Геополитика Китая

1. Современная геополитика Китая

         В "мировой политике XXI века Китай стал фактором влияния, с которым нельзя не считаться. В странах, определяющих мировую политику, ни один стратег, разрабатывающий или реализующий проекты в области политики безопасности надрегионалыюго значения, не может игнорировать китайский фактор. Однако такая оценка политической роли Китая отнюдь не означает, что он уже превратился в мировую державу, располагающую достаточными ресурсами, которые бы позволяли осуществлять проекты силового характера на планетарном уровне.

         До статуса супер-державы Народной Республике еще далеко, тем более, что со своим внутренним валовом продуктом, составившем в 2000 году 1000 млрд. долларов США, она в четыре раза слабее Японии и в два раза - Германии. И в военном аспекте Китай отстает от Запада на десять-двадцать лет. Стратеги из Пекина даже сами признают, что в области систем вооружений стратегического назначения Китай значительно отстает от Америки и России.

         Тем не менее, Китай воспринимается как великая держава, имеющая общепланетарное политическое значение. Это можно отнести на то обстоятельство, что страна как признанная ядерная держава с огромным потенциалом для своего развития и захватывающими дух темпами модернизации может однажды радикально изменить соотношение сил на международной арене. При этом не менее существенным фактором для такого восприятия является то. что страна обладает правом вето, в Совете безопасности ООН, Однако решающий фактор заключается в своеобразном сочетании геополитической мощи Китая и его слабости в военном отношении, что заставляет нервничать его партнеров на игровом поле мировой политики. В действительности же влияние Китая на мировую политику результируется из силы, которой он фактически обладает, будучи уязвимой региональной державой в Восточной Азии, которая не только доминирует, но и испытывает боязнь.

         Между тем, Китай - это устоявшаяся региональная держава. Такое представление связано с точкой зрения, что теория мира по-американски (установленного с помощью силы. - Прим пер.) может быть применима к ситуации в Восточной Азии лишь условно. После распада советской империи структура мировой политики получила ярко выраженный однополярный характер, она базируется на доминировании США как единственной супер-державы. Однако планетарная однополярность отнюдь не означает, что однополярными автоматически становятся системы политики безопасности каждого региона или субрегиона. Региональные системы могут отличаться от планетарной. Это в особой мере присуще ситуации, когда региональная держава рассматривается планетарным гегемоном как конкурент, а не партнер, если даже не как враг.

Стратегический конкурент

         В Восточной Азии, несмотря на представления . которыми тешит себя китайское руководство, "стратегического партнерства" между Соединенными Штатами и Народной Республикой не существует. При президенте Билле Клинтоне (Bill Clinton) Вашингтон ставил цель приобрести в лице Китая стратегического партнера, по крайней мере, этот вопрос робко, но дискутировался. Однако серьезных шагов в направлении этой цели никогда не делалось.

         С избранием новым президентом Джорджа Буша (George Bush) эта идея утратила свое значение полностью. "Китай. - писала советник по национальной безопасности Буша Кондолиза Райе (Condoleesa Rice). - является державой не по своему статусу-кво, а но своим устремлениям изменить соотношение сил в Азии в свою пользу". Одно это превращает его в стратегического конкурента, а не в "стратегического партнера", как это прежде имела обыкновение говорить о Китае администрация Клинтона.

         В действительности систему безопасности в Восточной Азии определяют Народная Республика Китай как региональная держава и Соединенные Штаты в качестве страны, противостоящей ей на море. После падения Советского Союза срединная империя быстро и эффективно заполнила вакуум, образовавшийся в сфере политики безопасности в Восточной и Юго-Восточной Азии. Успешное обращение Индокитая, включая бывшего советского союзника Вьетнам, в китайскую веру, принятие ими на вооружение китайской модели реформ; появление "шанхайской пятерки", в которую вошли Россия, Казахстан, Киргизстан и Таджикистан - северные соседи Китая, имеющие с ним общую границу общей протяженностью 7000 километров и обязавшиеся не предпринимать каких-либо недружественных актов, а также умелое обращение тоталитарной Северной Кореи в страну, готовую на реформы и открытость, - все это свидетельствует о перманентном расширении китайского влияния в континентальной части Восточной Азии.

         Очевидно, что в континентальной Восточной Азии теперь уже доминирует не Россия, а Китай, хотя регион, как и прежде, находится в определенной экономической зависимости от Японии. В результате этого геополитического перераспределения ролей на Дальнем Востоке возникла региональная система безопасности, которую можно охарактеризовать как биполярную, когда друг другу противостоят Китай как региональная держава и Соединенные Штаты в качестве морской державы в Тихоокеанском бассейне. Если Китай доминирует в континентальной Восточной Азии, то Соединенные Штаты, располагающие военно-морским флотом, который держит под жестким контролем район по линии Алеутские острова - филиппинская группа островов, господствуют в ее морской части.

