской России.

    Взгляды союзников сводились в окончательном  счете к следующему. Не признавая  за Россией права на возмещения за потери, причиненные ей интервенцией союзников, ибо, как заявлял Ллойд-Джордж, союзники признали бы этим себя побежденными, они готовы были, ввиду экономического положения России, списать неопределенную часть долга из своих требований, но они настаивали на признании предвоенных  и военных долгов.

    Что касается вопроса о восстановлении частной собственности иностранных  капиталистов, то этот вопрос не подвинулся ни на шаг вперед, ибо, если англичане  выдвинули формулу обязательной аренды всего имущества, принадлежавшего  в прошлом иностранцам на срок 99 лет, то эта формула представляла собой только замаскированную формулу  возвращения частной собственности.

    Раздражение держав Антанты в связи с отсутствием  результатов от конференции в  Генуе усугублялось успехом большевистской тактики "игры на межимпериалистических  противоречиях". 14 апреля 1922 в промежутках между пленарными заседаниями Генуэзской конференции в предместье Генуи Рапалло главы советской и германской делегаций, советский нарком иностранных дел Г.В.Чичерин и министр иностранных дел Германии Вальтер Ратенау подписали двусторонний договор об отказе от взаимных претензий (включая репарационные) и восстановлении дипломатических отношений. Германия признала Советскую Россию де-юре.  
Таким образом, была выполнена поставленная Лениным задача раскола рядов капиталистических стран. Это было несомненным успехом советской дипломатии. Согласие Германии подписать Рапалльский договор не позволило сформировать единую позицию западных стран в вопросе возвращения национализированной иностранной собственности в России. В свою очередь, отказ Москвы от полагавшейся ей по Версальскому договору доли репараций с Германии создавал прецедент и тем самым подрывал позиции Франции, по-прежнему требовавшей от Берлина репарационных выплат.  
Предпринятая в Генуе попытка подвести под Версальский порядок общеевропейскую основу была перечеркнута в Рапалло. Сорвав попытку создать единый буржуазный фронт, советская делегация, в целях соглашения с отдельными капиталистическими державами, заявила о своей готовности признать довоенные долги при условии, что, во-первых, военные долги и все проценты по ним будут аннулированы и, во-вторых, что России будет оказана достаточная финансовая помощь. По основному спорному вопросу - о реституции иностранной собственности - она согласилась вернуть прежним собственникам право пользования национализированным имуществом, но если это окажется невозможным, то предоставить им концессии или урегулировать вопрос путём взаимного соглашения.

    А пока обсуждалось предложение советской  делегации, началась закулисная борьба, в которой приняли участие  представители обеих враждующих нефтяных мировых монополий, англо-голландской  и американской. Под их влиянием союзники снова попытались противопоставить Советской России если не единый фронт  капиталистических держав (Германия из него выпала, заключив Раппальский договор), то хотя бы сплочённый фронт Антанты. 2 мая они представили в ответ на советские предложения свой меморандум, в котором требовали от Советского правительства: категорически отказаться от антикапиталистической пропаганды (причём союзники не давали обязательства с своей стороны воздержаться от антисоветской пропаганды); употребить всё своё влияние на восстановление мира в Малой Азии и сохранять строгий нейтралитет в греко-турецком конфликте; признать все долги, кроме военных, и отказаться от контрпретензий к союзникам; восстановить и возвратить национализированную у иностранцев собственность или, в случае невозможности этого, возместить потерпевшим все убытки и ущерб, понесённые в силу конфискации или реквизиции имущества. Стало ясно, что под влиянием реакционных сил союзники заняли непримиримую позицию. Но даже и этот меморандум французская и бельгийская делегации сочли слишком мягким и отказались подписать, явно ведя дело к срыву.

    11 мая советская делегация сообщила  свой ответ на меморандум союзников.  Советская делегация протестовала  против того, что Антанта возлагает  на Россию односторонние обязательства  воздержаться от пропаганды. По  поводу "мира в Азии" советский  ответ решительно отклонял домогательства  союзников и напоминал о сделанном  Советской Россией предложении  пригласить Турцию на Генуэзскую  конференцию, что действительно  способствовало бы восстановлению  мира в Малой Азии. В вопросе  о долгах и реституции советская  делегация оставалась на старой  позиции. В заключение советский  меморандум добавлял, что для  разрешения спорных вопросов  можно было бы учредить смешанную  комиссию, которая начнёт свою  работу в установленное время  и в установленном месте.

    Конференция явно срывалась из-за непримиримой позиции Антанты. Боясь, однако, быть обвинённым в срыве конференции, Ллойд-Джордж использовал последний  пункт ответа советской делегации, предложив назначить комиссию для  рассмотрения разногласий между  Советским правительством и другими  правительствами; эта комиссия должна была встретиться с русской комиссией. Иными словами, Ллойд-Джордж вместо советского предложения о смешанной  комиссии настаивал на создании двух комиссий - русской и нерусской. Обе  комиссии должны были собраться в  Гааге к концу июня 1922. В целях  ослабления эффекта, произведённого в  европейских демократических кругах проектом советской делегации о всеобщем сокращении вооружения, Ллойд-Джордж предложил на время Гаагской конференции отказаться от агрессивных актов. Принятием этого решения 19 мая закончилась Генуэзская конференция.

    Список  использованной литературы 

1. F. Nitti, Европа без мира, стр. 78-86. Русский перевод. Берлин, изд. Волга, 1922 г.
2. Ленин, В. И. Сочинения. Т. XXVII.
3. История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. Под ред. Комиссии ЦК ВКП (б). [М.] 1946.
4. Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. Ч. III. От снятия блокады с Советской России до десятилетия Октябрьской революции. М. Вып. I. 1928. С. 160-161, 168-192; вып. 2. 1929. С. 127-129, 148-164.
5. Международная политика РСФСР в 1922 г. Отчёт Народного Комиссариата по иностранным делам. М. 1923.
6. Материалы Генуэзской конференции. (Подготовка, отчёты заседаний, работы комиссий, дипломатическая переписка и пр.). М. 1922. 459, III с. (Нар. Ком. по иностр. делам).
7. Штейн, Б. Е. Генуэзская конференция. М. 1922. 
8. Рубинштейн, Н. Накануне Генуэзской конференции. "Историк-марксист". 1941. № 2.
9. Рубинштейн, Н. Советская Россия на Генуэзской конференции. "Вопросы истории". 1946. № 2-3.
10. История дипломатии. Т. 3. Дипломатия в период подготовки второй мировой войны (1919-1939 гг.). Под ред. В. П. Потёмкина. М. -Л. 1945.
11. Трояновский, А., Штейн, Б. История внешней политики СССР. Т. 1. М. - Л. 1945.