Деятельность ТНК в мировом хозяйстве

Российские компании пока слабо представлены в списках ТНК развивающихся стран (Приложение 2.). На­пример, крупнейшая российская ТНК "ЛУКойл" с объемом зарубежных активов около 8 млрд. долл. занимала лишь 7-е место, в несколько раз уступая малазийской государственной нефтяной компании Petronas (26 млрд. долл. зарубежных активов).[23]

Из приложения  видно, что российские компании обладают, как правило, низкоэффективными за­рубежными активами. Так, у "ЛУКойла" коэф­фициент эффективности активов - всего 0.6, в то время как у малазийской Petronas - 6.4, у индий­ской Oil and natural Gas Corp. - 1.3. У "Норильско­го никеля" эффективность зарубежных активов составляет 0.8, а у бразильской добывающей кор­порации Companhia Vale de Rio Doce -1.9. У рос­сийской машиностроительной компании ОМЗ и металлургической "Мечел" этот показатель во­обще запредельно низкий, стремящийся к нулю.

Это неудивительно. Российские компании за­частую приобретают за рубежом сомнительные с точки зрения эффективности активы. Например, "Северсталь" недавно купила ряд заводов в США (Esmark за 1.24 млрд. долл. и WCI Steel за 140 млн. долл.), в результате чего доля зарубежной состав­ляющей в "Северстали" достигла 60%[24]. Однако приобретенные заводы имеют огромную долго­вую нагрузку и отличаются почти полным отсут­ствием прибыли. Это означает, что убыточные американские активы фактически будут дотиро­ваться за счет прибыльных российских предприя­тий, поддерживая на плаву весь холдинг в целом.

Интересно сравнить российские ведущие неф­тегазодобывающие компании с крупнейшими нефтяными ТНК по показателю добычи за пределами национальных границ, что является ха­рактерным показателем транснационализации:

Таблица3

Крупнейшие нефтегазовые транснациональные компании (по доле добычи за рубежом)[25]

Приложение 1 свидетельствует, что "ЛУКойл" добывает за рубежом лишь 6% всей нефти, а "Газпром"- 0.2%. У крупнейших международных ТНК, таких как Exxon-Mobil, BP и Royal Dutch Shell этот пока­затель составляет соответственно 82.7, 82.1 и 70.5%. [26]

Но даже у компаний из развивающихся стран доля зарубежной добычи обычно суще­ственно выше: у малазийской Petronas - 40%, ки­тайской СNOОС - 22, бразильской Sinopec - 9%.[27]

Зарубежная экспансия российских нефтегазо­вых корпораций в рамках стратегии upstream обу­словливается традиционными, существующими уже много лет связями со странами СНГ и рядом развивающихся стран. Многие контракты и права на добычу унаследованы от советского периода ("ЛУКойл" - Казахстан, Узбекистан; "Роснефть" - СНГ, Афганистан). Стратегия downstream, связанная с выходом на рынки развитых стран, пока плохо реализуется. Лишь у "ЛУКойла" в послед­нее время наблюдается стремление приобрести зарубежные нефтеперерабатывающие предприя­тия в Италии. Так, в июне 2008 г. компания запла­тила 1.4 млрд. долл. за право распоряжаться 49% продукции нефтеперерабатывающих заводов итальянской компании ERG. Это - первое приоб­ретение российскими нефтяными компаниями НПЗ в Западной Европе.[28]

Из четырех видов стратегии зарубежной экс­пансии в добывающих отраслях - natural resources seeking(поиск природных ресурсов), efficiency seeking(рост производительности), strategic asset seeking(поиск стратегических активов), market seeking(поиск рынков) российские компании предпочита­ют последний, обеспечивающий долгосрочный спрос на продукцию. Той же линии придержива­ются Кувейт и Саудовская Аравия. Стратегии asset seeking придерживаются новые ТНК из развивающихся стран, стремящиеся максимально быстро нарастить свои активы.

Согласно международной классификации отраслей (по показателю от­ношения НИОКР к условно-чистой продукции), они подразделяются на:

-      высокотехнологичные: космическая и авиа­строение, фармацевтика, производство вычисли­тельной техники и оборудования средств связи, производство медицинского инструмента;

-      относительно высокотехнологичные: авто­мобильная, электротехническая, химическая про­мышленность, общее машиностроение;

-              относительно низкотехнологичные: судо­строение, производство пластмасс, нефтеперера­ботка, металлургия и металлообработка;

-              низкотехнологичные: прочая обрабатываю­щая промышленность, деревообработка, пище­вая, легкая и текстильная.

