«Холодная война», её причины

  Основной  концептуальный порок документа  СНБ 68 заключался в том, что его авторы — в отличие от Кеннана — поставили знак равенства между декларировавшейся советским руководством уверенностью в победе коммунизма во всем мире и приписываемым Советскому Союзу как государству стремлением любыми средствами, включая военные, «установить свою абсолютную власть над остальным миром». Между тем присущие советскому руководству со времен В. И. Ленина две линии в политике — «коминтерновская» (идеологическая) и «наркомин-деловская» (государственная), хотя временами и были трудно различимыми, на деле никогда не сливались воедино. В любом случае говорить в 1950 г., как это делали авторы документа, о наличии у Советского государства планов установления своего господства над миром или для начала надЕвроазиатским континентом — было несерьезно.

  Вышесказанное не означает отрицания того, что  Советскому Союзу было присуще (как, впрочем, и другим великим державам) стремление к расширению сферы своего влияния. И естественно, что Советский  Союз воздействовал на внутреннее развитие тех стран, где он имел такую возможность, по своему образу и подобию, точно так же как поступали и Соединенные Штаты.

  Указанный концептуальный порок документа  СНБ 68 (приписывание Советскому государству планов установления своего господства над миром) в практическом плане существенно усугублялся допущенным его авторами искажением действительного положения вещей фактического порядка. В подкрепление своего тезиса о наличии у Советского Союза планов установления господства над миром, а для начала над Евроазией, авторы документа утверждали, будто уже в 1950 г. Советский Союз обладал способностью захватить континентальную часть Западной Европы, выйти к нефтеносным районам Ближнего и Среднего

      Востока, а также нанести ядерные удары  по США и Канаде, не говоря уж о  Британских островах. Более того, в  документе утверждалось, что даже если бы США первыми нанесли ядерный  удар по Советскому Союзу (а такой  способностью США реально обладали), то будто бы и после этого «Кремль  был бы способен использовать контролируемые им силы дляяустановления господства над большей частью или всей Евроазией».

  Все это не соответствовало действительности. Между тем именно из этой ложной посылки вытекала главная_р.ек.омендация авторов документа .СНБ-68 — насчет необходимости форсированного всеобъемлющего наращивания военной мощи США и их союзников, что во многом предопределило на годы вперед бешеную гонку вооружений в мире.

  У Советского Союза не было своего катехизиса «холодной войны», подобного американскому  документу СНБ 68. Но по существу наши концептуальные представления того времени были зеркальным отражением американских. Справедливо отрицая наличие у нас самих стремления к завоеванию мирового господства, мы подозревали наличие подобных устремлений у США — через эту призму нам виделись все их практические действия, в том числе в военной области. Не имея агрессивных намерений в отношении США, мы отказывались усматриваю оборонительные мотивы в наращивании ими вооружений, считая это бесспорным признаком наличия у них агрессивных намерений в отношении СССР. Поскольку и они рассуждали так же, то возникал заколдованный круг, порождавший все новые витки гонки вооружений с вытекавшими отсюда последствиями в плане как экономического бремени, так и дальнейшего роста напряженности и военной опасности.

  Поддержанию состояния «холодной войны» в  отношениях между СССР и США во многом способствовал характер военных  доктрин, которых придерживались обе  стороны.

  Наличие у США становившихся время  от времени достоянием гласности  планов ведения войны против СССР американские руководители объясняли  тем, что такие планы готовились «на всякий случай», и утверждали, что США никогда не помышляли  начинать первыми войну против СССР. Но если это так и было, во всяком случае со времени достижения Советским  Союзом стратегического паритета с  США, то официальная военная доктрина США всегда предусматривала возможность нанесения упреждающего ядерного удара в том случае, если американское руководство придет к выводу (может быть, и ошибочному), что другая сторона намеревается нанести ядерный удар по США. Постоянное ощущение Москвой угрозы ядерного удара в результате неправильного истолкования Вашингтоном ее намерений было одним из источников напряженности между ними.

