Экономические модели

Меньших успехов Швеция добилась в других областях: цены росли быстрее, чем в большинстве других стран  ОЭСР, ВВП увеличивался медленнее, чем  в ряде стран Западной Европы, производительность труда почти не росла. Падение  темпов роста производительности труда - международное явление, вызванное, в частности, расширением сектора  услуг, который менее способен к  рационализации. В определенной степени  неблагоприятное развитие в Швеции объясняется большим государственным  сектором, который, по определению, не дает роста производительности. Таким  образом, инфляция и относительно скромный экономический рост являются определенной ценой, уплаченной за полную занятость  и политику равенства.

Нежелание правительства  применять рестриктивных налоговые  и денежные меры в периоды высокой  конъюнктуры стало причиной неудач в поддержании экономической  стабильности. Особенно это проявилось с середины 80-х годов, когда шведское правительство допустило слишком  высокие прибыли, превышение роста  спроса и инфляционный рост издержек. Призывы к профсоюзам спасать  экономику путем ограничения  роста зарплаты - это тот самый  метод, который в более ранних вариантах шведской модели считался бесполезным. Тем самым социал-демократы  сами подрывали модель. Но есть и  другие факторы, угрожающие шведской модели.

Наиболее слабым местом модели оказалась сложность сочетания  полной занятости и стабильности цен. Но до 80-х годов эти трудности  не проявлялись в виде серьезной  угрозы модели в целом. Причины лежат  в области политики. Социал-демократы имели правительство, опирающееся на меньшинство в риксдаге, и позиции партии постепенно ослабевали. Правительство понимало необходимость более сильной налоговой политики, но не нашло поддержки этому в риксдаге. Рестриктивная политика обычно непопулярна, а период пребывания правительства у власти короткий: общенациональные выборы проходят через 3 года, и правительству требуются твердость и политическое мужество при сдерживании высокой конъюнктуры.

Еще две причины угрожают существованию модели: это подрыв политики солидарности в области  зарплаты и ограничение действенности  мер правительства в результате интернационализации экономики  Швеции.

Централизованные переговоры о зарплате между ЦОПШ и САФ  составляли неотъемлемую часть шведской модели. Политика солидарности в области  зарплаты была для профсоюзов руководящим  принципом, а предприниматели в  течение длительного времени  были не в состоянии противостоять  стремлению профсоюзов к выравниванию. За централизованными переговорами следовало заключение коллективных договоров на местном уровне, где  выравнивающее воздействие первых несколько смягчалось. Однако конечным результатом этого процесса было сокращение разницы в зарплате.

В середине 80-х годов предприниматели  устранились от централизованных переговоров  и заставили профсоюзы вести  переговоры на уровне отраслей. Их цель - децентрализация и индивидуализация процесса формирования зарплаты, что  заметно затрудняет профсоюзам проведение политики солидарности в области  зарплаты. Уход предпринимателей от централизованных переговоров сопровождается новой  стратегией введения для своих занятых  систем деления прибылей и предоставления опционов, которые затем могут  быть превращены в акции. Высокие  прибыли в 80-е годы позволяли это  сделать. Принципиальная точка зрения профсоюзов, что подобные мероприятия  несовместимы с философией солидарности, тем не менее, не препятствовала местным  профсоюзам принять эти привилегии. Таким образом, позиции профсоюзов ослабли, и политика солидарности в  области зарплаты подорвана. Профсоюзам необходимо вырабатывать новую стратегию, соответствующую новым явлениям в экономике Швеции.

Высокий дрейф зарплаты, системы деления прибылей, опционы  и дополнительные льготы и привилегии свидетельствуют о том, что структура  зарплаты не отвечает требованиям рынка. В этом есть и определенная вина профсоюзов. Ведь еще в 1951 г., при  введении политики солидарности в области  зарплаты, было одновременно отмечено, что профсоюзное движение должно найти общепринятые нормы различий в зарплате. Все попытки найти  такую систему оценки труда провалились. Пока это не сделано, предприниматели, используя силы рынка, будут обходить профсоюзы, и ослаблять их позиции  в процессе формирования зарплаты.