Приложение 3, где представлена разбивка российских компаний в соответствии с такой классификаци­ей, свидетельствует о том, что в 2007 г. к высоко­технологичному сектору относились лишь 7 ком­паний из 56 (то есть 12%) и на них приходилось только 3% общей корпоративной капитализации отрасли. Большую часть составляют компании относительно низкотехнологичных секторов промышленности, прежде всего металлургии и металлообработки, на которые приходится 50% всех компаний и почти 80% капитализации. Более того, в ближайшей и среднесрочной перспективе не ожидается появления новых высокотехнологичных компаний. В долгосрочных (до 2020 г.) ин­вестиционных планах ведущих российских корпо­раций капиталовложения в высокотехнологич­ные отрасли экономики занимают весьма скромное место: на долю машиностроения и хи­мии приходится 9% всех планируемых инвести­ций, - на долю топлива, транспорта, энергетики -70%[29].

Подобное развитие событий подтверждается и региональной структурой перспективных инве­стиций крупного бизнеса до 2020 г. Лидерами здесь являются Республика Саха (Якутия), Саха­линская область, Красноярский край и Ямало-Ненецкий автономный округ. Трудно предста­вить на этих территориях интенсивное развитие наукоемких производств бизнеса. Скорее речь идет о дальнейших вложениях в добычу и эксплуатацию природных ресурсов и связанных с ними производств. Наконец, крупнейшие перспектив­ные инвесторы (до 2020 г.) - также представители нефтегазового/сектора: на долю "Газпрома", "Роснефти", "ЛУКойла", "Сургутнефтегаза", "Транснефти" придется до 75% инвестиций кор­поративного сектора. [30]

Какой же в этих условиях должна быть роль государства? В Концепции развития российской экономики до 2020 г. (разд. "Взаимодействие го­сударства и бизнеса") читаем, что роль государ­ства должна сводиться к созданию условий для бизнеса, снижению административных барьеров. При этом предлагается прекращение избыточно­го регулирования и поэтапное сокращение уча­стия государства в управлении собственностью.

To есть роль государства однозначно сводится к роли зрителя.

Действительно, во многих развитых странах государственные инициативы в области промыш­ленной политики обычно носят межотраслевой характер и направлены на решение общих для компаний разных групп отраслей проблем в свете повышения их конкурентоспособности. Напри­мер, в странах Евросоюза к важнейшим направ­лениям "новой промышленной политики" отнесе­ны:

-     повышение конкурентоспособности за счет выхода на новые рынки и рыночные ниши;

-     усиление инновационной активности, разви­тие наукоемких бизнесов;

-     ускорение процесса реструктуризации ком­паний и отраслей;

-     совершенствование институциональной и за­конодательной среды;

-     защита прав интеллектуальной и промыш­ленной собственности;

-     повышение качества и квалификации рабо­чей силы.

В то же время в последние годы в странах За­падной Европы снова растет интерес к пробле­мам выращивания "национальных чемпионов", прежде всего в сфере наукоемкого бизнеса. Деба­ты о "национальных чемпионах" возникли в ЕС после 2003 г. в контексте дискуссий о "деиндустриализации". Это нашло отражение в докладе Еврокомиссии "Стимулируя структурные сдвиги - промышленная политика для расширяющейся Европы".

В этом были заинтересованы Франция и в меньшей степени Германия. Франция, например, создает Агентство по инвестициям для распреде­ления 1 млрд. евро для ограниченного числа круп­ных инвестиционных проектов. Главные бенефи­циары - ведущие промышленные группы. Дело в том, что Западная Европа имеет конкурентоспо­собные компании в старых традиционных отрас­лях и не обладает критической массой быстрорас­тущих наукоемких компаний. Регион является ли­дером в металлургии (компания ArcelorMitta), тяжелом машиностроении (Tissen-Krupp), строи­тельстве (Boygues), производстве строительных материалов (Saint Gobain, Lafarg), химии (BASF). США же лидируют в фармацевтике (Pfazer), копьютерах и компьютерных услугах (Microsoft), производстве полупроводников и компонентов (Intel).

В США преобладают крупные фирмы-лиде­ры, созданные после

1950 г. (new entrants - вновь пришедшие). Примерно 80% новых крупных ком­паний появились в быстрорастущих секторах - телекоммуникации, деловые услуги, электроника Доля бизнеса в общих затратах на НИОКР в США составляет 63% против 56% в Ев­ропе.

Необходимость государственной поддержки новых отраслей или фирм на глобальном рынке обусловлена тем, что уже действующие на рынке компании обладают существенными преимуще­ствами в издержках. Размер компании - типич­ный источник более высокой эффективности. Единичные издержки снижаются тем быстрее, чем дольше компания находится на рынке и чем большим опытом производства она обладает (learning-by-doing). В этих условиях государствен­ные инвестиции или субсидии новым игрокам (newcomers) могут покрывать первоначальные убытки вхождения на рынок и стимулируют мас­совое производство в период первоначального аккумулирования новых знаний.

