Внешняя торговля Древней Руси

Большую роль во внешнеторговых связях Руси играли еврейские купцы. В X в. сложились  еврейские общины в Майнце, Аугсбурге, Регенсбурге, а также в Праге. С этого времени еврейские  купцы этих городов через Краков ездили в Перемышль и Киев. Торговые связи Кёльна с Русью, в свою очередь, подтверждает источник конца XI в. — «Хвалебная песень кельнскому архиепископу Анно».

Сохранился  рассказ регенсбургского купца  Петахии, который около 1175 г. проехал  по маршруту: Прага — Польша —  Киев — Половецкая земля — Крым — Кавказ — Мосул — Багдад. Тот же Ибрагим (в передаче ал-Казвини  — XIII в.) говорил о торговых связях Майнца с Самаркандом и Индией. Дошло и сообщение рабби Калонима бен Шаббатая (XI в.), в передаче итальянского еврея — врача XIII в. Зидкиа бен  Абрахама, о поездке купцов-евреев из Руси через Венгрию в Регенсбург, где они жили; наконец, сообщение  шпейерского раввина Исаака бен  Ашера (XI в.) об обществе евреев-пайщиков, ходивших с караванами на Русь. Часть  из них происходила из Руси и жила в ней постоянно. Рабби Элиэцер  Бен Исаак из Праги оставил  описание маленьких еврейских общин, виденных им на Руси; известно, что на Руси в 1124 г. рабби Самнельс написал  свой труд в духе западных тосафиотов.

Русь  имела устойчивые торговые связи  с городами Германии. Немецкие источники  говорят о том же. Уже при  Владимире Святославиче действовал путь через Германию в Византию, была известна и дорога из Византии через Русь по Балтийскому морю —  в Рим: ею, как думал летописец, ходил апостол Андрей (дороги апостольские совпадали с купеческими).

По мере продвижения немецких феодалов на Восток в жалованных грамотах захваченным  или построенным городам фигурирует Русь, издревле торговавшая в этом краю и, как увидим ниже, отстоявшая свои права. Любек — столица Славии издавна вел широкую торговлю; торговал он и с Русью: ведь женой  местного короля бодричей Кнута (1129— 1139) была Ингеборг Мстиславна.

Готланд — «око Балтики», так называли его  скандинавские навигаторы. Шведские историки полагают, что торговля Новгорода  с ним восходит к тем давним временам, когда на острове начали собираться люди разных народностей и скрепили клятвой мир, дававший им право спасать и оберегать свое имущество на береговой полосе шириной в восемь сажен. Новгородская летопись не сохранила сведений о начале этой торговли. Она отметила лишь некоторые случаи ее нарушения. В другой раз в 1142 г. шведская флотилия из 60 судов [шнек] напала «на гость, иже из — заморья шли в 3 лодьях». Но купцы недаром были и воинами, они отбили пиратское нападение и перебили команду трех шведских судов. Подворье русских купцов на Готланде тоже существовало издавна и как таковое впервые отмечено в договоре 1262—1263 гг., заключенном от имени Александра Невского.

В самой  Швеции руссы торговали с Упсалой, столицей земли Упланд, прибрежная полоса которой — Рослаген, быть может, служила одним из источников найма варягов, а торговый центр  город Бирка, стоявший на острове  Бьерке на озере Мелар, отправлял  на Русь купцов. Разрушенную в 1060 г. Бирку заменила Сигтуна. Сюда и плыли  русские мимо Готланда; в Сигтуне  был русский купеческий двор с  каменной церковью.

Имеем точное свидетельство летописи от 1148 г. о поступлении товаров из Северной Европы в Русь. Следы старой варяжской  торговли остались и в Киеве, где  Иларион использовал под свою пещеру бывший «варяжский поклажай»; в низовьях Днепра еще в XIII в. известен остров Варяжский.

Новгород  — центр морской торговли Руси с Европой, тут имелись кварталы, выросшие на древней торговле с Поморьем — улицы Прусская, Чудская; здесь  «заморстии» купцы в 1156 г. соорудили  свою церковь на Торговище, в 1207 г. они  же построили церковь св. Пятницы, а купцы-щецинцы возвели в 1165 г. церковь Троицы— ясно, что их дела процветали. Североевропейские  купцы наряду с подворьями имеют  свои «варяжские» (католические) храмы, гибель некоторых из них отмечена во время пожаров, когда в 1152 г. сгорела  одна варяжская церковь, в 1181 г.—  другая (Петра и Павла), а в 1217 г. — в варяжской церкви «изгоре  товар вьсь варязьскый бещисла».