Еще одна угроза шведской модели - происходящая интернационализация  шведской экономики. Ограничения на движение капиталов отменены, и процентные ставки в Швеции должны соответствовать  мировому уровню. Заграничные инвестиции шведских компаний быстро растут, и занятость увеличивается быстрее на дочерних иностранных, чем на материнских фирмах. Крупнейшие шведские компании сливаются с иностранными, и создаются международные.

Таким образом, шведская модель оказалась под угрозой. Сохранение в будущем двух основных целей  шведской модели-полной занятости и  равенства - видимо, потребует новых  методов, которые должны соответствовать  изменившимся условиям. Лишь время  покажет, сохранятся ли специфические  черты шведской модели - низкая безработица, политика солидарности в области  зарплаты, централизованные переговоры по зарплате, исключительно большой  государственный сектор и соответственно тяжелое налоговое бремя, или  же модель соответствовала лишь особым условиям послевоенного периода.

Исследование шведской модели позволяет дать ответ и на вопрос, какое общество в Швеции - капиталистическое  или социалистическое, поскольку  высказывания о "шведском социализме" сейчас часто встречаются у нас  в выступлениях и в печати. Можно  сделать вывод, что в Швеции наблюдается  своеобразное сочетание капиталистического базиса, т. е. частной собственности, которая генерирует средства, и развитой надстройки, по характеру близкой  к социалистической, - государства и социальной сферы, которые занимаются перераспределением этих средств, что позволяет в шведской модели довольно успешно сочетать экономическую эффективность и социальную справедливость. По существу основа, где главную роль играет частный капитал, не изменилась. Повышение институционализации во владении собственностью не меняет природы частной собственности, хотя и приближает ее по характеру к общественной, и является, прежде всего, реакцией на налоговую политику, поскольку налоги на наследство в Швеции очень высоки.

В то же время следует  сказать и о создании своего рода обществ венной собственности, в  которой основную роль играют коллективные фонды государства, при этом государство  является не собственником этих фондов, а скорее распорядителем. Диалектическое единство этих двух элементов - капиталистического базиса и государства находит  свое выражение в том, что один элемент корректирует другой, и глубокий кризис 70-х - начала 80-х годов был  результатом доминирования государства  и соответственно снижения роли частной  экономики, что сейчас уже не наблюдается.

4. Опыт шведской модели для других экономик

Наконец, что же можно  взять из опыта шведской модели? Некоторые считают, что шведский опыт и методы можно легко экспортировать и использовать в других странах. Однако механически перенести на чужую почву даже самый прогрессивный  опыт очень трудно. Каждая страна имеет  свои собственные традиции, историю  и институциональные структуры, и многое из того, что привлекает внимание в шведском обществе, основано на специфических традициях и  институтах, появившихся давно. Швеция отличается этнической и религиозной однородностью населения, длительной традицией центральных правительств, неучастием в войнах свыше 175 лет, ведущей ролью рабочего движения в течение более 60 лет, часто парадоксальным сочетанием частной собственности и государственного вмешательства во многих секторах общества. Уникальная черта - сильная приверженность шведского народа полной занятости и равенству.

И все же некоторую пользу на примере шведской модели можно  извлечь и для других стран. Во-первых, учеба на чужих ошибках. Так, шведское правительство несколько раз  повторяло ошибку, стремясь переложить ответственность за стабильность цен  на профсоюзы, хотя совершенно ясно, что  ответственность за стабилизацию экономики  лежит на правительстве. Профсоюзы  организованы для защиты интересов  своих членов, а не являются инструментом государственной политики. При росте  спроса на рабочую силу в рыночном хозяйстве зарплата возрастет независимо от того, что профсоюзные лидеры пообещают правительству. Политика доходов бесполезна, во всяком случае, в долгосрочном плане - в этом состоит  шведский урок.

Во-вторых, опыт активной политики на рынке труда - важнейшей части  шведской модели - может использоваться и другими странами, а именно: незачем тратить огромные суммы  на пособия безработным в качестве компенсации за потерянные доходы, пренебрегая альтернативой переподготовки безработных и возвращения их к труду другими мерами, в частности  путем предоставления субсидий для  повышения мобильности. Кроме неблагоприятных  последствий для человека безработица - весьма дорогостоящий метод борьбы с инфляцией и решения структурных  проблем. Значительная часть издержек на политику на рынке труда в Швеции возвращается государству в виде налогов и взносов на социальное страхование. Чистые расходы на нее  заметно меньше значащихся в бюджете  цифр. Шведский опыт состоит в том, что мощная и хорошо организованная политика на рынке труда высокопродуктивна  и является на деле эффективным путем  использования денег налогоплательщиков. Социальная политика и регулирование  рынка труда и привлекают, прежде всего, внимание экономистов.

