Деятельность Столыпина

          Внешне П. А. Столыпин очень сильно был похож на своего отца: высокий, подтянутый и подвижный. Но привычки и жизненный уклад были во многом другими. П. А. Столыпин не курил, почти не употреблял спиртного и редко играл в карты. У него не было хорошего музыкального слуха, как у отца, но литературу и живопись П. А. Столыпин любил, отличаясь, правда, несколько старомодными, чисто дворянскими вкусами. Ему нравилась проза И. С. Тургенева, поэзия А. К. Толстого и А. Н. Апухтина. Столыпин и Апухтин принадлежали к одному кругу, но все-таки близкими друзьями не были, так как были очень разные - стареющий и мечтательный Апухтин и молодой, деятельный Столыпин.

          П.А. Столыпин рано женился, оказавшись чуть ли не единственным женатым студентом в университете. Тогда ему не было еще и 22-х лет. Его жена Ольга Борисовна Нейдгарт (1865-1944) прежде была невестой его старшего брата,  убитого на дуэли. Умирая, Михаил «вложил руку своего брата в руку молодой девушки, которую нежно любил»³. Петр Аркадьевич стрелялся с убийцей своего брата и получил ранение в правую руку, которая потом плохо действовала.

          В браке П.А. Столыпин был  очень счастлив, оказался замечательным  семьянином - любящим мужем и заботливым  отцом шестерых детей. 

     ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

     Начало пути

          Летом 1902 года П.А. Столыпин был назначен гродненским губернатором. В Гродно Столыпин пробыл всего 10 месяцев. В 1903 году Столыпин был назначен саратовским губернатором.

          В 1904 году началась война с Японией. 8 марта состоялась первая встреча с Николаем II. Столыпин сообщал жене, что государь «был крайне ласков и разговорчив: говорили про губернию, про пробудившийся патриотизм… Закончил уверенностью, что все в губернии пойдет хорошо»⁴. 

          В мае 1904 года в Саратовской губернии начались крестьянские беспорядки – явление, с которым новый губернатор прежде не сталкивался. «Выезжаю в Аткарский уезд, где опять беспорядки, - писал он жене 19 мая в Колноберже. – Думаю, что в один день покончу. Там крестьяне обыкновенно тихие и надеюсь обойтись без экзекуции. Скучно постоянно прерывать работу такими случаями»⁵.

          Переехав на службу в Саратов,  Столыпин долгое время ни с  кем не мог сойтись, так как  его считали ставленником ненавистного всем Плеве. Вскоре у П.А. Столыпина обострились отношения с земскими деятелями. Губернатор возмущался тем, что земское собрание демонстративно избрало своим уполномоченным в общеземскую организацию помощи раненым Д.Н. Шипова, которого Плеве не утвердил в должности председателя Московской губернской земской управы.

          15 июля 1904 года было совершено  убийство Плеве. Новым министром внутренних дел стал князь П. Д. Святополк-Мирский. Началась «либеральная весна», столь трагично завершившаяся 9 января 1905 года.

          «Кровавое воскресенье» стало  первым днем первой русской революции. Вскоре в Саратове и других городах губернии начались забастовки, митинги и демонстрации. Летом 1905 года Саратовская губерния стала одним из главных очагов крестьянского движения. В сопровождении казаков Столыпин разъезжал по мятежным деревням. Против крестьян он действовал напористо и бесцеремонно.

          До сих пор не вполне ясно, как П. А. Столыпин, сравнительно молодой и малоизвестный в столице губернатор, попал на ключевой в российской администрации пост. Впервые его кандидатура обсуждалась в октябре 1905 года на совещании С. Ю. Витте с общественными деятелями. Обер-прокурор Синода князь А. Д. Оболенский, родственник Столыпина, предложил его на пост министра внутренних дел, стараясь вывести переговоры из тупика. Но Витте не хотел видеть на этом посту никого другого, кроме П. Н. Дурново, общественные же деятели мало, что знали о Столыпине.

          Вторично вопрос о нем встал в апреле 1906 года, когда уходило в отставку правительство Витте. Замена, перед самым созывом Думы, либерального премьера Витте на реакционного И. Л. Горемыкина была вызовом общественному мнению. И чтобы вместе с тем его озадачить, было решено заменить министра. Выбор пал на Столыпина.

     «Достигнув власти без труда и борьбы, силою одной лишь удачи и родственных связей, Столыпин всю свою недолгую, но блестящую карьеру чувствовал над собой попечительную руку Провидения», - вспоминал товарищ министра внутренних дел С. Е. Крыжановский.

          В 1905 году многие в стране  считали, что проблемы можно  решить через Государственную  думу. В декабре 1905 года был издан закон о выборах в Государственную думу – первый в истории представительный орган управления, парламент, высший законодательный орган, который также был наделен правом утверждать исполнительную власть – правительство.

