Характерные
признаки древнекитайской культуры
1.Уникальность
китайской культуры
Каждая из великих классических
культур Востока уникальна. Своеобразие,
уникальность китайской традиционной
культуры сводится прежде всего к тому
хорошо известному феномену, который на
уровне обыденного сознания давно уже
получил достаточно точное название —
«китайские церемонии». Конечно, в любом
обществе и тем более там, где существуют
восходящие к глубокой древности традиции,
немалое место занимают жестко сформулированные
стереотипы поведения и речи, исторически
сложившиеся нормы взаимоотношений, принципы
социальной структуры и административно-политического
устройства. Но если речь идет о китайских
церемониях, то все отступает в тень. И
не только потому, что в Китае сеть обязательных
и общепринятых норм поведения была наиболее
густой. В общинно-кастовой Индии аналогичных
регламентов и запретов было, видимо, не
меньше, однако только в Китае этико-ритуальные
принципы и соответствующие им формы поведения
уже в древности были решительно выдвинуты
на первый план и так гипертрофированы,
что со временем заменили идеи религиозно-мифологического
восприятия мира, столь характерные почти
для всех ранних обществ. Демифологизация
и даже в немалой степени десакрализаяия
этики и ритуала в древнем Китае имели
следствием формирование уникального
социокультурного «генотипа», бывшего
на протяжении тысячелетий основным для
воспроизводства и автономного регулирования
общества, государства и всей культуры
древнего Китая. Это имело для Китая далеко
идущие последствия. В частности, место
мифических культурных героев заняли
искусно деми-фологизованные легендарные
правители древности, чье величие и мудрость
были теснейшим образом связаны с их добродетелями.
Место культа великих богов, прежде всего
обожествленного первопредка Шанди, занял
культ реальных клановых и семейных предков,
а «живые боги» были вытеснены немногими
абстрактными божествами — символами,
первым и главным среди которых стало
безлично-натуралистическое Небо. Словом,
мифология и религия по всем пунктам отступали
под натиском десакрализованных и десакрализующих
этико-ритуальных норм на задний план.
Этот процесс нашел свое наиболее полное
и яркое завершение в учении Конфуция.
В конфуцианстве понятие «ли» («этика-ритуал»),
охватывающее родственные понятия («правила
поведения, «обряд», «обычай», «благопристойность»
и др.) стало высшим символом ритуализованной
этики, превратилось в наиболее общую
характеристику правильного, даже идеализированного,
социального устройства и поведения человека:
«Правитель руководит подданными посредством
ли», «Преодоление себя и обращение к ли
составляет гуманность. В тот день, когда
преодолеют себя и обратятся к ли, поднебесная
вернется к гуманности».
Если Индия - царство религий,
а религиозное мышление индийца
насыщено метафизическими спекуляциями,
то Китай являет собой культуру
иного типа. Социальная этика
и административная практика
здесь всегда играли большую
роль, нежели мистические абстракции
и индивидуалистические поиски
спасения. Если в Индии индивид
стремился раствориться в духовном
абсолюте и этим спасти свою
бессмертную душу от оков материи,
то истинный китаец выше всего
ценил именно материальное тело,
т.е. свою жизнь. Этически детерминированный
рационализм определял и нормы социально-семейной
жизни китайца.
2.Религиозно-философские
учения
Специфика религиозной структуры
и психологических особенностей
мышления, всей духовной ориентации
в Китае видна во многом. Здесь
тоже есть высшее божественное
начало — Небо. Но китайское
Небо — это не Яхве, не Иисус,
не Аллах, не Брахман и не
Будда. Это высшая верховная
всеобщность, абстрактная и холодная,
строгая и безразличная к человеку.
Ее нельзя любить, с ней нельзя
слиться, ей невозможно подражать,
как и нет смысла ею восхищаться.
Правда, и системе китайской религиозно-философской
мысли существовали, кроме Неба, и Будда
{представление о нем проникло в Китай
вместе с буддизмом из Индии в начале пашей
эры), и Дао (основная категория религиозного
и философского даосизма). Причем Дао в
его даосской трактовке (существовала
и конфуцианская интерпретация Дао в виде
Великого Пути Истины и Добродетели) близко
к индуистскому Брахману. Однако не Будда
и не Дао, а именно Небо всегда было центральной
категорией верховной всеобщности в Китае.