4. ЯПОНСКАЯ МОДЕЛЬ

Сегодня достижениями Японии никого не удивишь. Гораздо важнее понять и объяснить причины «японского экономического чуда», или, вернее, феноменального послевоенного рывка Японии, выведшего  ее в разряд «экономической сверхдержавы». И хотя в японском рывке немаловажную роль сыграл американский фактор, все же главными оказались собственные усилия нации. Казалось бы, исходные позиции, с которых начинала свой послевоенный разбег Япония, были весьма неблагоприятными. Экономика была подорвана и истощена длительной агрессивной войной, крупные города и многие промышленные предприятия лежали в развалинах (в начале 1946 г. уровень промышленного производства составлял 14% от среднего предвоенного уровня). Население обнищало, не хватало элементарных условий для жизни - продовольствия, жилья, работы. Обделенная многими важными природными ресурсами и оторванная от колониальных источников их поступления, Япония, казалось, была обречена влачить жалкое существование третьеразрядной страны. Но этого, как мы знаем, не случилось. Наоборот, страна, занимающая лишь 0,3% земной суши, на которой проживает всего 2,5% населения земли, производила в 1988 г. свыше 10% мирового валового продукта: 35,5 млн. долл. на каждый обитаемый квадратный километр (для сравнения в США - 1,1 млн. долл., в ФРГ - 7,6 млн. долл.). Япония производит больше всех в мире судов и роботов, автомобилей и мотоциклов, видеомагнитофонов и телевизоров, фотоаппаратов и часов и многих других видов продукции, обеспечивая не только собственные нужды, но и наводняя своими изделиями мировой рынок.

 На высокие темпы роста японской экономики был нацелен ее хозяйственный механизм, сложившийся после Второй мировой войны, своеобразие черт которого позволяет говорить об особой модели.

1. Особенности структуры частного предпринимательства

Япония имеет отличную от других западных стран социальную структуру, характеризующуюся дуализмом  современной промышленности. Основное место в занятости и производстве обрабатывающей промышленности принадлежит  мелким и средним предприятиям. При  этом доля мелких предприятий не обнаруживает ясно выраженной тенденции к сокращению. на фоне массы малых компаний быстро развивалась концентрации капитала в отраслях тяжелой промышленности, что привело к образованию гигантских объединений.

Особенность экономического строя — вертикальная интеграция фирм, их группирование, которое пронизывает  всю систему деловых отношений  в стране. Различаются два уровня или типа образования экономических  группировок. Первый — традиционный для большинства западных стран. Он базируется на переплетении капитала и личной унии. Уникальность японской хозяйственной системы определяется наличием групп (кэйрэцу) которые представляют собой объединения крупных компаний с мелкими и средними, базирующиеся на различного вида связях, главными из которых выступают производственные, определяемые головными фирмами. Субподрядными отношениями охвачено свыше 60% мелких и средних компаний обрабатывающей промышленности. Особенность данной практики состоит в долгосрочности связей, что предопределяет ее единый организационный характер. Сейчас практически ни одна крупная промышленная компании не существует как единичное юридическое лицо. В отличие от «двухслойной» структуры других западных стран (рынок — предприятие), японская экономическая система имеет три слоя (рынок — группа предприятий — собственно предприятия). Подчинению, а не поглощению мелких и средних фирм способствовало законодательство, которое ограничивало процесс централизации капитала, предусматривая единодушное согласие директоров подчиняемых компаний. Помимо производственных связей структуру группы цементируют другие виды зависимостей: участие головной компании в капитале зависимых фирм, направление в директораты фирм представителей головной компании, оказание различного рода услуг. В результате в зависимости от интенсивности производственных и других связей каждая кэйрэцу представляет co6oй многослойную, крайне неоднородную структуру и при этом весьма гибкую, где существует набор связей от крайне жестких до весьма слабых. Наиболее распространенная форма связей вертикальная.