Торговля с Германией велась не только с Верхней Русью, но и с Нижней Русью. О притоке русских ювелирных изделий и мехов в Германию (где Регенсбург — крупный центр меховой торговли) и вывозе оттуда серебра (из Гослара), тканей (из соседних Рейнско-Вестфальским землям Фландрии и Фрисландии) и рейнских вин — писал недавно Б. Видера. Русский соболь был хорошо известен в Германии. В торговле соболями и серым мехом участвовал, как видно из его жития, и падеборнский епископ Мейнверк (умер в 1039 г.).

Теперь  вспомним о засвидетельствованной  фрейзингенским (Бавария) епископом  Оттоном (1111—1158) переписке начала 40-х  годов XII в. Конрада III (1138—1158) с императорами Иоанном и Мануилом Комнинами, которых  он просил посредничать в связи с  ограблением и убийством «на  Руси» (in Rossia) немецких купцов. Здесь  речь идет, конечно, о Нижней Руси. Вот  несколько фактов о торговле Руси с Эннсом (на Дунае) и Регенсбургом (Бавария). Штирийский герцог Оттокар  утвердил в 1191 г. мыто в Эннсе, которое  было здесь введено еще его  отцом Оттокаром V (1129—1164) для купцов Регенсбурга. Русские меха воспевал немецкий поэт Гартманн (умер в 1210 г.) из Ауе, который писал, что «лучших никто не мог найти ни на Руси, ни в Польше».

Торговля  с Данией, от которой, по словам датских  моряков, «до Острограда русского, коего  столица есть Киев (Chive)» можно  было доплыть за один месяц, тоже велась исстари. Под 1130 г. летопись отметила, что  новгородские купцы «из Дони», в  отличие от плывших с Готланда, «придоша сторови», т. е. благополучны. Это понятно, ибо датский Кнут, сидевший в Любеке — союзник Руси. Были и конфликты, нарушавшие торговые договоры: под 1134 г. записано, что в  Дании, (видимо, в Роскильде) новгородских купцов бросили в тюрьму («рубоша  новгородць за моремь въ Дони»). На время  финского похода шведского короля Эрика IX (1157 г.) падает ограбление русских  купеческих кораблей в Шлезвиге (видимо, в районе Любека, около этого времени  пострадавшего от пожара) датским  королем Свеном III (1147—1157), который  отдал захваченные товары в уплату наемникам. Что касается Швеции и  Готланда, то мир с ними нарушился  после шведско-русского конфликта в Финляндии и падения Сигтуны (1187 г.), когда по сообщению летописи, новгородцы были в 1188 г. брошены в порубы варягами (иноземцами; шведы назывались свеями) и на Готланде, и в Немцах, и, наконец, в самой Швеции. В связи с конфликтом Новгород применил решительную меру: порвав торговлю, он не пустил «своих ни единого мужа за море», а прибывшим иноземцам (варягам) не дал своего посла и отпустил их «без мира». Интересно, что на этот же год приходится жалованная грамота императора Фридриха I городу Любеку, по которой он освобождал русских купцов от пошлин.

О торговле Руси с другими странами «латинского  языка» письменные источники сообщают немного.

Русские меха, несомненно, достигали Франции: и в «Песне о Роланде» и в  «Антиохии» (XII—XIII вв.), в стихах Гильома  де Пуатье (1071—1127), во многих произведениях  Кретьена де Труа (XII в.) называются признаваемые в исторической литературе несомненно русскими собольи меха (sebelin, sabelin, sable) и одежда из них. Вильям Ньюбургский (1136 — ок. 1198) сообщает, что французский  король Филипп II и английский Ричард I во время Третьего крестового похода запретили носить собольи и беличьи  меха. Литературные источники говорят  и о тканях, доставляемых из Руси. Дорогие плащи, шелка, русское золото и серебро упоминают французские  «Песни о деяниях»; славились во Франции и русские доспехи, а  также боевые кони, а выражение  «итти в Русь» издревле превратилось во французскую поговорку, означавшую гибельный поход.

С другой стороны, на Руси сделаны находки  изделий лиможской работы: в Суздале  — дарохранительница местного собора; во Вщиже — подсвечник — XII—XIII вв.; в Новгороде — оклады, по преданию привезенные Антонием Римлянином; в  Ростове — костяная статуэтка, имеющая  сходство со скульптурой собора в  Шартре.

Известна  была Русь и Англии. Не случайно в  одной из версий о Бове-королевиче (начало XIII в.), описывающей оживленную торговлю английского порта Саутгемптона, упоминаются грузы из Руси: «купцы прибывают из Апулии и Руси, привозящие их великий товар». И ирландские купцы достигали Руси, судя по существованию их храма св. Марии в Киеве. В английской описи долгов фигурирует (под 1180—1182 гг.) рабби Исаак из Руси. В английских источниках есть документ о русской торговле XI в. Герваз, канцлер Оттона IV (XIII в.) родом из Тильбури на Темзе, живший на континенте, говорил о возможности плавания из Британии на Русь через Балтику. На средневековых английских картах Русь помещена к северу от дельты Дуная, на его левобережье. Фламандская торговля сукном, видимо, все же достигала Новгорода, наряду с английскими купцами уже в XI в., зачастую под названием фризских, плавали на Русь и нидерландские купцы.

