Европеизация

В первой четверти XYIII века в России осуществляются преобразования, непосредственным образом связанные с “европеизацией”  русской культуры. Следует отметить, что на протяжении всего XYII века наблюдалось  активное проникновение западноевропейской культуры на Русь. Тем не менее, в  петровскую эпоху изменяется направленность западноевропейского влияния, а  новые идеи и ценности насильственно  внедряются, насаждаются во все сферы  жизнедеятельности русского дворянства – главного объекта преобразовательной политики Петра I. Такого рода ситуация во многом объяснялась государственными целями – Петру были необходимы достижения и опыт Европы для проведения, прежде всего, промышленной, административной, военной, финансовой реформ, для решения  задач внешней политики. Успех  этих реформ Петр связывал с формированием  нового мировоззрения, перестройкой культуры и быта русского дворянства в соответствии с европейскими ценностями.

В середине декабря 1699 года Петр издал  указ о перемене календаря, о праздновании 1 января “нового года и столетнего века”. Изменение календаря имело  прямое отношение к “европеизации”, так как российский календарь  приводился в соответствие с западным. Накануне состоялось знаменитое острижение бород и переодевание дворянства

В 1721 году почти одновременно с  принятием титула “императора”, Петр принял и титул “отца отечества”. Тем самым, он как бы объявил, что  возглавил церковь, так как титул  “отца отечества” мог быть применен только к архипастырю-архиерею и  прежде всего к патриарху, а принятие Петром этого титула совпало с  упразднением патриаршества. Теперь государство  берет на себя контроль за духовной жизнью общества и ставит перед собой  цель утверждения новых – европейских  ценностей, противопоставляя их старым – традиционным. Петр стремился  освободить государственную власть от церковно-религиозной опеки и  именно поэтому направляет свои усилия на формирование гражданского культа, связанного с иным комплексом идей и противоположного по своему содержанию церковному культу.

Петра I можно считать основателем  системы государственных праздников. Викториальные празднества сознательно строились им по образцу триумфов императорского Рима. Уже в 1696 году в торжествах по случаю побед русских войск под Азовом наметились основные элементы и составные части будущих празднеств, в которых легко просматривалась римская основа. По распоряжению Петра мастер “Иван Салтанов со товарищи” построил триумфальные ворота: громадные резные статуи Геркулеса и Марса поддерживали их свод, они были украшены незнакомыми для русской аудитории эмблемами и аллегориями. Петр учитывал то обстоятельство, что русские люди привыкли иметь дело с библейскими символами и новые аллегории и символы будут им непонятны. Поэтому велел перевести на русский язык и напечатать ряд икононического курса, снабженного рисунками.

В петровскую эпоху русская знатная  молодежь отправлялась за границу с  учебными целями. Незадолго до выезда в чужие края известного Великого посольства была отправлена в Италию и Голландию партия молодежи из лучших боярских фамилий для изучения навигационной  науки. И уже в 1717 году в одном  только Амстердаме числилось 69 русских  навигаторов. Молодые люди также  посылались Петром и для изучения юриспруденции, медицины и изящных  искусств.

После первого путешествия за границу  Петр задался целью перенести  в Россию европейские институты, обычаи, формы общения и развлечений, мало задумываясь о том, что они  не имели здесь органичной предыстории. Более того Петр внедрял европейскую  цивилизацию, говорят о том, что  преобразователь “требовал от своих  подданных преодолеть себя, демонстративно отступиться от обычаев отцов  и дедов и принять европейские  установления как обряды новой веры ”.

В конце 1718 года верхи петербургского общества были извещены о введении ассамблей. Петр побывал во французских  гостиных, где собирались и вели беседы выдающиеся деятели науки, политики, искусства и у него созрел план организации ассамблей в России. Вводя новую форму общения  и развлечений , Петр преследовал  две главные цели – приучить русских  дворян к светскому образу жизни, распространенном в Европе и приобщить  русских женщин к общественной жизни. При организации ассамблей преобразователь  использовал не только практические, но и теоретические достижения Западной Европы. Как отмечает А.М.Панченко, для  людей XYII-XYIII веков одной из самых  авторитетных была энциклопедия Генриха  Альштеда. Знания Альштед подразделял на науки и искусства, где последние делились на свободные и механические. Как раз к механическим искусствам, по Альштеду, и принадлежит искусство развлечения, где все можно расчислить, измерить, подчинить правилам. Этот принцип механических искусств и положил в основу ассамблей Петр . Ассамблеи Петр устраивал и в Летнем саду, которые также проходили по особому регламенту. На данное развлечение гости прибывали на лодках и попадали в сад через нарядные деревянные галереи, служившие одновременно пристанями и приемными залами, где накрывались столы со сластями и другими закусками. В.О.Ключевский писал, что государь потчевал гостей как радушный хозяин, но порой его хлебосольство становилось хуже демьяновой ухи : “Бывало, ужас пронимал участников и участниц торжества, когда в саду появлялись гвардейцы с ушатами сивухи…причем часовым приказывалось никого не выпускать из сада. Особо назначенные для того майоры из гвардии обязаны были потчевать всех за здоровье царя, и счастливым считал себя тот, кому удавалось какими-либо путями ускользнуть из сада.

