Смешанная модель рыночной экономики и её модификации

В ходе восстановительной фазы нынешнего делового цикла не проявился обычный эффект базы, когда за глубоким падением должен был бы следовать достаточно быстрый подъем. Замедление произошло в середине 2010 года, в самый разгар фазы восстановления.

Можно, конечно, винить государство, свернувшее в этот период ряд программ стимулирования спроса и продолжающее вносить отрицательный вклад в общую динамику занятости и выпуска. Но, как представляется, дело здесь не только в воздержании властей от безмерного экспансионизма. После кризиса практически не действуют традиционные циклические механизмы подъема, основанные на потребительском оптимизме, раздувающемся рынке жилья и мощном финансовом рычаге. Домохозяйства сильно ограничены высокой долговой нагрузкой, кредитным сжатием и низкими ценами активов. Что еще более важно, восстановление и подъем выходят за рамки обычного циклического процесса, являясь, по всей видимости, начальным этапом глобальной перестройки экономической модели, господствовавшей последние десятилетия. Структурные сдвиги такого рода должны проявляться в долговременных изменениях поведения домохозяйств, бизнеса и государства, не типичных для обычного делового цикла.

Мы остановимся на некоторых явлениях, отражающих аномалии восстановления американской экономики. Прежде всего это высокая безработица, не поддающаяся воздействию мер макроэкономической политики, и рынок жилья, оказавшийся в начале года на грани нового коллапса из-за лавинообразного процесса банкротств домохозяйств. Кроме того, во втором полугодии усилилась неопределенность относительно дальнейших мер фискальной политики государства. Источником этого стала проблема госдолга, оказавшаяся в политическом фокусе в связи со снижением суверенного рейтинга США в начале августа.

Новое лицо безработицы. По данным американского бюро статистики труда, кризис 2008–2009 годов сократил занятость на 7,8 млн человек. После окончания рецессии в июне 2009 года к ноябрю 2011-го рабочие места восполнились 1,5 млн человек. Рост занятости составил всего 1,1% за два с половиной года, что по стандартным меркам очень мало. Уровень безработицы снизился с пикового значения 10,1% в октябре 2009 года до 9% в январе 2011-го, но потом вплоть до ноября оставался вблизи данной отметки. При этом новые рабочие места создавались главным образом в сфере услуг розничной торговли, аутсорсинга, образования и здравоохранения — и с высокой интенсивностью ликвидировались в госсекторе.

Снижение безработицы до 8,5% произошло в ноябре-декабре благодаря 330 тысяч новых рабочих мест, а также за счет уменьшения рабочей силы на 170 тыс. человек. В основном это безработные, исключенные из статистической категории «рабочая сила». Расширенный показатель безработицы U6, включающий 8 млн человек, недавно прекративших поиск работы или вынужденных работать неполное время, составил к концу года 15,2% экономически активного населения. Безработица приобрела хронические черты: доля лиц, не имеющих работы более 27 недель, установилась на устойчивом уровне 43–44%.Слабая динамика занятости отражает взаимовлияние циклических и долговременных процессов. Экономический подъем при сохранении высокой безработицы — феномен последних двух-трех десятилетий, возникший в связи с глобализацией и усилением международной конкуренции. В восьми послевоенных кризисах, происходивших до 1990 года, занятость восстанавливалась в среднем через два квартала после достижения ВВП докризисного уровня. Однако после кризиса 1990–1991 годов для этого потребовалось пять кварталов, а после рецессии 2001-го уже 13 кварталов. В нынешних условиях восстановление докризисного уровня занятости в США наступит, по оценке McKinsey Global Institution, не ранее чем через 20 кварталов от начала подъема. Это значит, что целевой уровень безработицы 4–5% может быть достигнут примерно к 2017 году.

Рост экономики при высокой безработице отражает долговременную тенденцию увеличения производительности при повышении гибкости рынка труда и трудосберегающем техническом прогрессе. В последние три десятилетия происходило постепенное снижение технологической привязки труда к капитальному оборудованию. В результате ослабла роль рабочей силы как носителя знаний и навыков, специфических для конкретного предприятия. В свою очередь, у бизнеса появилось больше возможностей для рационализации производства на основе замещения низкоэффективных ресурсов. Поддержание необходимой динамики производительности труда осуществляется в основном за счет сокращения числа постоянных рабочих мест и увеличения часовой нагрузки, что ведет к относительному и абсолютному снижению реальной заработной платы (см. график 2). Пока не исчерпаются возможности роста производительности и не ослабнут ограничения спроса, компаниям будет выгоднее предлагать временные вакансии.