Яркий свет на эту мозаичную картину  проливают материалы нумизматики, недавно обработанные В. М. Потиным. На Руси при отсутствии серебряных рудников «первостепенное значение имела иноземная монета — восточные  дирхемы (до 20-х годов XI в.), западноевропейские денарии, византийские милиарисии». Напрашивается  вывод, что смена в XI в. потока восточных  дирхемов в нашу страну потоком западных денариев, как бы мы ни оценивали  ее причины, позволяет говорить о  возрастающих экономических связях Руси с другими странами Европы. Это, понятно надо сопоставить с  развитием городского ремесла и  расширением экспортных возможностей страны.

На массовом материале В. М. Потин установил, что денарии шли на Русь с середины X до начала XII в., что область распространения  и поглощения наибольшей массы и  арабских монет и денариев почти  полностью совпадает. Это — Польша, Швеция (с о. Готланд), Русь и Восточная  Прибалтика. Основными экспортерами сюда серебра в X—XI вв. были Германия (74% всех найденных вне ее пределов монет) и Англия (соответственно 22%). Монетное серебро экспортировали страны, его добывавшие, а ввозили другие страны по внутриэкономической потребности.

В Руси из 199 находок западноевропейских монет (из них 57 — в кладах) наибольшее число падает на земли Новгородскую (с вассальными землями), Полоцкую (тоже с вассальными землями), Смоленскую, Ростово-Суздальскую, Рязанскую, меньше — на Галицкую, Переяславскую, Черниговскую. В целом денарий был известен в Верхней Руси лучше, чем в  нижней.

Причину этого автор видит в локализации  серебряных рудников в Северной Германии. Замечу, что так как Нижняя Русь торговалa не менее интенсивно, чем  Верхняя, понятна заинтересованность ее князей в получении серебряных печерских и других даней —  несомненно бывших нарастающим источником благородных металлов на Руси.

Находки денариев позволяют говорить о связях Руси X—XI вв. даже с Прирейнским районом  — Нижней Лотарингией, Верхней Лотарингией  и Фризией. Но наиболее распространены у нас были кельнские монеты (936—1036). Минуя Скандинавию, шли на Русь монеты Саксонии, Восточной Фрисландии; есть и монеты из Баварии (Регенсбург Аугсбург), Франконии (Майнц, Вормс и др.), Швабии (Базель) и др. Находятся и денарии  императора Генриха V и др. Среди  денариев видим и венгерские —  Иштвана I (1000—1038), Кальмана (1095—1114), Иштвана II (1115—1131), и чешские — Яромира (1003—1004—1012), Олдржиха (1012—1034), и датские  — Кнута Св. (1080—1086), и английские (до 1066).

Торговые  связи Руси со Скандинавией отражены нумизматикой главным образом до второй четверти XII в.; арабские монеты, шедшие через Русь в другие страны Европы, занесены в Норвегию, Швецию и Готланд. Сравнительно большой  процент норвежских и шведских денариев при относительно слабом развитии монетного  дела в Скандинавии, поступал скандинавским  торговым путем в потоке европейских  денариев.

Но этот скандинавский приток не идет ни в  какое сравнение с балто-славянским, который был несравнимо сильнее. Из балтийского Поморья денарии шли на Русь, перемещаясь с рынка на рынок, часть из них попадала из Чехии по водному пути Западный Буг—Припять.

Начало  крестового похода на Русь и подвластные  ей народы сопровождалось попытками  дезорганизовать эти веками складывавшиеся торговые отношения, разорвать договоры, осуществить блокаду славянобалтийских  земель. Эта безумная идея была выдвинута  папской курией и нашла свое выражение  в серии булл, запрещающих торговлю с язычниками Прибалтики (пруссами, литовцами, латышами, эстонцами, финнами, карелами) и «схизматиками» Руси, в  первую очередь такими товарами, как  оружие, железо, соль и др.

Но сломать  торговлю с Русью не удалось. Напротив, торговля стала важным фактором, использованным русскими дипломатами для стабилизации политических отношений. Торговля оказывалась  сильнее войны и немецкие, шведские, датские купцы, деятельно поддерживая  усилия крестоносцев, не порывали торговли с Русью, а когда убедились  в провале похода, то возобновили  с ней старые договоры. В разгар крестоносного натиска были заключены  договора Новгорода и Пскова с  Ригой епископа Альберта (1199—1229) и  Орденом магистра Волквина (1209—1236); в пору измены псковских бояр Псков  заключил особый договор (1228 г.) с Ригой  и Орденом — оба эти договора содержали, понятно, и торговые статьи, как и новгородско-немецкий договор 1234 г.