Возможные сценарии развития России и их внешнеэкономические составляющие

   Мало  чем во внешнеэкономической сфере  может отличаться от предыдущего  инерционный сценарий. Возможно он будет иметь большую ориентированность на традиционные связи с Евросоюзом, чем с другими геоэкономическими направлениями. В то же время этот сценарий, исходя из складывающихся тенденций, может стать для России в перспективе весьма конфликтоемким.

   Мобилизационный сценарий отражает линию на усиление государственного вмешательства во внешнеэкономическую политику. Он может  быть связан с реализацией крупномасштабных проектов (международные транспортные коридоры, инфраструктура для кроссполярных полетов и арктических навигаций, переоснащение армий дружественных стран новой военной техникой, освоение космоса и мирового океана).

   Модернизационный  сценарий во внешнеэкономической стратегии также может иметь производный характер от своего базового сценария и в нем найдут наиболее емкое выражение внешние связи, опирающиеся на интеллект и научно технический потенциал российского сообщества и результаты сотрудничества в данной области с другими странами.

   В любом случае выбор государственным  руководством России того или иного сценария или же их сочетаний будет зависеть не столько от личных воззрений, сколько от надежности материальных и финансовых ресурсов по их реализации и ожиданий большинства общества. Последние также имеют количественные оценки на основе опросов общественного мнения.

   Теперь  о главных финансовых источниках экономической трансформации. Россия по сравнению с другими странами и даже континентами располагает огромными преимуществами в запасах основных видов природных ресурсов в расчете на душу населения. Об этом свидетельствует нижеследующая таблица, приводимая из книги академика Д.С. Львова.

Таблица 1

Запасы  основных видов природных ресурсов в расчете на душу населения

   Поэтому сама постановка вопроса о переходе России от сырьевого к интеллектуальному будущему19, получившая широкое распространение в российской политологической литературе, на наш взгляд, не вполне корректна, ибо она теоретически отметает возможность и необходимость опоры на одну из наиболее весомых составляющих конкурентных преимуществ нашей страны в международном разделении труда, а практически в обозримый период трудно реализуема с учетом огромных долговременных обязательств о поставках нефти и газа перед другими странами.

   Пока  существует длительный и стабильный спрос на эти ресурсы, мы должны активно использовать его, подобно Норвегии, для получения доходов, направляемых на рост жизненного уровня населения и техническое переоснащение экономики на основе закупок технологий и оборудования для перехода к новым технологическим укладам. Другое дело, что возникла угроза отставания в динамике выполнения наших долговременных обязательств передстранами ЕвроАтлантического блока и АТР из$за слабого освоения шельфа и отдаленных северовосточных районов.

   «Конечно, — отмечает известный российский политолог К.В. Симонов, специализирующийся на глобальной энергетической проблематике, — идеальный выход из сложившейся ситуации для России — резко нарастить производство углеводородов, чтобы иметь возможность поставлять их на все ключевые региональные рынки. Но реальность может оказаться более жесткой... Нельзя исключать, что российских нефти и газа на всех просто не хватит». Для такой оценки, на наш взгляд, имеются самые серьезные основания.

     Прежде всего это существенное отставание динамики прироста запасов добычи нефти и газа, которые сегодня и в обозримой перспективе остаются главным экспортным ресурсом России, от динамики добычи. Как отмечалось на научной сессии Общего собрания РАН в декабре 2005 г., начиная с 1993 г. детальная разведка новых запасов нефти и газа не восполняет их добычу.21 Более чем в 2 раза были уменьшены объемы глубокого параметрического, поискового и разведочного бурения — с 4,5 млн куб. м до 1,2 млн в 2003 г. Резко сократились научноисследовательские, геофизические, геологические и геохимические работы, а также поиски новых перспективных объектов. К тому же за эти годы, без серьезных обоснований, в погоне за высокой рентабельностью было изъято из государственного баланса (списано) более 5 млрд т разведанных запасов нефти, на подготовку которых затрачены огромные средства. Несмотря на все более широкое привлечение зарубежных геофизических, буровых других так называемых «сервисных» инжиниринговых фирм, на весьма низком уровне остаются вложения в технологию. Так, инвестиции в основной капитал на 1 т добытой нефти в ведущих российских кампаниях ТЭКа в 2 раза меньше, чем в зарубежных компаниях.22 Согласно оценкам Министерства промышленности и энергетики России, заполнение второго этапа нефтепровода Восточная Сибирь — Тихий океан (ВСТО) потребует расходов на геологоразведку в размере 102 млрд долл.