     По  закону о выборах избирательное право не было всеобщим и равным. Для крестьян устанавливались четырехстепенные выборы: сначала они избирали выборщиков на волостной сход, который посылал уполномоченных на уездный сход, а тот, в свою очередь, избирал выборщиков в губернское собрание, и только губернское собрание избирало депутатов в Думу. Для рабочих были установлены трехстепенные, для дворян и буржуазии – двухстепенные выборы. Не имели избирательных прав батраки, поденщики, солдаты, матросы, ремесленники, женщины. Государственный совет был преобразован в верхнюю законодательную палату Думы - половина его членов назначалась царем. Законопроекты получали силу закона лишь после утверждения царем. Определение императорской власти как неограниченной было устранено.

     I Государственная дума

     I Государственная дума открылась в конце апреля 1906 года в Зимнем дворце. Столыпин считал, что Манифест 17 октября - это шаг к конституционной монархии: народ получает основные права гражданской свободы и решающий голос в законодательстве. Вместе с тем, как и прежде, будет царствовать русский царь.

     Наверно, А.С. Изгоев был прав, утверждая, что П.А. Столыпин был «истинным конституционалистом не по симпатиям, не по душевной склонности к этому строю, но по рассудку, по сознанию, что вне этого строя не может быть великой России»⁶. Так или иначе, став во главе правительства, он видел свою задачу в том, чтобы закрепить сложившееся положение. Власть не могла висеть в воздухе; для успеха и в подавлении революции, и в проведении реформ она должна была пользоваться доверием общества. По свидетельству Н.П. Шубинского, он не раз говорил: «Правительство не поступится ни одной из прерогатив Монарха, но и не посягнет ни на какую частицу прав, принадлежащих народному представительству, в силу основных законов империи»⁷. Правда, А.И. Гучков сетовал, имея в виду роспуск Думы и Государственного совета 14 марта 1911 года, что государственное творчество П.А.Столыпина «не всегда, вследствие его волевого темперамента, укладывалось в формы того конституционного режима, укрепить который он поставил целью своего управления»⁸. Выясняя политические взгляды П.А. Столыпина, исследователи обратили внимание на его резолюцию на письме к нему Л.А. Тихомирова от 5 июля 1911 года, призывавшего превратить Думу в законосовещательное учреждение. Полагая, что исправить законы легче тому императору, который санкционировал их, так как его преемник будет связан волей предшественника, Л.А. Тихомиров обращался к П.А. Столыпину: «Ваше высокопревосходительство не несете ответственности по созданию конституции 1906 года. Но Вы ее всеми силами поддерживали, упорствуя до конца испытать средства вырастить на этих началах нечто доброе. Позвольте Вам высказать без несвоевременных стеснений, что именно Вам надлежало посвятить хоть половину этих сил на то, чтобы избавить Россию от доказанновредных и опасных последствий этой неудачной конституции». «Все эти прекрасные теоретические рассуждения, - написал П.А. Столыпин, - на практике оказались бы злостной провокацией и началом новой революции»⁹.

     П.А. Столыпин, по свидетельству В.И. Гурко, «вполне понимал всю опасность, которую представлял этот шаг (возвращение  к абсолютизму). Он понимал, что для  укрепления государственной власти нужно привлечь на сторону этой власти хотя бы некоторые культурные общественные круги, а что для этого необходимо не упразднить конституционный образ правления, а, наоборот, его закрепить»¹⁰. И, конечно, В.И. Гурко имел все основания считать П.А. Столыпина «главным охранителем конституционного порядка»¹¹.

     Сам П.А. Столыпин определил свое политическое кредо следующим образом: «Я не сторонник чистого народоправия. Скажу откровенно – я убежденный монархист. Народное представительство наше – только выразитель части народа, созревшей для политической жизни. Мой идеал – представительная монархия. В таких громадных государствах, как Россия, многие вовсе не подготовлены к политической жизни и требованиям, выдвигаемым ею. Примирить же взаимные интересы в стране – моральные, экономические, духовные – может своим авторитетом во многих случаях только Монарх»¹².

     В своих планах П.А. Столыпин отводил  Государственной думе большую роль. 31 декабря 1906 года он говорил корреспонденту Times: «Моя надежда и мои намерения с помощью Думы устранить бюрократический строй»¹³. Я думаю, это было не случайное заявление. По его мысли, именно бюрократический строй лишил власть доверия общества. Анализируя причины успеха кадетов и более левых партий на выборах в I Думу, Столыпин приходил к выводу, что главнейшей из них было глубокое и даже раздраженное недовольство всех без исключения классов общества правительственными мероприятиями последних десятилетий, усиленное затем русско-японской войной. Вот поэтому было всеобщее недоверие к правительству и поддерживающим его партиям...

