Собственность как экономико-юридическое понятие

1. Собственность как общественные отношения нуждается в государственной защите. Такова, пожалуй, исходная идея, относящаяся к собственности, в Конституции РФ. В ч. 2 ст. 8 эта идея выражена в форме одного из принципов, образующих основы конституционного строя, - в Российской Федерации признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности, и обладающих качеством особой неизменности. Однако когда этот конституционный принцип пропускается сквозь фильтр представлений о нем, то возможно появление широкого спектра различных мнений.
2. Динамика правового регулирования отношений публичной собственности в последние пять лет во многом оказалась обусловленной новыми представлениями о конституционных принципах, и прежде всего о конституционном принципе о признании и защите равным образом частной, государственной, муниципальной и иных форм собственности (ч. 2 ст. 8 Конституции РФ). Новое "прочтение" законодателем данного принципа означает, что государственная собственность стала рассматриваться в единстве федеральной собственности и собственности субъектов Российской Федерации. Она рассматривается законодателем как единый имущественный комплекс федеративного государства в целом, как материальная основа российского государства, что должно, по замыслу авторов новой интерпретации, отвечать государственной целостности Российской Федерации и подкреплять единство системы государственной власти. С нашей точки зрения, авторство на эту интерпретацию конституционного принципа принадлежит разработчикам БК РФ и законодательства о разграничении полномочий. По их мнению, конституционный принцип, закрепленный в ч. 2 ст. 8, должен предопределять и специфику правового регулирования публичной собственности, а также определять пределы прав субъектов Российской Федерации и муниципальных образований как публичных собственников. В частности, защита собственности субъектов Российской Федерации не может быть рассмотрена вне учета требований Конституции РФ и федерального законодательства, в которых выражена и закреплена в виде общих предписаний общая воля государства в целом в отношении функционирования и защиты государственной собственности.

Права собственности  на средства региональных и местных  бюджетов, в соответствии с этими  воззрениями, не могут означать полную свободу экономической деятельности соответствующих органов власти субъектов Российской Федерации, осуществляющих от имени публичных собственников  их полномочия.На наш взгляд, эти якобы новые воззрения являются реминисценцией существовавших у нас ранее представлений о едином фонде государственной собственности.

3. Новая интерпретация конституционного принципа ч. 2 ст. 8 Конституции РФ, воспринятая федеральным законодателем, привела к искажению в непрофильных законах базовых правовых принципов, лежащих в основе правового регулирования отношений собственности и закрепленных в ГК РФ. Федеральный закон от 4 июля 2003 г. N 95-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" предельно четко определил имущество (его виды), которое может находиться в собственности субъектов Российской Федерации (ст. 26.11). Из ее содержания следует, что в собственности субъектов РФ может находиться лишь то имущество, которое необходимо для осуществления органами государственной власти регионального уровня своих полномочий. По смыслу этой статьи, любое другое имущество не может находиться в собственности субъектов РФ и подлежит отчуждению в порядке и сроки, установленные законодательством о приватизации. В отношении муниципальной собственности избран точно такой же подход. Федеральный закон от 6 октября 2003 г. N 131-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" определил исчерпывающий перечень имущества, которое может находиться в собственности муниципальных образований. Возможность иметь имущество в муниципальной собственности обусловлена вопросами местного значения, для решения которых оно используется, отдельными государственными полномочиями, для осуществления которых оно передано, и полномочиями, осуществление которых предусмотрено федеральными законами. Новый подход, в соответствии с которым в публичной собственности субъектов РФ и муниципальных образований может находиться не любое имущество, а лишь такое, которое непосредственно служит в качестве материальной базы тех полномочий, которые закреплены за ними, означает, как правильно заметил Е.А. Суханов, закрепление в непрофильном законе, не являющемся частью гражданского законодательства, принципа строго целевого характера государственного имущества, т.е. невозможность для публичных собственников быть собственниками некоторых видов имущества, которое при этом не является изъятым из оборота. Следует согласиться с Е.А. Сухановым, что этот принцип не известен действующему гражданскому законодательству, которое содержит нормы об "особенностях приобретения и прекращения права собственности на имущество, владения, пользования и распоряжения им", в зависимости от того, находится ли оно в частной или в публичной собственности (п. 2 ст. 212, п. 1 ст. 214 ГК РФ), т.е. об особенностях порядка осуществления права собственности, но не о возможностях ограничения объектного состава имущества, принадлежащего собственникам.

4) Право собственности как комплексный правовой институт конкретизируется прежде всего нормами гражданского права.⁵ 
 
 
 
 
 
 
 

3.2 Регулирование отношений  собственности в  РФ. Проблемы и

                            перспективы развития.

Современный неоинституциализм позволяет смотреть на собственность как на сложную систему прав. Но этим сложности не исчерпываются. Во-первых, частная собственность может быть очень разной. Существовала и продолжает существовать частная собственность феодального типа, основанная на личной зависимости. Существует система частной буржуазной собственности, которую мы привыкли считать классической. Есть очень сложные современные системы собственности, основанные на различном сочетании прав разных авторов. Какие-то права всегда есть у государства, какие-то права (на Западе) есть у работника. Есть система отношений собственности советского типа, которую трудно назвать общественной. Во многом она была частной собственностью номенклатуры, хотя кое-что доставалось и гражданам.     