      В отличие от американской советская  военная доктрина никогда не предусматривала  нанесения подобного превентивного

      ядерного  удара в случае возникновения  подозрения о готовящемся ударе  со стороны США. Но на определенном этапе, до достижения стратегического паритета, она допускала нанесение ответно-встречного удара, т. е. пуск ракет по территории США, в том случае, если будут обнаружены летящие в направлении СССР американские ракеты, еще до того, как они поразят его территорию. Это, конечно, тоже таило в себе определенный риск начала войны по ошибке и создавало напряженность.

  В целом, за исключением указанного различия между упреждающим и ответно-встречным ядерным ударом, советская и американская военные доктриныыбыли во многом идентичными. В своей военно-политической части и та и другая были оборонительными —ни та ни другая не предусматривали сознательного начала войны. Однако в своей военно-технической части, определяющей структуру вооруженных сил, их дислокацию и подготовку, они — опять-таки одинаково — исходили из принципа «лучшая оборона — это наступление». Другими словами, вооруженные силы обеих сторон строились, вооружались, обучались, размещались так, чтобы быть в постоянной готовности перейти в мощное контрнаступление сразу же в случае нападения другой стороны. А это означало, что ни одна сторона не могла быть уверена в том, что другая сторона не использует свой мощный наступательный потенциал в агрессивных целях, а не в целях самообороны. Тем самым заколдованный круг на концептуальном уровне воспроизводился на военно-материальном уровне.

  И так продолжалось в течение десятилетий  «холодной войны» до тех пор, пока этот заколдованный круг не был разорван во второй половине 80-х гг. в результате пересмотра вначале Советским Союзом в одностороннем порядке, а затем  и странами НАТО своих военных  доктрин, превращения их из оборонительно-наступательных в чисто оборонительные с соответствующей перестройкой вооруженных сил. Именно это открыло перспективу для свертывания «холодной войны», поскольку ее главным генератором было военное соперничество.⁵

3.3.Могло  ли это произойти  раньше?

  Как свидетельствуют факты, первые проблески  понимания опасностей, сопряженных  с «холодной войной», появились  давно, еще когда она только набирала силу. Особенно благоприятный момент для того, чтобы повернуть вспять «холодную войну», казалось, наступил в начале 1953 г., когда в СССР умер Сталин, а в США ушел с политической арены Трумэн — два главных антагониста, стоявшие у колыбели «холодной войны».

  Преемники Сталина по разным причинам, но все  были настроены на свертывание «холодной войны». Сменивший Трумэна на посту президента США Эйзенхауэр тоже, похоже, был склонен предпринять серьезную попытку строить свои отношения с Москвой «с чистого листа». Именно этот смысл, как показывают архивные материалы, хотел он вложить в свою известную речь от 16 апреля 1953 г., обращенную к новым советским руководителям. Но в результате того, что к подготовке речи приложили руку Даллес и его единомышленники, в ней мало что осталось от первоначального замысла Эйзенхауэра.

  Конструктивное  начало в речи президента было утоплено в стереотипных обвинениях по адресу советского режима. Новые советские  руководители фактически ставились перед необходимостью, прежде чем принять протянутую руку мира, признать одностороннюю вину Советского Союза за все произошедшее после второй мировой войны, покаяться в своих грехах или по крайней мере списать эти грехи на Сталина. Конечно, рассчитывать на положительное восприятие новым советским руководством такой постановки вопроса было нереалистично.

  С приходом в Белый дом в январе 1961 г. Джона Кеннеди, как показала «философская» часть его бесед с Хрущевым во время их встречи в Вене, состоявшейся в июне того же года, тоже открывалась определенная возможность для поворота к лучшему в советско-американских отношениях. Но она снова была упущена по обоюдной вине: Хрущев не готов был поступиться ради этого своей линией на поддержку национально-освободительных войн, а Кеннеди — своей жесткой линией по Западному Берлину, сделав даже шаг назад в этом вопросе по сравнению с Эйзенхауэром, признавшим при встрече с Хрущевым в 1959 г. ненормальность существовавшего в этом городе положения.