По принципу механических искусств Петр организовал и еще одно развлечение  для высшего общества – катания  по Неве. Жителям Петербурга “для увеселения народа, наипаче же для лучшего  обучения и искусства по водам  и смелости в плавании. были розданы  из казны парусные и гребные суда. Катания по Неве проходили по особому  регламенту. В петровском указе определялось место катаний, одежда, в которой  надлежит явиться приглашенным и  давались предписания о времени  сбора: “…в указанный час должен Комиссар в местах флаги поднять. А когда указано будет выехать, кроме определенных дней, тогда тот  же знак учинить, да один выстрел из пушки с города; тогда тот час  всякому ехать в назначенное  место и явиться к Комиссару…. В указе сообщалось, что “на  сей экзерциции вольны хозяева быть или не быть”, однако здесь же Петр предупреждал не совсем сознательных подданных, “что не более двух дней в месяце не быть, разве для какой  законной причины…”. Петр предусмотрел и возможность нарушения установленных  правил, поэтому предостерегал катающихся: “ за преслушание же и на сих судах, також штраф брать, как и с парусных.

Иностранцы, жившие в то время в  России, да и многие соотечественники Петра, считали, что преобразователь  своим пьянством и шумным весельем пытается ввести в заблуждение своих  врагов относительно истинных политических целей. В.О.Ключевский склонен был  видеть здесь больше настроения, чем  тенденции.

В допетровской Руси пародия, шутка, веселье  входили в круг явлений “смеховой  культуры”. Д.С.Лихачев, говоря об особенностях русской “смеховой культуры”, отмечал, что в древнерусских пародиях вселенная делится на мир культуры и на мир не настоящий, не организованный – мир “антикультуры”. В “антимире” обнаруживается изнанка настоящего мира: он абсурден и реально невозможен. Взаимоотношения между миром культуры и миром “антикультуры” можно проследить и в праздничной жизни допетровской Руси, непосредственным образом связанной с пародиями, весельем и различного рода развлечениями.

Праздник допетровской Руси как  бы состоял из двух частей: вначале  молитвенное предстояние, торжественные процессии, а затем – различные “бесовства”, скоморошьи игры и забавы. В первой части праздника человек представлял собой мир культуры, так как следовал установленным нормам христианского благочестия и благолепия. Во второй же части праздника он как бы попадал в нереальную среду, где наизнанку выворачивались христианские ценности. Попадая в мир “антикультуры”, человек допетровской Руси принимал определенные правила игры, которые позволяли ему здесь делать то, что в настоящем, реальном мире, где господствуют православные ценности, делать невозможно.

Так, святки являлись в средневековой  Руси одним из любимых праздников и олицетворяли собой торжество  Рождества Христова. В этом празднике  очень наглядно проявлялись взаимоотношения  между двумя противоположными мирами. После длительного Рождественского  поста снимались все ограничения  в пище, веселье и люди как бы готовились вступить в мир “антикультуры”. Заранее парни и девушки для участия в потешных играх готовили маски зверей и птиц, шутовские одеяния. По православной доктрине такого рода явления недопустимы, но в то же время они вписывались в православную культуру, демонстрируя ее изнаночную сторону. На святках христианский мир как бы терял свою устойчивую структуру и представал в перевернутом виде: всемогущий Бог становился беспомощным младенцем, небо сливалось с землею, ряженые устраивали эротические забавы.

Анализируя и другие праздники  допетровской Руси, можно сделать  вывод, что в своем сознании человек  всегда четко отличал мир культуры от мира “антикультуры”. При Петре граница между этими двумя мирами стирается. Преобразователь стремился внушить своим подданным мысль о том, что веселиться можно где угодно и когда угодно, и это не считается греховным. С точки зрения древнерусского человека, Петр распространил мир “антикультуры” за отведенные ему рамки и тем самым разрушил традиционный порядок празднования. Петр это делал намеренно и именно с этой целью и был создан “всешутейший собор”.