Во-вторых, следует различать собственность  реальную (в том числе, теневую) и то, как она зафиксирована в законодательстве. У нас сложилась система, где реальными собственниками оказался узкий слой представителей государственной номенклатуры разного уровня вкупе с узким слоем так называемых олигархов. Образовалась система, в которой формальные социальные структуры не совпадают с реальными правами собственности, когда никто не знает, хозяином чего он является. В этой системе огромную роль играют старые, добуржуазные методы частного присвоения, основанные на насилии. В результате у нас нет эффективного частного собственника, о котором мечтали либералы. Нет по существу и общественной ответственности, о которой мечтают сторонники социалистических идей. А жизнь устроена «по понятиям», на базе принявших устойчивую форму неформальных институтов. Эта система отношений неэффективна, она если и стимулирует рост, то на базе     

В ходе приватизации была создана модель, при которой российский бизнес развивался за счет захвата чужой собственности, в том числе государственной, а не за счет развития своего производства. Свое производство развивали кооперативы, которые в лучшем случае так и остались кооперативами.     

Собственность не была у нас защищена в 90-е годы, в том числе во второй половине 90-х годов, именно потому, что такова была модель развития российского бизнеса. Крупный российский бизнес, так называемые коммерческие олигархи, развивались за счет захвата чужой собственности, а свою собственность они гарантировали за счет политических механизмов.     

До  сих пор остаётся загадкой, почему процесс приватизации в России не начался с всеобъемлющей аграрной и земельной реформы. Незыблемость принципа частной собственности  обеспечивает частная собственность  на землю. Чтобы сделать процесс рыночных преобразований необратимым, надо было решить земельный вопрос. Вместо этого зарождавшееся фермерство было задушено налогами и брошено на произвол рыночными реформаторами. Более того, при приватизации промышленности "забыли", что производственные объекты не висят в воздухе, а занимают определённые земельные участки. Задним числом была придумана схема, по которой предприятия должны выкупать занимаемые территории. У кого? По каким ценам? Ответы на эти вопросы, которые дают федеральные власти, неподвластны экономической логике. Одновременно в процессе размежевания форм собственности "забыли" и о полезных ископаемых. В результате компании, приватизировавшие горно- и нефтедобывающее оборудование, де-факто получили практически бесплатно контроль над природными ресурсами, что привело к денационализации природной ренты. Фактическая приватизация рентного дохода привела к финансовому банкротству государства (доходная часть госбюджета не способна покрывать на достойном уровне те расходы, которые государство обязано нести в силу объективно вменяемых ему функций: оборона, содержание правоохранительных органов, система начального образования, детских домов и т.д.). В связи с этим в обществе постоянно генерируется социальное напряжение.     

Другим  фактором социального напряжения явилась  ваучерная приватизация. Теперь уже ясно, что программа ваучерной приватизации была программой сознательного блокирования процессов формирования среднего класса эффективных собственников. Ваучерная приватизация вытеснила на задворки идею "долгосрочной аренды с правом выкупа". Эта идея подразумевала выявление групп населения, психологически и практически готовых к предпринимательской деятельности. Если предприниматель-арендатор эффективно ведёт хозяйство и способен получать доход, не только возмещающий арендную плату, но и позволяющий накопить средства на выкуп объекта в собственность, - значит, он доказал своё право называться эффективным собственником. Эта идеология была растоптана ваучерной приватизацией. Каждому гражданину страны (независимо от возраста и трудового стажа) - выдали бумагу, на которой было написано "10 тысяч рублей" (ваучер). Первая странность этой бумаги заключалось в том, что, будучи выданной государством и под гарантию государственной собственности она не принималась этим государством к оплате, т.е. не обменивалась по номиналу на рубли. Вторая странность ваучера состояла в том, что его можно было обменять на акции или обязательства выдачи акций только строго ограниченного круга предприятий.     

При этом государство не обеспечивало своих  граждан информацией об экономическом положении приватизируемых предприятий. Плюс к этому ваучер можно было вложить в некие ваучерные фонды, которые, как впоследствии оказалось, никакой ответственности перед гражданами не несли.     

Но  даже те владельцы ваучеров, которым  удалось удачно обменять их на акции преуспевающих предприятий, отнюдь не становились реальными собственниками в смысле доступа к пользованию и управлению приватизированными объектами. В лучшем случае они являли собой мелких рантье. В то же время эффект диффузии собственности путём дробления и искусственного распыления голосующих акций между десятками тысяч акционеров создавал благоприятные условия для того, чтобы поставить предприятия под контроль небольшой группы коррумпированных акционеров.    

Итак, "ваучерная приватизация", выполнив задачу отсечения подавляющей части населения от передела собственности, расчистила поле деятельности для избранных властью приватизаторов. Российская модель приватизации не решила ни одной проблемы экономики страны, но создала много новых. Как уже отмечалось, главные беды российской экономики ведут свой отсчет от дисбаланса внутри обозначенного треугольника: госсобственность - частная собственность (или долгосрочная аренда с правом выкупа) - эффективный менеджмент. Если с этих позиций посмотреть на проблему функционирования экономического потенциала страны, то можно выделить три "болевые точки".    

Первая. Государство  в последнее десятилетие отказывалось от права собственности в первую очередь в наиболее благополучных  отраслях и секторах экономики. Именно наиболее рентабельные производства оказались  первоочередными объектами приватизации, что противоречило первоначальной установке: государство должно уйти из тех сфер, где оно не может  обеспечить достаточной экономической  эффективности.    

Вторая. Государство  не сумело организовать эффективный  менеджмент на тех предприятиях, где  за ним оставался контрольный  пакет акций. Не было и нет осмысленного механизма отбора менеджеров высшей квалификации на руководящие должности в компании, финансово-промышленные группы, банки, считающиеся до сих пор государственными. Перед менеджерами, членами Советов директоров и Наблюдательных Советов акционерных обществ, представляющих государственные интересы, не ставятся конкретные задачи, их действия не контролируются и не направляются в соответствии с государственными интересами. Наоборот, зачастую государственным менеджерам предоставляется почти неограниченная самостоятельность.