Недостаточное предложение постоянных рабочих мест усугубляется тремя факторами.      Во-первых, фрикционный характер безработицы резко усилился в условиях структурной перестройки экономики. Спрос на труд, даже высококвалифицированный, часто не совпадает с предложением из-за информационных барьеров; имеющиеся вакансии не заполняются, специалисты узкого профиля не могут найти сферы приложения своих знаний. Негативное влияние на эффективность рынка труда оказывает и снижение мобильности населения — с 16,7% в конце 1990-х до 11,7% в 2011 году.

Во-вторых, заметно снизилась роль предпринимательской активности в восстановлении экономики. Согласно шумпетерианской теории цикла, именно новый бизнес играет ключевую роль в обновлении структуры производства после кризиса. Однако эта теория плохо согласуется с сегодняшними реалиями: число новых предприятий в США снизилось на 24,3% по сравнению с докризисным пиком в 2006 году. В ходе рецессии 2001 года этот показатель тоже упал, но лишь на 4,4%, а восстановление предпринимательской активности произошло через три года после окончания рецессии. Кроме того, в 2010 году по сравнению с 2000 годом на 28,6% сократилось среднее количество работников, нанимаемых новыми предприятиями. Таким образом, по итогам последней рецессии потеря рабочих мест из-за недостаточной предпринимательской активности оценивается в 1,5–1,8 млн рабочих мест, или 1–1,2% рабочей силы.

В-третьих, восстановление занятости в существенной мере сдерживалось кризисом на рынке жилья. Благодаря ипотечному буму было создано 1,2 млн избыточных рабочих мест в строительстве и сопряженных отраслях — риэлтерском и ипотечном, финансах, страховании и проч. Кризис привел к потере 2 млн рабочих мест в одном только строительстве, что соответствует 27% отраслевой численности. Прямой вклад в общее снижение занятости в экономике — более 25%, а с учетом косвенного эффекта в секторе услуг — примерно 40%. Занятость в экономике начала увеличиваться с января 2010 года, тогда как в строительстве на тот момент она едва стабилизировалась (см. график 3). Проблема в том, что значительная часть потерянных рабочих мест уже не будет востребована строительной индустрией, а переход рабочей силы в другие сектора затруднено.

Если с большой осторожностью можно утверждать, что американская экономика стоит на пороге подъема, то для рынка жилья пока даже не наступил момент окончательного разворота конъюнктурного тренда (см. график 4). Примечательно, что раньше именно строительство играло ведущую роль в посткризисном развитии, а в нынешнем цикле оно стало едва ли не главным тормозом восстановления. Например, в течение года после окончания рецессии 2001 года продажи новых односемейных домов выросли на 13%. Через год после окончания последней рецессии этот показатель упал на 16%, хотя спад в строительстве опередил ее начало почти на два года.

    Рынок жилья пока не преодолел последствия ипотечного бума первой половины 2000-х. Падение строительной отрасли продолжалось три года и составило 75%, с лихвой перекрыв 20–30% избыточного предложения, не обеспеченного доходами покупателей. Продажи односемейных домов достигли к 2005 году 1,7 млн в год при среднегодовом уровне 1 млн за последние 30 лет. При этом среднегодовой объем продаж таких домов в 2010–2011 годах составил лишь 433 тыс. Антикризисные меры федерального правительства в виде налоговых льгот для покупателей жилья дали определенный импульс росту продаж весной 2009 года и надежду на быстрое восстановление рынка. Однако уже через год этот эффект нивелировался в связи с прекращением программ субсидирования.

Анемия рынка объясняется резким ужесточением условий предоставления ипотеки и недостатком спроса, прежде всего из-за высокой безработицы. Ежегодный приток на рынок жилья молодежи сократился на 1,5 млн человек, которые предпочли оставаться с родителями, отложив покупку собственного жилья. Падение цен создавало угрозу дефляционной спирали. Усилилось давление на рынок из-за избытка домов, не распроданных после банкротства 4,4 млн домохозяйств к концу 2010 года. Еще большее число, 5,4 млн, находилось на грани банкротства из-за серьезной просрочки платежей. Многие домохозяйства предпочитали обанкротиться и не продолжать ипотечные выплаты из-за ожиданий дальнейшего снижения стоимости залога. Эта проблема резко обострилась в 2010 году (рекордные 1,05 млн банкротств) и воспринималась в начале прошлого года как критическая угроза для всей экономики. Однако ситуация стала меняться в лучшую сторону уже весной. По данным RealtyTrack, число заявок на банкротство упало в третьем квартале 2011 года на 34% относительно того же периода 2010 г.