   С учетом того, что ресурсная база нефти и газа в нашей стране сегодня все же находится под жестким контролем государства, а акционерные общества по добыче и переработке также подвержены контролю с его стороны, если речь идет о способах расчета за поставки оборудования и техническое содействие, было бы целесообразно рассмотреть возможности привлечения зарубежных специализированных фирм (норвежских и др.) к широкому сотрудничеству в данной области. Это вполне вписывается в рамки глобальной энергобезопасности, которая по инициативе российской стороны стала ведущей темой саммита «восьмерки» 2006 г. Продолжить эту линию в рамках экономической дипломатии (зондажа в отношении потенциальных участников), а затем перевести ее в21. плоскость разработки конкретных программ, проектов и соглашений под руководством соответствующих федеральных служб настоятельно необходимо, иначе Россия не справится со своими обязательствами по поставкам указанных ресурсов ни в западном, ни в восточном геоэкономических направлениях. И дело даже не в объемах финансирования, поскольку Россия перенасыщена сегодня финансовыми ресурсами, а в быстром наверстывании накопившегося за 15 лет отставания российских геологопоисковых и геологоразведочных служб в методах, оборудовании и сопутствующей инфраструктуре с помощью авторитетных западных фирм (прежде всего норвежских, канадских и австралийских). Особенно это касается шельфа северных морей российской части Арктики и других труднодоступных газо и нефтеперспективых районов.

   Что касается использования фирм из северозападной части АТР (Китай, Япония, Тайвань, Южная  Корея, северозапад Канады, Аляска), то здесь просматривается возможность  их специального, по особым соглашениям, привлечения к работе по месторождениям Якутии и Чукотки, где имеются признаки наличия существенных запасов углеводородного сырья. К тому же указанные регионы ДФО России особенно нуждаются в развитии современной транспортной инфраструктуры и практическом осуществлении проекта межконтинентального сообщения через Берингов пролив.

   Если  же Россия не сможет инвестировать  в самое ближайшее время огромные финансовые ресурсы в перспективные  проекты извлечения углеводородов, то тогда, как пишет К. Симонов, нам придется делать выбор между Западом и Востоком. И этот выбор может быть весьма принципиальным для российского государства.

   За  последние 15 лет внешнеэкономическая  политика России претерпела серьезные  изменения. Унаследованные от СССР великодержавные  амбиции, натолкнувшись на постсоветские реалии и оценки мирового сообщества, быстро сменились переориентацией российского руководства на западные стратегические ценности.Большое влияние при этом оказало падение курса рубля к доллару и последовавший в 1998 г. дефолт, которые в глазах россиян и всего зарубежья привели по сути к обесценению всех показателей российской экономики, кроме объемов экспорта и импорта.

   Для этого периода были особенно характерны снижение внимания к обеспечению национальной экономической безопасности, что нашло отражение: в принятии ряда законодательных и подзаконных актов в интересах зарубежных партнеров, но в ущерб России; отсутствии какой-либо внешнеэкономической стратегии, кроме экспорта топлива; полной идентификации вывоза (экспорта) капитала с его бегством; резком переносе центра тяжести связей на европейском направлении с ЦВЕ на страны Западной Европы (геополитический просчет). Подражание западным эталонам оценки эффективности национальных внешнеэкономических связей привело к некритическому восприятию рейтингов Всемирного экономического форума и других западных институтов, которые среди других стран ставят Россию на 50$е — 60$е места. Лишь с 2002 г. российская официальная статистика прекратила их публикацию как недостаточно достоверных. В связи с вышеизложенным представляется необходимым усилить аргументацию целесообразных шагов при выстраивании стратегических ориентиров внешнеэкономической политики на длительную перспективу. И прежде всего это касается опережения темпов роста экспорта по сравнению с динамикой ВВП.

   По  мнению ряда западных экспертов и  политологов, на долговременную перспективу у России есть ряд объективных проблем, диктуемых особенностями ее положения. Ситуация, когда 2,5% населения земного шара владеют 14% суши и примерно 50% природных ресурсов, по их мнению, противоестественна и с течением времени будет растущим раздражителем для внешнего мира и источником широкого спектра постоянных угроз и беспокойств для самой РФ, причем эти опасности могут обыгрываться извне во многих интересах и целях.25 При этом возникает альтернатива либо самим поделиться имеющимися территориальными и природными ресурсами цивилизационным путем, сделав их международным достоянием, либо повысить свой международный престиж иным способом, — заметно увеличив долю своей экономики в мировом экспорте. Так, чтобы с Россией считались как с мировой державой, ее суммарный экспорт (товары, услуги, инвестиции) должен быть увеличен примерно впятеро. Но, даже по теоретическим оценкам, это достижимо не ранее 2030 г.

