В 1930-е годы сложился жесткий централизм в управлении колхозами. Производственные планы их заменялись разверсткой  государственных зданий, диктуемых из центра. Организация производства была строго регламентирована и централизована. Дело дошло до того, что постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 10 февраля 1933 г. предписывалось "обязательно ввести там, где еще не организованно, ежедневную чистку лошадей, своевременную расчистку копыт.

     Но, в конечном счете, поставленная Сталиным цель создать крупное сельскохозяйственное производство — была достигнута. Хотя за это пришлось уплатить непомерно  высокую цену, а главное сконструированная система была лишена внутреннего источника саморазвития: она более эффективно проявляла себя в изъятии производственного продукта, чем в организации его производства. Следует все же подчеркнуть, что создание крупных хозяйств открывало дорогу для применения в сельском хозяйстве современной техники, что способствовало повышению производительности труда. В результате оказалось возможным высвободить из деревни часть рабочих рук, которые были использованы в других отраслях народного хозяйства. Применение машин дало стимул для культурного развития села, т. к. для овладения трактором, комбайном и т. п. требовался известный уровень образования. Но в целом создание такой системы не привело к каким-либо крупным сдвигам и эффективности аграрного производства. Валовая продукция сельского хозяйства в 1936 – 1940 гг., по существу оставалась на уровне 1924 – 1928 гг., а поголовье крупного рогатого скота в 1934 г. уменьшилось вдвое по сравнению с 1928 г. Количество лошадей сократилось с 32,1 млн. голов в 1928 г. до 14,9 млн. в 1934 г. Средняя урожайность зерновых в 1933 – 1937 гг. оказалась меньше, чем в 1922 – 1928 гг., несмотря на то, что 1937 был наиболее урожайным за период 1921 – 1941 гг.

     Отчуждение  крестьянина от земли, от результатов  труда, сопровождавшееся к тому же массовыми репрессиями, сделало его безразличным, равнодушным исполнителем команд свыше. По существу, произошло разрушение всего жизненного уклада, духовных и нравственных ценностей, присущих именно крестьянству. Потеря крестьянина, хозяина на земле — самое тяжкое наследство "великого перелома".  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

3. Аграрные эксперименты  Н. С. Хрущева:  замыслы и реальность

     После смерти И. В. Сталина огромная, распластавшаяся  от Балтики до Японского моря держава  жила в ожидании больших перемен. И они не заставили себя ждать, в том числе и в исследуемой области нами области.

     Бывший  первый секретарь МГК и МК КПСС Н. С. Хрущев стал первым партийным лидером  страны в сентябре 1953 г. Он начал  с выбора приоритетов во внешней  и внутренней политике. Не касаясь первой сферы деятельности, сразу отметим, что выбор приоритетных начал во второй области был сделан безошибочно — во главу угла была поставлена аграрная политика, призванная обеспечить мощный подъем сельскохозяйственного производства, максимальное удовлетворение советских людей в продуктах питания.

     Находясь  в президиуме XIX съезда КПСС (октябрь 1952 г.), Н. С. Хрущев внимательно прослушал  отчетный доклад, с которым выступил секретарь ЦК КПСС по сельскому хозяйству  Г. М. Маленков (И. В. Сталин на съезде ограничился лишь заключительным словом). Значительная часть его выступления, как и следовало ожидать, была посвящена аграрным проблемам. Победные реляции, раз за разом выскакивавшие из уст оратора, мало кого смущали, выдерживалась традиционная тональность подобных форумов.

     Но  специалистов, безусловно, могло насторожить  заявление о том, что в 1952 г. валовой  сбор зерна составил 8 млрд. пудов, а  раз так, то и "зерновая проблема решена с успехом, решена окончательно и бесповоротно". Для политического руководителя страны было ясно, что это заведомая ложь, ибо нельзя путать желаемое с действительным, данные видовой урожайности на корню с фактическим сбором. Последний же не добирал и до 5 млрд. пудов. В том же выступлении Г. М. Маленков не обронил ни слова о срыве трехлетнего плана развития животноводства, однако не преминул сообщить о высоком росте поголовья скота в послевоенные годы. Было очевидно, что возможные оппоненты не рискнут выступить с возражениями. Тем не менее, кормить страну было нечем, практически по всем показателям сельское хозяйство топталось на месте, уровень многих отраслей не превышал дореволюционный.

