ОПГ в России

Рэкет — это сбор гангстерами  «дани» под угрозой причинения физического и имущественного вреда. Собирая дань, преступная организация обычно гарантирует обложенным «данью» предпринимателям защиту от вымогательств других преступных групп или преступников-одиночек. Чтобы гарантировать стабильную плату, рэкетиры стремятся брать на себя роль верховного арбитра в спорных ситуациях, связанных с имущественными спорами между своими клиентами  (долговые обязательства, исполнение контрактных соглашений). Занимаясь рэкетом, преступная организация продает услуги по защите прав собственности — защите от всех криминальных элементов, в том числе и от членов данной организации. Правоохранительные услуги всегда относят к числу общественных благ (public goods), производство которых является монополией государства. Поэтому развитие рэкет-бизнеса следует рассматривать как форму криминального политогенеза, создания теневого эрзац-правительства, конкурирующего с официальным правительством. «.. .Мафия выполняет функции правительства (исполнение законов и криминальное судопроизводство), — пишет по этому поводу известный американский экономист -криминолог Э. Эндерсон, — в той сфере, где законная судебная система терпит фиаско в осуществлении своих полномочий» . Выполнять функции криминального правительства, которое берет на себя организацию «теневого» правосудия , по силу не преступникам-одиночкам и не мелким конкурирующим бандам, а только крупным организациям, действующим долгие годы. Кроме того, возникает необходимость в постоянной координации действий различных преступных организаций с целью предотвращения взаимных столкновений из-за спорных территорий. Для этого создаются специальные «советы директоров», состоящие из руководителей крупнейших преступных «семей», на регулярных собраниях которых осуществляется стратегическое планирование криминальной деятельности и урегулирование конфликтов. Начав с монополизации публично-правовых функций, крупные преступные организации быстро переходят к монополизации отдельных видов криминального производства — осуществляют своего рода «национализацию». В сущности, каждая преступная организация стремится  создать вместо гангстерского рыночного хозяйства гангстерскую командную экономику, полностью заменив конкуренцию централизованным распределением. Однако в полной мере это практически невыполнимо. Полной монополизации преступного бизнеса одной организацией препятствует, прежде всего, сама технология криминального производства. В преступных промыслах, как и в легальных, монополизируются лишь те отрасли, где объективно существуют монополистические барьеры: эффект масштаба, возможность захватить редкие сырьевые ресурсы. Поскольку во многих сферах криминального бизнеса таких барьеров нет, сколько-нибудь его полная монополизация заведомо невозможна. Кроме того, чем крупнее и сильнее преступная организация, тем выше вероятность, что она станет объектом преследования силами правопорядка, обеспокоенных появлением альтернативного центра власти (именно так было, например, с Медельинским наркокартелем). В силу этих объективных обстоятельств полная «национализация» каких-либо криминальных промыслов «теневым правительством» практически неосуществима. Развитая организованная преступность предстает перед исследователем как сеть локаль но-монополистических фирм, схожих с суверенными княжествами, между которыми не прекращается конкуренция за передел старых и освоение новых рынков.

1.3.Мафия как община.

Внутренняя организация мафии имеет заметные черты сходства с обычной фирмой (разделение труда, иерархичность). Легальная фирма, будучи участником рыночных отношений, по своей внутренней структуре является миниатюрной командной экономикой; аналогично, преступная организация конкурирует с другими организациями, однако внутри нее элементы конкуренции сознательно подавляются. Но в мафиозных семьях есть черты, невозможные в  обычных фирмах: круговая порука мафии далеко превосходит обычную лояльность служащих корпораций. Например, нормой поведения членов преступных сообществ является готовность жертвовать собой ради «общества» (например, отказываться от сотрудничества с полицией даже под угрозой тяжелого наказания), чего крайне трудно было бы ожидать от сотрудника легальной фирмы.

При объяснении монолитности преступных организаций обычно говорят, что нарушение «омерты» (закона молчания) наказывается смертью (часто не только самого нарушителя, но и членов его семьи). Однако страх сурового наказания — отнюдь не единственное, а возможно, и не главное условие сплочения гангстеров. Основой мафиозных объединений, как подчеркивает немецкий социолог Л. Паоли, выступают, прежде всего, отношения «ритуального родства», вытекающие из «братского» контракта, который заключает на неограниченный срок каждый новый член преступной группы. На членов мафиозных объединений возлагаются обязанности оказывать друг другу материальную и иную помощь. «Подпись» под таким контрактом означает, что новичок не только отныне разрывает свои связи с семьей и старыми друзьями, но и обязан при необходимости пожертвовать даже собственной жизнью ради интересов преступной группы. Это предполагает господство внутри группы альтруистических взаимоотношений без ожидания наград, по типу отношений в архаичных общинах. Даже сам акт приема новых членов часто обставляется ритуалом, напоминающим инициационные обряды первобытных племен, но вовсе не найм на фирму. Младшие члены мафии не имеют права отказываться от выполнения распоряжений старших. Отношения фиктивного родства придают криминальным организациям экстраординарную прочность, которую невозможно найти в предпринимательских фирмах.