     Государственная дума существенно расширяла возможности правительства. Так, с ее помощью премьер вынудил к чистке морское ведомство: Дума пригрозила не дать деньги на броненосцы. Иногда Думу ловко использовал Николай II. Осенью 1908 года, когда министр статс-секретарь Великого княжества Финляндского А.Ф. Ланггоф напомнил ему манифест, изданный в 1894 году и подтверждавший конституцию Финляндии, «царь спокойно отвечал, что эти обещания его больше не связывают, так как ответственность возложена на Государственный совет и Думу»¹⁴.

     13 мая в Думе выступил с декларацией И.Л. Горемыкин. Некоторые из министров не выдержали думской обстановки и покинули заседание – первым барон В.Б. Фредерикс, затем А.П. Извольский, через час после них – В.Н. Коковцов. Другие досидели до конца. «Столыпин, уходя, сказал, что могло быть еще хуже, что могли шикать, чего не было»¹⁵.

     Сам  он в I Думе выступил 8, 12 и 22 июня. Это были ответы министра внутренних дел на запросы депутатов. На его выступлении было все: смех, шум, свистки, крики «довольно!», «долой!», «погромщик!», «отставка!». Вот как описала дочь первое выступление своего отца в Думе: «Недолго дали говорить моему отцу спокойно: только в самом начале его речи все было тихо, но вот понемногу на левых скамьях начинается движение и волнение, депутаты переглядываются, перешептываются. Потом говорят громче, лица краснеют, раздаются возгласы, прерывающие речь. Возгласы становятся все громче, то и дело раздается «в отставку», все настойчивее звонит колокольчик председателя. Скоро возгласы превращаются в сплошной рев. Папа стоит на трибуне, и лишь изредка долетает до слуха, между криками, какое-нибудь слово из его речи. Депутаты на левых скамьях встали, кричат что-то с искаженными, злобными лицами, свистят, стучат ногами и крышками пюпитров»¹⁶.

     Тем не менее эти выступления выделили П.А.Столыпина. Не роняя достоинство личное и представляемой им власти, он к Думе отнесся без враждебного чувства... Хорошо это подметил А.В. Еропкин, вспоминая думский дебют П.А. Столыпина: «Первое, что бросалось в глаза и запечатлевалось, это благородство и искренность нового министра. И затем, я нисколько не впаду в парадокс, если скажу, что первым конституционным Министром в 1- й Государственной Думе был именно П.А. Столыпин. До Столыпина в Думе выступали министры старого, дореформенного порядка; в их мировоззрении совершено не укладывалось, как это они, Министры, пред которыми доселе все склонялись, вдруг вступят в прения и в споры с каким-либо членом Государственной Думы из разночинцев; они не могли постичь всего значения нового государственного уклада, что в Думу призваны народные представители, которым исполнительная власть лично хотя и не подчинена, но которые по закону ныне уже контролируют ее действия путем запросов и путем ассигнования нужных ей кредитов. Единственно, к чему еще снисходили министры Горемыкинского кабинета, это принести на думскую трибуну «дело в синей обложке» и прочитать оттуда несколько поучительных соображений тоном докторальным и не допускающим никаких возражений. И вдруг с министерских скамей раздается новая речь, горячая, искренняя, смелая и властная»¹⁷.

     На  мысли о невозможности совместной работы с Думой и неизбежности ее роспуска П.А. Столыпин утверждается в середине мая. Причина – личный состав ее, не склонный, а в значительной части и не способный к нормальной законодательной деятельности. Вместе с тем Дума – чем далее, тем более – становилась дестабилизирующим фактором. Однако ни в словах, ни в действиях П.А. Столыпина нет и намека на желание упразднить Думу или превратить ее в законосовещательное учреждение. Более того: он рекомендует Николаю II не изменять избирательный закон. Во-первых, издание нового избирательного закона требует согласия Думы и Государственного совета и не может последовать в порядке временных указов. Во-вторых, «сокращение круга лиц, призываемых к участию в выборах едва ли осуществимо, так как отнятие  дарованных уже политических прав вызвало бы, несомненно, большие волнения и повсеместную смуту, результаты которой отразились бы слишком неблагоприятно не только на ходе выборов, но и на всем течении общественной жизни»¹⁸. В-третьих, «при всех несовершенствах действующей системы выборов коренное ее изменение в настоящую минуту не могло бы дать со сколько-нибудь значительной вероятностью результатов, ради которых стоило бы изменять самую систему выборов. Пока не разрешится в возможно широких пределах аграрный вопрос и обещание «добыть земли» сохранит свое влияние на умы сельского населения, дотоле вопрос этот не перестанет всею своею силою давить на исход выборов»¹⁹.