Государственное вмешательство оказывает позитивное воздействие на благосостояние по­требителей. Формально это можно представить в виде перехода от монополии к олигополии или от олигополии с числом конкурентов N к конкурен­ции с числом N + 1. Вхождение новой компании на рынок приводит к усилению конкуренции. Дохо­ды уже существующих на рынке компаний сни­жаются, но общее благосостояние потребителей возрастает.

Государственное вмешательство может также обусловливаться неэффективным фондовым рынком и несовершенством рыночной информа­ции. Если бы существовал развитый фондовый рынок и компании могли точно просчитывать бу­дущие прибыли на основе имеющейся информа­ции, то государственное вмешательство не пона­добилось бы.

Наконец, эффект от государственной под­держки получает не только сама фирма, но и дру­гие компании в кластере, в котором фирмы по­стоянно взаимодействуют (externality effect), по­скольку крупные промышленные компании являются основой формирования кластеров, Та­ким образом сформировались известные про­мышленные кластеры, например, дрезденский (вокруг компании AMD), Рона-Альпы (вокруг компаний Phillips и Motorolla), кластер Хельсинки (вокруг компании Nokia).

В Европе переход государственной политики к созданию конкурентной среды произошел в 80-е годы, после того, как были созданы крупные кон­курентоспособные компании. Этот этап длился около 30 лет. Ныне политика ЕС состоит из двух основных элементов:

-       создание стимулирующей институциональ­ной среды для уже хорошо сформированных (well established) компаний;

-       формирование молодых фирм в растущих (наукоемких) секторах экономики.

Важная роль принадлежит конкретным фор­мам государственной поддержки становления и развития бизнеса. Среди них нужно отметить, на­пример, использование нефтяных доходов

В ряде нефтедобывающих стран, особенно на Среднем Востоке, некоторые государственные компании прямо или косвенно получают от госу­дарства финансовые ресурсы для инвестирования в зарубежные компании. Среди таких известных общественности сделок последнего времени - по­купка Саудовской компанией Saudi Basic Industries (Sabric) за 11.6 млрд. долл. дочерней компании по производству пластмасс корпорации General Elec­tric, а также компанией DP World из Дубая британского конгломерата Р&О за 8.2 млрд. долл. Только в 2005-2006 гг. компании из стран ОПЕК потратили на сделки по поглощениям иностран­ных активов более 70 млрд., долл.[31]

Как справедливо отмечает И. Иванов, «у нас власти экспорта капитала дело обстоит пока суще­ственно скромнее. Если не принимать во внима­ние несанкционированные утечки, эти операции применяются российским бизнесом в основном с целью создания зарубежных маркетинговых се­тей, доступа к передовым технологиям, приобре­тения источников сырья и собственных перераба­тывающих (дополняющих) мощностей за рубе­жом, в том числе через поглощения или альянсы с конкурентами».[32]

При этом в таких странах "сжатого экономи­ческого развития", как Южная Корея, Тайвань, Малайзия и др., процесс становления крупных компаний происходил при непосредственном уча­стии и поддержке государства. Представляется, что и России для осуществления технологическо­го прорыва придется использовать элементы та­кой модели развития. Прежде всего, необходимо скорейшее завершение процесса формирования крупных корпораций в наукоемких сферах - авиации, обороне, автомобилестроении, судо­строении, атомной энергетике. Решающей может стать роль государства в качестве главного акци­онера.

Таким образом, одной из важнейших задач го­сударства становятся завершение процесса фор­мирования полноценного корпоративного секто­ра во всех сегментах экономики и начало созда­ния компаний нового типа, способных конкурировать с ведущими мировыми производи­телями. В интересах государства увеличение доли крупных корпораций на мировом рынке и превра­щение их в полноценные транснациональные компании. Необходима также поддержка средних по размеру региональных компаний для постоян­ного увеличения их доли на внутреннем рынке, превращения их в скрытых "национальных чем­пионов". Наконец, малый бизнес должен подпи­тывать крупный и средний инновациями, новыми видами продукции и услуг.

Как удачную пьесу невозможно сыграть без хороших актеров, так и удачный инвестиционный проект невозможно осуществить без эффектив­ных субъектов рынка - предприятий и компаний. Поэтому новая государственная промышленная политика - это, прежде всего политика формиро­вания и развития эффективных конкурентоспо­собных предприятий и компаний, способных успешно осуществлять необходимые государству проекты и программы.