Конечно, «мафиозное братство» характерно прежде всего для «старых» преступных организаций (триады, якудза, сицилийская мафия), зародившихся еще в до – и раннеиндустриальных обществах. Впоследствии дух общинного коллективизма также стал постепенно улетучиваться, заменяясь обычным стремлением к личной выгоде. Поскольку, однако, «мафиозное братство» служит эффективным противодействием усилиям стражей порядка уничтожить преступные организации, общинная ментальность сохраняется в них гораздо прочнее, чем в обычном мире законопослушных граждан.

Таким образом, преступные организации следует считать не только криминальными фирмами, не только теневыми правительствами, но и преступными братствами общинного типа. В современном мире основным «лицом» мафиозных организаций становится «лицо» фирмы, а функции теневых правительств и преступных братств уходят на задний план, но окончательно не исчезают.

Глава 2. Экономика организованной преступности: микроэкономический подход.

2.1.Спрос на мафиозном рынке.

«В основе деятельности организованной преступности лежит социальный заказ», — пишет американский криминолог Р. Кларк. Мафиозная преступная деятельность — преступления особого рода, «преступления, совершаемые по взаимному согласию, преступления, совершения которых желает потребляющая публика» . Это относится не только к наркобизнесу, когда мафиози «всего лишь» продают товар добровольно делающим выбор клиентам, но отчасти и к рэкету, когда организованная преступность берет на себя охрану предпринимателей от преступности неорганизованной.

Можно сделать вывод, что организованная преступность складывается только там и тогда, где и когда возникает устойчивый и высокий спрос на запрещенные товары и услуги.

Мафия может отчасти «заказывать» спрос на свою продукцию, осуществляя своеобразный преступный маркетинг. Часто рэкетиры, например, «защищают» бизнесменов от самих себя. Искусственное стимулирование спроса легче всего осуществлять в наркобизнесе, поскольку у наркоманов возникает сильный «эффект привычки». Розничные торговцы наркотиками, стремясь расширить клиентуру, часто осуществляют агрессивный маркетинг — дают начинающим потребителям свой товар бесплатно. Производители наркотиков специально изобретают такие их модификации (например, крэк), которые формируют максимально быстрое привыкание.

В целом, однако, мафия лишь удовлетворяет объективно сформировавшиеся общественные потребности.

Например, широкий размах рэкета в России — порождение высокого спроса бизнесменов на правоохранительные услуги в атмосфере слабой спецификации прав собственности, разгула «обычной» преступности, низкой эффективности деятельности органов внутренних дел, отсутствия общепризнанных правил конкурентной борьбы. Схожая ситуация описана по материалам США 1920—1930-х гг. Д. Беллом: «В такой отрасли, как швейная промышленность, отличающейся неимоверным хаосом и жесточайшей конкуренцией, рэкетир, как это ни парадоксально, играл стабилизирующую роль, регулируя конкуренцию и фиксируя цены. Когда на сцену выступила «Администрация по восстановлению промышленности» и приняла на себя эту функцию, бизнесмен обнаружил, что то, что прежде было квазиэкономической услугой, теперь уже оказалось чистейшим вымогательством, и он стал требовать полицейского вмешательства».

2.2.Специализация преступного бизнеса.

Экономика организованной преступности — диверсифицированная экономика, основанная на сочетании разных видов бизнеса, преступного и легального. Мафия (как и легальные фирмы) старается «не класть все яйца в одну корзину». Хотя есть преобладающее производство, дающее основную прибыль, мафио и не забрасывают окончательно старых промыслов и одновременно осваивают «плацдармы» для новых.

Так, в эпоху «сухого  закона» американские гангстеры получали основные доходы от бутлегерства, но одновременно продолжали контролировать проституцию и начинали осваивать гемблинг (запрещенные азартные игры) и наркобизнес. Оценка структуры доходов международной организованной преступности показывает, что наркобизнес — основной преступный промысел — все же дает лишь половину совокупных доходов. Диверсификация наблюдается даже у наркомафии, которая ведет моноотраслевой бизнес: картели Андского треугольника, например, с 1990-х гг. сочетают ведущее производство кокаина с освоением героинового бизнеса.

Изменение ведущей специализации  объясняется не столько противодействием органов правопорядка , сколько изменениями спроса, деятельностью легального «большого бизнеса» и вытеснением старого, малоприбыльного бизнеса новым, высокоприбыльным.

