Новая экономическая политика

      Переходом к нэпу был создан прочный экономический  союз между рабочим классом и крестьянством, поэтому В. И. Ленин считал, что нэп экономически и политически обеспечивает победу социализма.

      «Конечно, - говорил В. И. Ленин, - сущность новой экономической политики есть союз пролетариата и крестьянства, сущность - в смычке авангарда, пролетариата с широким крестьянским полем»³⁶. В то же время Троцкий, Зиновьев, Бухарин и их сторонники считали, что сущность нэпа - допущение капиталистических элементов, и на этом основании утверждали, что нэп есть только отступление к капитализму.

      Один из ближайших соратников Ленина, его заместитель в правительстве и нарком продовольствия. А. Д. Цюрупа утверждал, что кооперация по-прежнему должна быть непосредственно подчинена государству в лице Наркомпрода. Это, конечно, помешало бы ее развитию как самодеятельной хозяйственной организации масс, которая могла бы соревноваться на рынке и с государством, и с индивидуальным товаропроизводителем. Цюрупа считал конкуренцию угрозой социализму.

      Руководству РКП(б) стоило немалого труда убедить  рядовых коммунистов в целесообразности нового экономического курса, встретившего на местах определенное противодействие. Несколько уездных парторганизаций усмотрели в оживлении частной торговли и в переговорах с иностранными капиталистами о концес6сиях »капитуляцию перед буржуазией». Практически во всех парторганизациях имели место случаи выхода из РКП(б) «за несогласие с НЭПом».

      Весьма  распространенным было и мнение о  тактическом смысле решений Х  съезда, якобы призванных в первую очередь стабилизировать политическую обстановку в стране; в этой связи совершенно стихийно было пущено в оборот выражение «экономический Брест», намекающее не только на вынужденный характер уступок крестьянству, но и на их скорое аннулирование. Работники Наркомпрода мало считались с разницей между разверсткой и натуральным налогом и ожидали не ранее, чем осенью, вернуться к политике продовольственной диктатуры.³⁷ 
 

2. Осуществление новой экономической  политики

      Осуществление новой экономической политики началось в чрезвычайно неблагоприятных  условиях. Топливный кризис превращал города и поселки в скованные стужей, почти безжизненные нагромождения домов. Он обострял и транспортный кризис, вызванный полной изношенностью парка вагонов и паровозов. Поезда ходили редко, ползли медленно, без расписаний. На станциях скапливались огромные толпы голодных и полураздетых людей. Все это усиливало продовольственный кризис.

      Для борьбы с голодом были приняты  чрезвычайные меры: помощь голодающим со стороны трудящихся других районов, организация широкой сети детских  домов, мобилизация медицинского персонала против эпидемий, усиление милиции для борьбы с преступностью. Использовались и международные, не очень еще разветвленные связи: поддержка международного пролетариата, содействие филантропических организаций, закупка зерна. Лишь благодаря сверхъестественным усилиям государства и народа удалось пережить это страшное время.

      Принятые X съездом партии решения о переходе к новой экономической политике дали эффект не сразу. И дело не только в трудностях, связанных с преодолением засухи, с голодом, но и с неполнотой самих решений, что потребовало нового переосмысления сущности социализма и путей движения к нему.

      Долго еще и после перехода к нэпу в действиях людей, в политике сказывались представления «военного коммунизма». Такая половинчатость приводила к пробуксовке курса X съезда партии, создавала впечатление, что нэп является лишь маневром.

      Тщательный  анализ этой противоречивой ситуации привел Ленина к мысли о необходимости  дальнейшего развертывания новой  экономической политики, торговли, а значит, и к фундаментальному выводу о необходимости использования товарно-денежных отношений для строительства социализма.

      Ленин твердо обосновал вывод о том, что нэп - это «политика, подлежащая проведению всерьез и надолго»³⁸, и пояснил: «Частный рынок оказался сильнее нас, и вместо товарообмена получилась обыкновенная купля-продажа, торговля»³⁹. Нэп, следовательно, логически вел к полной легализации торговли и воссозданию охватывающего всю страну внутреннего рынка, без которого невозможно было никакое - а значит, и социалистическое - развитие экономики.