   В этих условиях первостепенное значение имеет наращивание экспортного потенциала нашей страны как основного фактора приобретения реального статуса мировой державы по мирохозяйственным критериям. Это означает постепенный рост совокупного объема экспорта наиболее значимых видов товаров, услуг и инвестиций впятеро к уровню 2005 г. с тем, чтобы основные их виды занимали около 10% мирового экспорта. В настоящее время превышение этого показателя свойственно только для нефти и газа, что и характеризует Россию как гегемона лишь в области экспорта углеводородов. В то же время имеются ощутимые резервы для движения в отмеченном направлении по ряду товаров: более глубокой переработки (например, алюминиевые сплавы и полуфабрикаты), оборудования для атомной промышленности, авиакосмического оборудования, различных плавсредств, энергетического оборудования, исследовательских приборов (все насыщены высокими технологиями), некоторых видов услуг (ГЛОНАСС, космический мониторинг окружающей среды, новые средства транспорта); по техническому содействию развивающимся странам в поиске, разведке и создании мощностей по добыче и переработке природных ресурсов с учетом высоких экологических требований.

   По  оценкам ЦВЭИ ИЭ РАН увеличение экспорта впятеро будет означать сумму 1 341 млрд долл. в ценах 2005 г. Среднегодовой темп роста за 2006—2015 гг. (10 лет) составит 6,8%. Рост впятеро может быть достигнут при таком темпе за 22 года, т.е. к 2030 г. В 2015 г. вероятно будет достигнуто чуть более половины этого уровня, причем в значительной степени за счет внутренней структурной перестройки в составе товаров и услуг в пользу более наукоемких и, соответственно, более дорогостоящих.

   В связи с этим заслуживает внимания иная постановка вопроса: как нарастить  экспортные ресурсы нефти и газа за счет разумного сокращения их потребления внутри страны и замещения этого сокращения рядом других, в том числе нетрадиционных энергоресурсов (наряду с углем малая и среднемасштабная гидроэнергетика без затопления пойм, плавучие АЭС, размещаемые по периметру морей Северного Ледовитого океана и на крупных сибирских реках близ новых очагов освоения природных ресурсов севера Сибири и Дальнего Востока, производство биотоплива на основе технологий зарубежных стран (Бразилия), размещение установок по преобразованию энергии ветра и солнца в электрическую в небольших сельских поселениях, что также широко распространено за рубежом).

   Таким образом мы как бы убиваем сразу  двух зайцев. Во первых, сокращаем нашу национальную технологическую зависимость от потребления нефтегазовых ресурсов и внешнего ценового давления на отечественных потребителей. Во-вторых, открываются более широкие возможности для национальной науки и техники по освоению лучших образцов зарубежных технологий и созданию собственных в такой важнейшей области современного развития как снижение энергоемкости производства и общественной жизни в целом за счет перехода, в основном, на возобновляемые источники энергии. Одновременно решаются такие важные для России задачи, как улучшение экологии и снижение региональных и межрегиональных транспортных расходов. Такой подход может кардинально изменить представление в мире о нашей стране как о вечном топливно-сырьевом придатке остальной части планеты, поскольку происходит четкое разделение в развитии российского ТЭК на два направления — экспортное и обеспечивающее национальные потребности. Если раньше мы жаловались на рост без развития, характерный для начала 2000 гг., то не пора ли в новых условиях поставить задачу качественного развития с минимальным ростом, осознанно сохраняющим ноосферу.

   Тогда можно более осмысленно рассматривать  и другие вопросы, связанные с участием России в процессе глобализации и регионализации. Среди них: основные критерии участия России в международном разделении труда — доля в общемировом объеме ВВП, доля в мировом экспорте важнейших изделий и видов услуг (свыше 2,25% в течение двух лет подряд), инновационная емкость экспортных товаров; оценки Всемирного экономического форума в отношении России как критерий ее цивилизационного уровня на сегодня; возможности изменений критерия в перспективе; региональная сбалансированность геоэкономических и геополитических направлений связей как средство избежания стратегических конфронтации в будущем мире и обеспечения национально государственной безопасности.