Для традиционной китайской культуры
не характерна связь типа бог
— личность, прямая или опосредованная
фигурой жреца (богослова), как
это было присуще иным культурам.
Здесь связь принципиально иного
типа: «Небо как символ высшего
порядка — земное общество, основанное
на добродетели, опосредованная
личностью осененного небесной благодатью
правителя. Этот императив, стократно
усиленный конфуцианством, определил
на тысячелетия развитие Китая. Как известно,
основное содержание учения Конфуция
сводится к провозглашению идеала социальной
гармонии и поиску средств достижения
этого идеала, эталон которого сам мудрец
видел в правлении легендарных мудрецов
древности — тех самых, что блистали добродетелями.
Выступив с критикой своего века и высоко
ставя века минувшие, Конфуций на основе
этого противопоставлена я создал идеал
совершенного человека, который должен
обладать гуманностью и чувством долга.
Конфуцианство с его идеалом вышкоморального
человека явилось одной из основ, на которых
зиждилась гигантская централизованная
империя с ее мощным бюрократическим аппаратом.
Однако ни общество в целом,
ни человек в отдельности, как
бы ни были они окованы официальными
догмами конфуцианства, не могли
всегда руководствоваться только
ими. Ведь за пределами конфуцианства
оставалось мистическое и иррациональное,
к чему всегда притягивает
человека. Экзистенциальная функция
религии в этих условиях выпала
на долю даосизма (философия Лао-Цзы,
старшего современника Конфуция)
— учения, ставившего своей целью
раскрыть перед человеком тайны
мироздания, вечные проблемы жизни
и смерти. В центре даосизма
— учение о великом Дао,
всеобщем Законе и Абсолюте, господствующем
везде и во всем, всегда и
безгранично. Его никто не создал,
но все происходит от него;
невидимое и неслышимое, недоступное
органам чувств, безымянное и
бесформенное, оно дает начало, имя
и форму всему на свете; даже
великое Небо следует Дао. Познать
Дао, следовать ему, слиться
с ним — в этом смысл,
цель и счастье жизни. Даосизм
получил популярность в народе
и благосклонность императоров
благодаря проповеди долголетия
и бессмертия. Исходя из идеи
о том, что тело человека
представляет собой микрокосм, подобный
макрокосму (Вселенной) даосизм предложил
ряд рецептов достижения бессмертия:
1. ограничение до минимума
в еде (путь, изученный в совершенстве
индийскими аскетами — отшельниками);
2. физические и дыхательные
упражнения, начиная от невинных
движений и поз до инструкции
по общению между полами (здесь
видно влияние индийской йоги);
3. совершение свыше тысячи добродетельных
поступков;
4. принятие пилюль и эликсира
бессмертия; не случайно увлечение
волшебными эликсирами и пилюлями
в средневековом Китае вызвало
бурное развитие алхимии.
Во II—III ив. в Китай проникает буддизм,
и главное в нем — то, что было связано
с облегчением страданий в этой жизни
и спасением, вечным блаженством в будущей
жизни — воспринял простой народ. Верхи
же китайского общества, и прежде всего
интеллектуальная элита, черпали из буддизма
значительно больше. На основе синтеза
идей и представлений, извлеченных из
философских глубин буддизма, с традиционной
китайской мыслью, с конфуцианским прагматизмом
и возникло в Китае одно из наиболее глубоких
и интересных, интеллектуально насыщенных
и пользующихся до сих пор немалой привлекательностью
течений мировой религиозной мысли —
чань-буддизм (японский дзэн).
Буддизм просуществовал а Китае почти
два тысячелетия, сильно изменившись в
процессе приспособления в китайской
цивилизации. Однако он оказал огромное
воздействие на традиционную китайскую
культуру, что наиболее наглядно проявилось
в искусстве, литературе и особенно в архитектуре
(овальные комплексы, изящные пагоды и
др.). Немалое влияние оказали на китайский
народ и его культуру буддийская и индо-буддийская
философия и мифология. Многое из этой
философии и мифологии, начиная от практики
гимнастической йоги и кончая представлениями
об аде и рае, было воспринято в Китае.