  Понимание пагубности «холодной войны», осознание  реальной опасности ее перерастания в настоящую войну в случае продолжения бесконтрольной гонки вооружений существенно возросло после берлинского кризиса 1961 г. и особенно в результате карибского кризиса 1962 г. За этим последовали и некоторые практические шаги в плане притормаживания гонки вооружений. Это, прежде всего. Договор о прекращении ядерных испытаний в трех средах (1963 г.), Конвенция о неразмещении ядерного и другого оружия массового уничтожения в космическом пространстве (1967 г.) и Договор о нераспространении ядерного оружия (1968 г.).

  Однако  эти шаги не приобрели тогда необходимой  последовательности и масштабности. В ту пору, пожалуй, не было еще соответствующих условий для того, чтобы возникшее на интеллектуальном уровне общее понимание опасностей, которыми была чревата «холодная война», материализовалось в готовность обеих сторон искать практические пути к ее полному прекращению на основе равенства. Слишком большой была тогда разница в мощи США и СССР. Отсюда готовность США искать только такой модус-вивенди в отношениях с СССР, при котором у них сохранялся бы многократный перевес сил. А это, естественно, не могло быть приемлемым для СССР.

  Качественно новая в этом отношении ситуация, более многообещающая в плане прекращения «холодной войны», начала складываться к концу 60-х гг., когда стал вырисовываться примерный ядерный паритет между США и СССР. Поскольку возможность перерастания «холодной войны» в ядерную в одинаковой степени становилась опасной для обеих сторон, то возникала и их заинтересованность в исключении такой возможности, в поисках практических путей свертывания «холодной войны» на взаимоприемлемой основе.

  Иными словами, то, что раньше считалось  теоретически предпочтительным, теперь становилось настоятельной необходимостью для обеих сторон. Отсюда и важные практические результаты совместных усилий СССР и США в начале 70-х гг.: принятие своего рода кодекса мирного сосуществования в виде «Основ взаимоотношений между СССР и США», заключение бессрочного договора о взаимном отказе СССР и США от создания систем противоракетной обороны и временного соглашения о первых шагах по ограничению стратегических наступательных вооружений. Это был переломный момент в «холодной войне», когда открылась возможность для постепенного ее прекращения и перестройки международных отношений на иных началах.

  В силу ряда причин начавшийся тогда  процесс свертывания «холодной войны» был неровным, прерывистым, с нередкими новыми ее вспышками и обострениями. Ангола, Эфиопия, Афганистан, южнокорейский самолет — это лишь некоторые наиболее яркие эпизоды. Но поскольку фундаментальный фактор, породивший в начале 70-х гг. необходимость прекращения «холодной войны», сохранялся, то процесс ее свертывания в целом продолжался, хотя и с перебоями.

  Даже  Рейган, пришедший к власти в 1980 г. под лозунгом бескомпромиссной борьбы с «империей зла» в лице Советского Союза, уже к концу своего первого президентского срока в 1984 г. осознал объективную необходимость приступить к переговорам с целью прекращения гонки вооружений на Земле и недопущения ее в космосе. Конкретная договоренность между СССР и США на этот счет, как и насчет того, что конечной целью их совместных усилий должна быть полная ликвидация ядерного оружия, была зафиксирована при встрече министров иностранных дел двух стран в январе 1985 г.⁶ 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Заключение

     Как мы уже успели заметить, «холодная  война» нанесла огромный вред всему  мировому сообществу. Она унесла тысячи людских жизней, спровоцировала крупные  разрушительные операции стран, обладающих самым страшным оружием массового  поражения, внесла дисбаланс во внутреннее состояние многих государств, вообще заставила мир жить в постоянном напряжении. Как ни странно, но подобные результаты помогли людям понять многие очевидные истины, которым  раньше не придавалось особого значения. Например, стало общеизвестно, что  ядерное оружие – это не только угроза физического уничтожения  в принципе, а еще и провокатор развития раковых заболеваний, патологий, мутаций. Общество осознало, что природные  запасы не безграничны, и ими нужно  пользоваться очень бережно, появились  новые взгляды на права человека (у всех должны быть гражданские  права, независимо от пола, расы, вероисповедания  и т. д.), на ценность каждой жизни. Но все это наиболее общие, глобальные уроки человечества.