Кроме того, мафия обычно сочетает два направления экономической деятельности: нелегальное производство, где зарабатываются большие деньги, и легальное производство, где эти деньги «отмываются». В результате экономика организованной преступности выглядит как айсберг: на виду — легальный, относительно малодоходный сам по себе бизнес (например, переработка вторсырья), «под водой» — высокодоходный нелегальный бизнес (например, наркобизнес ). Такую форму мафиозная экономика приобретает на той стадии своего развития, когда мафия институционализируется, стреится прочно «врасти» в официальную систему, не порывая с преступными промыслами.

2.3.Бюджет мафиозных организаций.

Поскольку организованные преступные группы находятся вне закона, постольку первичная информация об их доходах и расходах отсутствует, и исследователи вынуждены ограничиваться крайне приблизительными экспертными оценками.

Единственным — и то относительным — исключением является Япония. С начала 1970-х гг. правительство Страны восходящего солнца стало облагать доходы преступных синдикатов налогом. «Заработав», например, 18 млн иен на продаже наркотиков, якудза «честно» вносят в госбюджет 3,8 млн, не опасаясь ареста, поскольку они не схвачены на месте преступления1.

Конечно, значительная часть  доходов утаивается от казны (уклонение от налогов в Японии развито довольно значительно) , однако и такой метод учета позволяет полиции точнее оценивать бюджет японской мафии.

По официальным данным, ежегодный доход всех якудза составлял в 1980-е гг. порядка 1 — 1,5 трлн иен, т. е. примерно 10—15 млрд долларов. Некоторые исследователи оценивали его еще выше — до 22 млрд долларов. При этом наблюдается высокий уровень концентрации: три крупнейшие организации («Ямагути-гуми», «Сумиеси рэнго» и «Инагава кай»), объединявшие 24% всех якудза, получали в 1980 г. примерно 20% всех доходов. Судя по данным о структурных сдвигах в доходах якудза, степень диверсификации (разнообразия) мафиозного предпринимательства, видимо, растет; по крайней мере, доля самого крупного источника доходов (от наркобизнеса) устойчиво снижалась. Данные о доходах американской «Коза Ностра» более разрознены. В конце 1960-х — начале 1970-х гг. их оценивали в интервале 20—50 млрд долларов; в 1980-е гг. оценки возросли до 50—130 млрд долларов, что в десятки раз больше годовой прибыли самых крупных корпораций США и равно 10—30% госбюджета страны2. В одном из сообщений указывалось, что в 1980-е гг. на наркотики приходилось 38% предпринимательской деятельности американской организованной преступности1. Если взглянуть на использование доходов «Коза Ностра», то известно, что с 1920—1930-х гг. утвердилась традиция не менее 1/3 доходов тратить на взятки «нужным людям».

Что касается степени богатства  латиноамериканских наркобаронов, то о ней дают представление их предложения выплатить внешний долг своей страны в обмен на амнистию. В 1984 г. Медельинский картель предлагал правительству Колумбии уплатить долг в 13 млрд долларов в обмен на амнистию и легализацию организации2 . Несколько ранее «кокаиновый король» Боливии Д. Суарес предложил правительству США уплатить боливийский внешний долг в 4 млрд долларов за освобождение своего сына, арестованного в США3 . Ежегодные чистые доходы колумбийских наркокартелей оценивались в начале 1990-х гг. в 4—5 млрд долларов4 . Чистая прибыль наркокартелей Мексики составляла в этот период около 2,5 млрд долларов в год.

Общий размер прибыли, полученной российскими преступными сообществами, оценивался на 1993 г. примерно в 2 трлн рублей. Основная часть этих доходов легализируется посредством неконтролируемого ввода в коммерческий оборот. Затем 2/3 легализуемых доходов вкладывается в мафиозный легальный бизнес, еще 1/5 идет на приобретение недвижимости.

2.4.Издержки производства и прибыль преступного бизнеса.

Информация о бюджете мафиозных организаций показывает, что мафиозный бизнес обязательно высокоприбылен , причем средняя норма гангстерской прибыли отличается от нормальной средней нормы прибыли на несколько порядков. В легальном бизнесе 10% годовых считаются очень высоким показателем, в то время как в наркобизнесе норма валовой прибыли в одной торговой сделке превышает 1000%. Справедливо замечают, что «Коза Ностра» может считаться самой высокоприбыльной корпорацией США, то же самое можно сказать о якудза в Японии, о мафии в Италии и т. д. Однако часто забывают, что оборотной стороной высокой валовой прибыли являются не менее высокие издержки. Чисто производственные издержки мафиозного бизнеса достаточно малы (например, в наркобизнесе производители первичного сырья получают менее тысячной от конечных розничных цен). Зато трансакционные издержки очень велики и достаточно специфичны.