      С 1921 г. свободная торговля вновь стала  выполнять органически присущую ей функцию наглядного и беспристрастного «взвешивания» всех поступавших  на рынок товаров по их ценности для потребителя.

      Конечно, рынок сам по себе не мог выразить всего многообразия нужд в той  или иной продукции. Поэтому государство  вносило в его деятельность поправки своей политикой цен, призванной стимулировать производство трудоемких, но важных для общества (приоритетных) товаров. Переходя к нэпу, страна стала выходить из экономического кризиса. Постепенно ликвидировался дефицит, «подпольная торговля», «теневая экономика» и т. п.

      Нэп, таким образом, возрождал торговлю как соединительное, посредническое звено народного хозяйства, способствовавшее сопряжению всех его элементов в единый экономический комплекс.

      Огромную  роль в развитии нэпа и в последующей  перспективе сыграло открытие хозяйственного расчета как политэкономического  метода развития социалистических предприятий.

      Хозяйственный расчет, означал что предприятие (после обязательных фиксированных  взносов в государственный бюджет) само распоряжается доходами от продажи  продукции, само отвечает за результаты своей хозяйственной деятельности, самостоятельно использует прибыли и покрывает убытки. ⁴⁰

      Начавшееся  с 1922 г. внедрение этого метода стало  одним из важнейших, хотя и затянувшихся процессов в истории советской  экономики. Хозрасчет открывал путь к созданию рациональной и строгой  системы социалистического хозяйствования, дающей участникам производства только действительно заработанные ими деньги. Такая система способствовала постепенному переходу предприятий к самоокупаемости, самофинансированию, а значит, и к самоуправлению. Хозрасчет, таким образом, при последовательном его внедрении становился материальной основой социальной справедливости и совершенствования демократии.

      Все это создавало условия для  трезвой переоценки многих принципиальных явлений.

      Долгое  время социализм в экономике  отождествлялся лишь с государственной собственностью на средства производства. Это, с одной стороны, привело к экономически нецелесообразному ее (и государственного аппарата) разбуханию, а с другой - породило недооценку и даже отрицание всего возможного многообразия форм социалистической собственности. В результате в 1920 г. в государственную собственность были переданы даже крохотные ремесленные мастерские. Государство совершенно не имело возможности их содержать.

      Это приводило к падению производства, уничтожению производительных сил.

      В декабре 1921 г. был принят декрет о  денационализации этой части промышленности, а также ряда средних предприятий. Они были возвращены прежним владельцам.

      Декретом  от 7 июня 1921 г. было разрешено открывать  частные предпри-ятия с числом рабочих не свыше 10-20 человек. В мае 1925 г. было разрешено организовать частные предприятия с числом рабочих до 100 человек, но с особого разрешения в каждом отдельном случае органов Советской власти.⁴¹

      Была  разрешена с 1921-1922 гг. и аренда средств  производства (помещений и целых предприятий в торговле и промышленности, земли и техники - в сельском хозяйстве). Более трети всей массы промышленных заведений (преимущественно мелких и средних) было сдано в аренду. Из них более половины получили частные лица (в том числе бывшие владельцы). Часть предприятий (в основном пищевой промышленности) взяли в аренду кооперативы. Подавляющее большинство сданных в аренду предприятий относилось к числу мелких и мельчайших.

      Определенный  толчок был дан и привлечению  иностранного капитала. Возникли концессии (аренда советских государственных предприятий зарубежными предпринимателями). Первая концессия была учреждена в 1921 г. Их количество было в дальнейшем невелико (в 1926--1927 гг.- 65 предприятий). Но в отличие от отечественного частного капитала концессии были крупными предприятиями и действовали в основном в капиталоемких отраслях тяжелой промышленности РСФСР и Грузии: в горной, горнозаводской, деревообрабатывающей и др.