     В сентябре 1953 г. на Пленуме ЦК, был  совершен мощный прорыв в заскорузлой  системе аграрных производственных отношений, когда была предпринята попытка перехода от жесткого, чрезвычайного управления сельским хозяйством к его управлению на основе сочетания централизованного планирования и хозяйственной самостоятельности колхозов и совхозов. На этом пленуме партийное руководство страны впервые обратило внимание на униженное полукрепостническое состояние крестьянства.

     В выступлении Н. С. Хрущева четко  прозвучала мысль о необходимости  крутого поворота к коренным нуждам развития деревни, значительному повышению  уровня жизни крестьянства, решению задач не только организационно-хозяйственного, но и экономического укрепления колхозов и совхозов. Было выдвинуто положение об одновременном развитии высокими темпами тяжелой и легкой промышленности, а с ними и сельского хозяйства. Высокие темпы развития аграрного сектора диктовали необходимость крупных капиталовложений, и они были извлечены из полупустых карманов государства. Всего за пятилетие, последовавшее после сентябрьского Пленума, на развитие сельского хозяйства было затрачено более 21 млрд. рублей. И уж совсем диковинным, будто из другого мира, в речи Хрущева прозвучал рефрен о материальной заинтересованности сельских работников в развитие сельскохозяйственного производства как одном из "коренных принципов социалистического хозяйствования".

     В соответствии с решением Пленума  закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию были значительно повышены: на скот и птицу — более чем в 5 раз, на молоко и масло — в 2 раза, картофель — в 2,5 раза, овощи — на 25 – 40 %. Естественно, были повышены закупочные цены и на продукцию, продаваемую сверх обязательных поставок. Перечисление еще ряда прогрессивных мер (в том числе и таких, как введение колхозникам пенсий, вручение им паспортов и др.) лишь дополняют общее благоприятное впечатление от аграрных новаций Н. С. Хрущева.

     Крестьянство  отреагировало на эти новации  самыми внушительными темпами роста  сельскохозяйственного производства за всю советскую историю. Валовая  продукция сельского хозяйства  за 1954 – 1958 гг. по сравнению с предшествующим периодом возросла на 35,3 %. Первое аграрное пятилетие Н. С. Хрущева, и это не вызывает никаких сомнений, заслуживает быть вписанным в позитивный актив лидера.

     Три аграрные суперпрограммы должны были принести ему благодарность современников  и заслуженную память потомков, но масштабы, объемы, а главное сроки и методы их выполнения превратили эти целевые рубежи в иллюзорные фантазии, а самого Н. С. Хрущева — в крупнейшего аграрного утописта современности.

     Целина  — обозначим ее первой суперпрограммой  — была чрезвычайно заманчивой идеей, тем более что серьезность хлебной ситуации требовала поиска путей резкого увеличения производства зерна в стране. Для освоения целины был взят на вооружение самый примитивный, но и самый простой, дающий моментальный прирост зерна, вариант — экстенсивный, давно исчерпавший себя в большинстве стран. Наступление на целину велось наскоком, без должной научной проработки и научных изысканий. Все это вело к низкому качеству строительных работ, глубокой эрозии почв, засоренности ее сорняками и, в итоге, к бесхозяйственной эксплуатации земли.

     Целина, действительно, дала определенную прибавку к всесоюзному караваю, но отнюдь не ту, на которую рассчитывало руководство. Надеждам Н. С. Хрущева на получение 14 – 15 ц с гектара на целинных землях не суждено было сбыться. Элементарные экономические расчеты подсказывают, что прирост урожайности всего на один центнер в целом по стране, дал бы точно такую же прибавку как вся целина. С позиции сегодняшнего дня, очевидно, что если бы те гигантские капиталовложения, истраченные на целину, были потрачены с умом, вложены в развитие сельской глубинки, то нынче мы не отпевали бы сотни и тысячи загубленных деревень Нечерноземья. Но русский человек силен задним умом...