В своем “шумстве” Петр доходил до крайних пределов, постоянно смешивая серьезное и шутовское. Всешутейшие графы и патриархи совмещали и перемешивали свои шутовские должности и атрибуты с ответственными государственными постами и должностями. Церковный ритуал уже не противопоставляется пародийному, как это было в допетровской Руси, а смешивается с ним, разрушается граница между двумя мирами.

В.О. Ключевский в описании празднования святок в петровскую эпоху очень  точно проиллюстрировал смешение церковного и пародийного ритуала: “бывало  на святках компания человек в 200 в Москве или Петербурге на несколько  десятках саней на всю ночь до утра пустится по городу “славить”; во главе  процессии шутовской патриарх в  своем облачении, с жезлом и жестяной митре; за ним сломя голову скачут сани, битком набитые его сослужителями, с песнями и свистом. Хозяева домов, удостоенных посещением этих славельщиков, обязаны были угощать их и платить за славление”. В своем дневнике Ф.Берхгольц также дает великолепную иллюстрацию смешения серьезного и шутовского , когда пишет, что царь после совершения благодарственного молебна в церкви Св.Троицы по случаю заключения мира со Швецией в 1721 году “тот час отправился к князю Ромодановскому, как князю-кесарю, и объявил ему о заключенном мире”.

С помощью “всешутейшего собора” Петр стремился уничтожить притязания церкви на духовную власть и “новая” культура была необходима ему для построения сильной империи и утверждения своего единовластия.

В имперских целях Петром основывается и новая столица, которая по замыслу  преобразователя должна была противостоять  “старой” столице и являться символом всего “нового”. В самом названии новой столицы прослеживается явная  аналогия с Римом: город Святого  Петра в античном Средиземноморье  и город Святого Петра на Балтике. Действительно, оба города приобретают мировое значение после того, как Рим стал центром огромного средиземноморского пространства, а Петербург – крупнейшим центром Балтики. Главной архитектурной доминантой в Риме стал купол собора над могилой Святого Апостола, а в Петербурге – Петропавловский собор, увенчанный позолоченным шпилем. Петр строил Петербург как европейский город, хотя решающими для формирования стиля новой столицы были его личные вкусы ,особое географическое положение и климатические условия. В самом начале строительства города Петр ориентировался на Амстердам и для обучения архитектурному искусству он посылает И.Коробова в Голландию, а не в Италию или Францию.

Анализируя процесс “европеизации” культуры русского дворянства, нельзя обойти вниманием и вопрос относительно восприятия самими дворянами европейской  культуры, которая активно насаждалась  и внедрялась в их жизнь. Как сами русские дворяне воспринимали “европеизацию”? Что считалось для них главным  критерием “европеизированного” быта?

Следует отметить, что в петровскую эпоху не было реального сближения  культуры и быта русских дворян с  западноевропейским укладом жизни. По наблюдениям Ю.М.Лотмана европеизация воспринималась русскими дворянами  субъективно, поскольку главным  критерием европеизированного быта у них считалось отличие от крестьянской жизни. Для русского дворянина  быть европейцем означало изменить одежду, прическу, манеры, т.е. отгородиться от крестьянской жизни. И это можно  было сделать путем обучения европейской  культуре.

Русским дворянам нелегко давалось такое обучение, так как они  родились и выросли еще в допетровской Руси и воспитывались в соответствии с традиционными ценностями. Поэтому  русский дворянин в петровскую эпоху  “оказался у себя на родине в  положении иностранца, которому во взрослом состоянии искусственными методами следует обучаться тому, что люди обычно получают в раннем детстве непосредственным опытом”. Петр понимал, что обучить своих  подданных новому “языку”с помощью  одних только угроз и указов невозможно, поэтому под его непосредственным руководством выходили пособия и  руководства по обучению “правильному”  поведению. С этой целью распространялась книга “Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению”. Изучение данного текста интересно  с точки зрения выявления противоречий между традиционными и новыми ценностями и рассмотрения процесса адаптации на русской почве европейской  культуры. Так, книга внушала, что  благовоспитанный молодой человек  должен отличаться тремя добродетелями: приветливостью, смирением и учтивостью. Чтобы пользоваться успехом в  обществе, он должен владеть иностранными языками, уметь танцевать, ездить верхом, фехтовать, быть красноглаголивым и начитанным и т.д.. Интересно, что наряду с вышеизложенными рекомендациями давались и следующие советы: “ обрежь свои ногти, да не явятся, якобы оные бархатом обшиты… Не хватай первой в блюдо и не жри, как свинья…Не сопи, когда яси, Ногами везде не мотай, не облизывай перстов, не грызи костей. Зубов ножом нечисти… Часто чихать, сморкать и кашлять не пригоже…”.