2.2. Шведская модель

   Термин «шведская модель» возник в связи со становлением Швеции как одного из самых развитых в социально-экономическом отношении государств. Он появился в конце 60-х годов, когда иностранные наблюдатели стали отмечать успешное сочетание в Швеции быстрого экономического роста с обширной политикой реформ на фоне относительной социальной бесконфликтности в обществе. Этот образ успешной и безмятежной Швеции особенно сильно контрастировали тогда с ростом социальных и политических конфликтов в окружающем мире.

   Шведская модель отличается сильной социальной политикой, направленной на сокращение имущественного неравенства за счет перераспределения национального дохода в пользу наименее обеспеченных слоев населения путем высокой нормы налогообложения. Такая модель получила название «функциональной социализации», при которой функция производства возлагается на частные предприятия, действующий на конкурентной рыночной основе, а функция обеспечения высокого уровня жизни – на государство. Шведская модель в ее классическом виде – это социальная модель, для которой характерен высокий уровень социальных гарантий, базирующихся на широком перераспределении доходов и распространении многообразных «свободных ассоциаций».   

Шведская модель исходит из положения, что децентрализованная рыночная система производства эффективна, государство не вмешивается в производственную деятельность предприятия, а активная политика на рынке труда должна свести к минимуму социальные издержки рыночной экономики. Смысл состоит в максимальном росте производства частного сектора и как можно большем перераспределении государством части прибыли через налоговую систему и государственный сектор для повышения жизненного уровня населения, но без воздействия на основы производства. При этом упор делается на инфраструктурные элементы и коллективные денежные фонды. Это привело к очень большой роли государства в Швеции в распределении, потреблении и перераспределении национального дохода через налоги и государственные расходы, достигшие рекордных уровнем. В целом шведскую модель можно определить как модель, сочетающую полную занятость населения и стабильность цен путем проведения общей рестриктивной экономической политики, дополненной селективными мерами для поддержания высокого уровня занятости и капиталовложений.

   В шведской политике явно выделяются две доминирующие цели: полная занятость и выравнивание доходов, что и определяет методы экономической политики. Активная политика на высокоразвитом рынке труда и исключительно большой государственный сектор (при этом имеется в виду, прежде всего, сфера перераспределения, а не государственная собственность) рассматриваются как результаты этой политики.

   Шведская модель организации экономической и политической жизни позволяет выделить те принципы, которые обеспечили этой стране развитие на протяжении длительного времени без социальных потрясений, глубоких политических конфликтов, обеспечивая при этом высокий уровень жизни и социальных гарантий для большинства населения. Назовём главные из них.

  -  высокий уровень развития политической культуры, кооперационный характер отношений между разными социальными слоями и группами населения и политическими партиями, сложившийся на основе взаимного понимания коренных интересов, признания их законного характера и готовности решать даже самые острые вопросы на основе социально приемлемых компромиссов и научной экспертизы (кооперационная культура);

   - в экономической сфере – высокая конкурентоспособность в промышленности, базирующаяся на создании особого сектора экономики, основанного на интеграции между наукой, образованием и производством, на взаимодействии государственных институтов с частным бизнесом, сотрудничестве или даже сращивании крупных предприятий с малыми и средними в единые крупные научно-производственные системы, функционирующие как будто самостоятельно, интеграции различных сфер деятельности, начиная от производства новых знаний до их освоения инновационным предпринимательством и крупномасштабного тиражирования освоенных образцов изделий (инновационный климат);

   - в социальной области – возрастание среди традиционных факторов производства (труд – капитал – технологии – природные ресурсы) значения человеческого фактора – высококвалифицированного и инновационного, творческого по характеру труда, которое получило выражение в концепции «человеческого капитала» и социальной направленности и экономической стабильности общества и вызывающей к жизни могучие созидательные силы социума шведского типа (социальная ориентация).

   Основанный на этих принципах шведский тип организации жизни общества обеспечивает высокий уровень экономической эффективности и высокие жизненные и экологические стандарты. Экономически эта модель базируется на получении своеобразной «технологической ренты», получаемой страной на внутреннем и мировом рынках за высокое качество и инновационность продукции. Разумеется, Швеция не является исключением в отношении формирования уникальной социально-экономической модели, скорее ее можно классифицировать как шведский вариант «общества всеобщего процветания», хотя и «продвинутый».

   Шведская разновидность государства всеобщего благоденствия получила развитие в результате перехода страны на кейнсианские принципы управления экономикой. В шведском «доме для народа» высокий уровень жизни и социальной защищенности, обеспечиваемых для большинства населения, сочетается с почти полной занятостью, а социальное обеспечение, финансируемое за счет широкомасштабного перераспределения через налоги и государственный бюджет высокой доли доходов населения, носит универсальный характер.