     Вторая  суперпрограмма — кукурузная эпопея Н. С. Хрущева, над которой иронизируют до сих пор наши сатирики. Но это горький юмор. Еще в бытность первым секретарем ЦК компартии Украины Н. С. Хрущев много и активно занимался этой культурой. Вполне естественно, что, став первым человеком в партии и государстве, он перенес свои взгляды на кукурузу, как новую королеву полей, на все аграрное поле страны. И он был бы прав, если бы дело ограничилось лишь южными областями страны и не в ущерб другим зерновым культурам. Но стремление в предельно сжатые сроки насытить животноводство ценным кормом оказалось еще одним уроком волюнтаризма.

     Любовь  Н. С. Хрущева к кукурузе не знала  поясных границ. Он лично рекомендовал селянам, когда и где ее сеять, сколько и как ее собирать. Ни природно-климатические, ни зональные  отличия для него не существовали. Отсюда и рекомендации сеять кукурузу в Якутии, на Чукотке, за Полярным кругом, словно бы следуя В. О. Ключевскому: "Русский ум всего ярче сказывается в глупостях". Кукурузный "бум" иссяк достаточно быстро, но "его насильственное внедрение легло новым, чужеродным бременем на крестьянские плечи, подмыло корни привязанности пахарей к земле и стало главным слагаемым в числе сил разрушения оптимального сочетания структуры посевов и внедрения рациональных систем земледелия".

     Небывалой утопией явилась третья суперпрограмма Н. С. Хрущева — программа подъема животноводства. В 1957 г. он предложил в ближайшие годы (3 – 4 года) догнать США по производству мяса, молока и масла на душу населения. Население же страны в вечном ожидании божественного чуда, вполне серьезно отнеслось к возможному пришествию аграрного Иоргена. Заметим, что речь шла не об общем производстве заявленной продукции: Н. С. Хрущев вел разговор о продовольственной конкуренции на душу на селения.

     Прошло  более 30 лет, но названная суперпрограмма так и осталась нерешенной, причем выполнение ее не только не приблизилось, но и еще более отдалилось от названных временных рамок. Среднее потребление мяса в США в конце 1980-х годов составляло 120 кг на человека, в нашей же стране, по данным 1988 г., его потребление составляло 65 – 66 кг на душу населения. В 1970-е годы наша статистика безуспешно доказывала, что мы обошли-таки Америку по производству молока, но с молоком и молочными продуктами были постоянные перебои. Не о советской ли статистики в свое время сказал М. Е. Салтыков-Щедрин: "Сначала не было ничего. Потом появилась статистика (советская) и всего сразу стало в 2 – 3 раза больше". Аграрный спор, не подкрепленный ни экономическими факторами, ни деловой предприимчивостью одной из соревнующихся сторон, был безнадежно проигран.

     Для выполнение этих и других суперпрограмм (не говоря уж о глобальной программе  построения коммунизма за 20 лет, в которой  аграрному сектору отводилось тоже немалое место) село на многие годы стало разнузданным плацдармом разного рода преобразований, превращений, реорганизаций. Как волны "цунами" одна за другой они налетали на советскую многострадальную деревню.

     С начала 1950-х годов началось укрепление маломощных колхозов и совхозов. Производилось  оно директивными методами, при полном нарушении принципа добровольности. К концу 1953 года вместо 254 тыс. колхозов, бывших 1950 г., осталось 93 тыс., а к 1963 году — всего 39,5 тыс. В целях облегчения колхозы объединялись до границ целого административного района, охватывая отдаленные друг от друга населенные пункты. Тем самым, руководство объединенных колхозов отдалялось от масс, а самая демократическая форма управления артелью — общее собрание колхозников — было заменено собранием их представителей. Эффективность производства в укрупненных колхозах резко упала и стала самой низкой из всех колхозов.

     С легкой руки Н. С. Хрущева в 1957 – 1958 гг. стал изыматься скот личных подсобных  хозяйств с целью повышения поголовья  общественного стада, практически  стала проводиться левацкая концепция отмирания личных хозяйств, как не соответствующих социалистическим производственным отношениям. Даже И. В. Сталин при всех своих экономических заблуждениях, не смог посягнуть на святая святых крестьянского хозяйства. Н. С. Хрущев смог. В результате важнейший источник прироста продуктов питания в конце 1950 – начале 1960-х гг. был практически ликвидирован, что нанесло невосполнимый ущерб решению продовольственной проблемы в стране.