         В прошедшее десятилетие эта континентально-океанская биполярность продемонстрировала удивительную стабильность. Впечатление сравнительно стабильного развития ситуации в сфере безопасности в Восточной Азии особенно усиливается, когда думаешь о том, что Восточной и Юго-Восточной Азии удалось избежать участи быть втянутыми в войну, подобную войне в Косово. И это притом, что в регионе тоже имели место многочисленные этнические конфликты. спорные пограничные вопросы, проблемы, связанные с политическими преследованиями и с положением национальных меньшинств.

         Во всяком случае баланс сил между китайской континентальной и американской морской державами в Восточной Азии способствовал тому, что многие локальные конфликты и спорные вопросы, возникавшие в регионе, не могли получить и не получили своего развития. Если риск полного уничтожения своего флота силами американской морской державы сдерживает китайское руководство от военного захвата Тайваня и островов Спратли. то проблематичность выигрыша сухопутной войны с применением лишь военно-морских и военно-воздушных сил удерживают Соединенные Штаты от искушения поставить на колени в периферийных районах китайского влияния такие государства-изгои, как Северная Корея и Мьянма (Бирма). Опыт войн в Корее и Вьетнаме не позволяет забывать девиз американских военных: "никаких сухопутных войн в Азии".

Держава, которая уязвима

         Несмотря на свое доминирующее положение на восточноазиатском континенте Китай остается уязвимым. Он уязвим, прежде всего, в силу военного превосходства США. Для Соединенных Штагов это. однако, не стало искушением, раз и навсегда покончить с более слабым противником. Наоборот. Китай и США до сих пор всегда вели себя во время опасных конфликтов в Азиатско-тихоокеанском регионе, включая и надуманное противостояние группы американских авианосцев и китайских боевых кораблей вблизи Тайваня в 1996 году, осторожно, стремясь не допустить эскалации. Эта взаимная сдержанность зиждется не голько па континенталыю-океанической биполярности. которая смягчает конфликтный потенциал, но и на том. что обе страны являются ядерными державами. Взаимное ядерное устрашение зарекомендовало себя как эффективное средство.

         То, что Народная Республика располагает боеготовыми ядерными силами и готова в случае нападения применить их, фактически усиливает у нее как региональной державы устрашающую составляющую. Арсенал Китая невелик, он насчитывает около 30 межконтинентальных ракет с ядерными боеголовками. В ядерной войне для Соединенных Штатов, у которых 7000 тыс. единиц ракет такого класса, страна не является достойным противником. Однако то. чем располагает Китай, достаточно для так называемого "минимального устрашения", необходимого для защиты страны от нападения. Этой концепцией устрашения предусматривается развертывание небольшого числа ракет, но таким образом, чтобы в случае нападения у страны оставался достаточный потенциал для нанесения невосполнимого урона противнику. Доктрина Пекина в своей основе оборонительная и ориентирована на то. чтобы предотвратить ядерный шантаж и гарантировать Китаю место в ряду великих держав.

НПРО

         Эта стратегия минимального устрашения окажется не убедительной, если Вашингтон осуществит на практике своп план развертывания системы противоракетной обороны (НПРО). Особенно, если администрация Буша будет добиваться создания в Восточной и Юго-Восточной Азии регионального варианта НПРО (системы противоракетной обороны театра действий) для защиты своих военнослужащих и союзников в этой части планеты от ракетного нападения. В этом случае, видимо, не далек тот час, когда китайские ракетные войска окажутся полностью бесполезными. Как и Вашингтон, который видит в ядерном зонтике основу будущей оборонной системы США, Пекин рассматривает стратегические ракеты в качестве ядра китайской стратегии устрашения.

         В реальности, ракетные силы - это единственный род войск, который китайские военные могут противопоставлять американцам даже при количественном отставании как нечто равноценное американским ракетным системам, не стыдясь за качество своей техники. Однако в случае развертывания над тихоокеанским регионом системы противоракетной обороны эта техника может быть нейтрализована. Таким образом, НРПO или ПРО театра действий принципиально поставят под вопрос китайскую доктрину минимального устрашения и существенно увеличат военную уязвимость Китая. С этой точки зрения понятна озабоченность китайского президента Цзяня Цзэминя, который, встречаясь с министром обороны ФРГ Рудольфом Шарпингом (Rudolf Scharping), назвал американский план развертывания НПРО "неподходящим" и "дестабилизирующим" для "стратегического равновесия".