      Так, в 1927/28 г. в свинцово-рудной промышленности доля концессионного производства составила более 62%, в марганцевой -- около 40%, в меднорудной - около 12%.⁴²

      Возникали и смешанные предприятия с  участием средств государства и  иностранных фирм (например, советско-английское и советско-голландское объединения по эксплуатации лесных богатств северных районов страны).

      Концессии и смешанные предприятия развития не получили, но оставили поучительный опыт.

      В целом капиталистический сектор в промышленности был невелик - в 1923-1924 гг. около 20 процентов промышленных предприятий, в основном мелких. Производили они менее 5 процентов всей продукции.

      Гораздо интенсивнее развивалась частная  инициатива в розничной торговле (около 53 процентов товарооборота). Деревня же оставалась в основном мелкотоварной. Крестьяне-единоличники производили 98,5 процента продукции сельского хозяйства.

      С переходом к нэпу начала возрождаться кооперация как разветвленная система  самодеятельных хозяйственных организаций. До этого она была фактически огосударствлена, ее самоуправленческие начала ликвидированы.

      Кооперация  угасала, превращаясь в подсобный  аппарат Наркомпрода. Нэп открыл путь к оптимальному сочетанию личных и общественных интересов трудящихся. На этой основе ширилось добровольное кооперативное движение, развертывалась деятельность промысловой, потребительской, сельскохозяйственной, кредитной и других видов кооперации. В промышленности к середине 20-х годов 18 процентов предприятий были кооперативными. Они производили 6 процентов всей промышленной продукции.

      К концу 20-х годов кооперативами были охвачены более половины всего крестьянского населения. 28 год по количеству кооперативов превысил дореволюционный 1913 год в 13 раз, в кооперативах состояло более 28 млн. человек. В стране существовало кооперативное законодательство, кредит и страхование.

      Кооперация  давала возможность частично устранить  неблагоприятные для потребителя  последствия монопольного положения  государственных предприятий. Поставленные в условия конкуренции, они должны были работать более эффективно. Такой  переход в те годы начался, но не был проведен последовательно.

      Стало очевидно, что существовавшие ранее  сверхцентрализованные бюрократические  главные управления (главки) по руководству  отдельными отраслями промышленности тормозят новую экономическую политику.⁴³

      Вместо ликвидированных один за другим главков были созданы центральные и губернские тресты, объединявшие однородные или взаимосвязанные между собой предприятия, получившие полную хозяйственную и финансовую независимость которые позволили преодолеть бюрократический «главкизм» военного времени. Они получили большую хозяйственную самостоятельность.

      Не  менее 20% прибыли тресты должны были направлять на формирование резервного капитала до достижения им величины, равной половине уставного капитала (вскоре этот норматив снизили до 10% прибыли до тех пор, пока он не достигал 1/3 первоначального капитала). А резервный капитал использовался для финансирования расширения производства и возмещения убытков хозяйственной деятельности. От размеров прибыли зависели премии, получаемые членами правления и рабочими треста.

      К концу 1922 года 90 % всех промышленных предприятий  были объединены в 421 трест, 40 % из которых  были централизованного, а 60 % местного подчинения. Тресты сами решали, что  производить и где реализовывать  продукцию. Предприятия, входившие в трест, снимались с государственного снабжения и переходили к закупке ресурсов на рынке.

      Для решения через рынок хозяйственных  проблем (закупка сырья, сбыт продукции) тресты добровольно могли объединяться в синдикаты, действовавшие самостоятельно и на договорной началах. К концу 1922 г. 80% трестированной промышленности было синдицировано, а к началу 1928 г. всего насчитывалось 23 синдиката, которые действовали почти во всех отраслях промышленности, сосредоточив в своих руках основную часть оптовой торговли. Правление синдикатов избиралось на собрании представителей трестов, причем каждый трест мог передать по своему усмотрению большую или меньшую часть своего снабжения и сбыта в ведение синдиката.⁴⁴