Буддийская метафизика сыграла свою роль
в становлении средневековой китайской
натурфилософии. Еще большее воздействие
на философскую мысль Китая оказали идеи
чань-буддизма об интуитивном толчке,
внезапном озарении и т.п. В целом можно
сказать, что классическая китайская культура
представляет собой сплав конфуцианства,
даосизма и буддизма.
В политической истории Китая,
в развитии китайской государственности
и функционировании политической
культуры императорского Китая
сыграли значительную роль легизм
и конфуцианство. Легисты были
главной силой, противостоящей
конфуцианству именно в сфере
социальной политики и этики.
Существенно то, что конфуцианство
делало ставку на высокую мораль
и древние традиции, тогда как
легизм выше всего ставил административный
регламент, державшийся на строгих
наказаниях и требовании абсолютного
повиновения сознательно оглупленного
народа. Конфуцианство ориентировалось
на прошлое, а легизм бросал
этому прошлому открытый вызов,
предлагая в качестве альтернативы
крайние формы авторитарной деспотии.
3.Своеобразие
китайского искусства
Своеобразный облик имеет и
китайское искусство. Подобно
искусству Древнего Египта, Двуречья
и Индии, его корни уходят
во II тысячелетие до н.э. В те далекие
времена на народы Китая нападали различные
племена, завоевывали их, а в ХШ в. в Китае
установилось господство монголов. Но
эти чужеземные завоеватели не могли сбить
китайское искусство с его собственного
пути — можно сказать, что ни одно другое
искусство не создало таких строгих, ясных,
оригинальных и прочных традиции, как
китайское. Буддизм из Индии был перенесен
в Китай, но китайцы не приняли Будду готовым,
а создали свой образ; то же самое произошло
и с храмовой архитектурой. Китайские
пагоды коренным образом отличаются от
индийских храмов.
Своеобразием китайского искусства
является то, что в нем поэзия,
живопись и каллиграфия не
знают тех границ, которые обычно
разделяют эти виды искусства,
независимо от присущих им
специфических черт. Эти три вида
искусства вдохновляются и определяются
природой иероглифического выражения
и с помощью одного и того
же инструмента — кисти —
отражают глубинную суть бытия,
«жизненной силы», наполняют каждую
из этих форм жизнью и своеобразной
гармонией. Цель китайской эстетики
в том, чтобы достичь истинной
сути животворных источников
гармонии жизни: искусство и
искусство жизни — это одно
и то же. Как в живописи, так
и в поэзии каждый штрих,
изображающий ветку дерева или
персонажи, всегда должен быть
живой формой, именно это стремление
к выявлению сути присуще каллиграфии,
поэзии и живописи. Но только
живопись объединяет все три
вида искусства.
Если живопись в Китае —
это целостный вид искусства,
в котором стихи и каллиграфия
составляют неотъемлемую часть
произведения живописи, воссоздавая
гармонию и таинство мироздания
во всех его проявлениях, то
поэзия считается квинтэссенцией
искусства. Она преобразует начертанные
знаки, почитаемые почти как
святыня, в звук, и ее высшее
предназначение — соединение
человеческого гения с первоисточниками
жизненных сил мира. Проникнутая
идеями конфуцианства и даосизма,
китайская поэзия объединяет
разум и отрешенность, она стремится
проникнуть в реальность и
передать со всей остротой
дух жизни, «неосязаемый трепет
звуков», чему способствует музыкальность,
присущая многотональному китайскому
языку. Не случайно, что древнекитайская
поэзия неотделима от музыки.
В Китае каллиграфия возвышает
графическую красоту иероглифов.
Занимаясь этим основным в
стране видом искусства, каждый
китаец заново открывает внутреннюю
гармонию своего Я, вступает
в общение со Вселенной. Не ограничиваясь
простым копированием, каллиграфия пробуждает
экспрессивность движения и воображаемую
силу знаков, каллиграфия должна быть
полным отражением состояния души.
Таким образом, поэзия, каллиграфия
и живопись образовали в Китае
единое искусство, традиционную
форму, в которой используются
все духовные глубины приверженцев
этого искусства: протяжные мелодии
и пространства, магические жесты
и зримые образы.