Фактор Тайваня

         Лишение Китая возможности применения ракетных систем поколебало бы и его возможности прибегать к стратегии устрашения в отношении Тайваня. Ракеты малою и среднею радиуса действия, которые до сегодняшнего являются эффективным средством давления на Тайвань, в случае развертывания системы ПРО театра действия оказались бы бесполезными. В этой связи в адрес Вашингтона раздаются предостережения, чтобы тот не вздумал взять Тайвань под свой ракетный зонтик. Судя по всему, Пхеньян опасается, что Тайвань, свободный от ракетного шантажа, будет еще мужественнее и без оглядки отстаивать свое стремление к независимости и, тем самым, втянет Китай в нежеланную для него войну с Соединенными Штагами. С этой точки зрения Тайвань, который всегда находился под угрозой применения силы со стороны Китая, ироничным образом превращается в фактор, более всего свидетельствующий обуязвимости безопасности Китая.

         Тайвань нельзя сравнивать с Гонконгом и Макао. Его патроном и защитником являются США - супер-держава, которая демонстрирует решительность взять своего подзащитного в случае нападения на него, под свою опеку. Пекин, придерживающийся точки зрения, что "независимость Тайваня равносильна войне", сужает тем самым поле своего маневра в кризисной ситуации и практически дает Тайваню возможность определять, в какой момент подтолкнуть китайцев на войну с американцами.

         Степень вероятности военной конфронтации между Китаем и Америкой зависит от оценки Тайванем фактора, сколь далеко могут пойти Соединенные Штаты в своей поддержке островной республики, если она объявит о своей независимости. Если правительство в Тайбэе придет к убеждению, что Вашингтон, в любом случае задействует в Тихоокеанском регионе своих военнослужащих с целью защиты Тайваня от китайского вторжения, тогда вооруженный конфликт между Соединенными Штатами и Народной Республикой можно считать запрограммированным.

         В случае, если Тайвань заявит о своей независимости, Китаю не останется другого выбора, кроме как начать войну, поскольку следовать идее национального единства стало в стране незыблемым принципом. Пекин дал понять, что он готов применить в отношении Тайваня, не желающего признавать срединную империю, военную силу независимо от того, сколь велика будет цена этого шага. Постоянный член политбюро КП Китая, президент Народной конференции по политическим консультациям Ли Жуйхуань (Li Ruihuan) однажды даже заявил, что "лучше потерять 1000 солдат, чем лишиться хотя бы одной пяди земли". В частности. 1 апреля 2001 года в случае с воздушным инцидентом над Южно-Китайским морем китайское руководство продемонстрировало США решительность, однако затем осторожно отыграло назад.

         Именно в этой решительности кроется опасная уязвимость Китая. Эта уязвимость заключается в том, что страна может оказаться в состоянии войны с супер-державой, с которой ей будет тяжело справиться. О том, что Пекин, проиграв войну против США, навсегда потеряет и Тайвань, говорится здесь вскользь. Такое положение вещей со всей очевидностью свидетельствует о том, что тайваньский вопрос для Китая - это, своего рода, обоюдоострый меч. Китайские стратеги тоже разделяют точку зрения, что Тайвань следует рассматривать не только как священную территорию, но и как причину уязвимости Китая. "Военная конфронтация между двумя сторонами по обе стороны Тайваньского пролива и вмешательство в нее третьей стороны. подстрекаемой сепаратистскими силами на Тайване, - делает вывод профессор по военно-стратегическим вопросам в Военном университете китайской Народно-освободительной армии полковник Ван Чжунзунь (Wang Zhongcun), - остается самой большой угрозой для безопасности нашей страны". Он считает, что эту уязвимость Китай может уменьшить, оказывая перманентное военное давление на Тайвань. Это давление должно быть столь высоким, чтобы заставить "местных ответственных лиц прийти к пониманию катастрофических последствий сухопутной операции".

         Однако больше всего Китай, судя по всему, уязвим для неожиданно возникающих внутриполитических проблем и трудно предсказуемых внешнеполитических ошибок. Он уязвим. если процесс преобразований в стране будет отброшен из-за них на годы, если не на десятилетия назад. Китай из-за своего сравнительно низкого уровня развития не может выдержать длительную гонку вооружений с участием супер-державы. Он пока не может ответить на вызовы, которые несут с собой столь масштабные проекты, как НПРО/ПРО театра действий. Если подозрение китайцев относительно того, что эти проекты преследуют цель заставить Китай включиться в невиданную доселе по своим масштабам гонку вооружений, подтвердится, то это означает, что не менее хитрые китайцы уже раскусили "хитрость" американцев.