Зарубежная литература в 1945—1970-х годах

      Речь  идет не просто о модификациях модернизма — речь идет о его распаде и  самоотрицании, отрицании исходных данных, порождающих модернизм. Широким фронтом своих вариаций современный модернизм стекается к одной точке — «поп-арту», пафосом которого является отрицание искусства, к «массовой культуре», смысл которой в принципиальном бескультурье. Крайности сходятся — крайние формы отрицания буржуазного общества смыкаются с крайними формами рожденной этим обществом «антикультуры».

      Подытоживая развитие литературы в XX веке, необходимо положить на весы не только все наиболее значительное, рожденное различными течениями, несмотря на понятное желание ограничиться только значительным. Необходимо положить и целые горы литературных поделок, ту псевдолитературу, которая эстетической ценности не представляет, но в жизни играет немалую роль, отравляя и оболванивая миллионы читателей. Эти горы порожденной нашим веком макулатуры не просто продукция бесталанных писак, но продукция того общественного строя, который никогда не поощрял искусство, продукция буржуа, для которого важна лишь рыночная ценность произведения.

      4.

      Современный этап — важнейший на пути превращения  реализма в мировую систему. Важнейший  и сложнейший, так как поливариантность современного искусства определяется прежде всего и преимущественно формами реализма, поистине неисчерпаемыми. Реализм теперь — это

      реализм не только литературы стран капитализма, но и реализм литературы социалистических стран и стран «третьего мира».

      И в каждом из этих вариантов находится множество специфических решений, зависящих от национальных условий. В социалистических странах из оппозиционной, преследуемой революционная литература, питавшаяся коммунистической идеологией, стала господствующей. Став литературой стран социалистических, революционная литература существенно перестраивается — по тематике и проблематике в первую очередь, в смысле тех социальных функций, которые приходится ей ныне выполнять. Что же касается успехов литературы социалистических стран, особенно на первом этапе, то они прямо связаны со степенью ее подготовленности к новым задачам, т. е. с характером национальных традиций. Они были велики, например, в ГДР, за литературой Которой стояла богатая традиция революционно-пролетарского искусства, литературы антифашистской эмиграции. Органично развивался социалистический реализм в славянских странах — и благодаря сильным традициям народного, реалистического искусства, и благодаря Опыту мощного антифашистского Сопротивления в Польше, Чехословакии, Югославии. В социалистической культуре Венгрии особенно очевидной была ориентация на самое развитое звено прогрессивной художественной традиции — на революционную поэзию, в которой доминировали такие блистательные имена, как Петефи, Ади, Иожеф. В Румынии связь с предыдущим этапом осуществлялась крупнейшими писателями-демократами (Садовяну, Аргези и др.), активно включившимися в строительство новой культуры.

      • Несколько иная ситуация создалась  на Кубе, где до революции не было достаточно авторитетной революционной литературы.

      Многие  кубинские писатели по-прежнему увлекались европейским модернизмом, в лучшем случае предполагая воссоединить социалистическое содержание с модернистской формой. Мировоззрение при этом недооценивалось, искусство не связывалось с социальными задачами, задачами революции.

      На  первом этапе в литературах социалистических стран — от Болгарин до Вьетнама — преобладала тема сопротивления фашизму, что объединяет эти литературы с литературой социалистического реализма в странах капиталистических. Сама жизнь выдвинула на передний план героический аспект событий и подсказала оптимистическое решение изображаемых конфликтов, сама жизнь привила вкус к политической, злободневной проблематике и публицистическому стилю.

      Эпопея  борьбы против фашизма требовала эпических форм. Они формировались в послевоенном социалистическом реализме и под влиянием литературы Советского Союза, чей авторитет — авторитет страны, сыгравшей решающую роль в разгроме фашистских государств,— был необычайно высок. В тех странах, которые вышли на путь строительства социализма, сбросив гнет реакционных и фашистских режимов, эпические формы искусства складывались и вследствие потребности в осмыслении истории, в достоверном воссоздании причин временного торжества реакции, в восстановлении славных  революционных традиций прошлого этих народов. Так было в литературе ГДР (Зегерс, Бредель,Вольф и др.), Венгрии (Ийеш, Шандор и др.), Румынии (К. Петреску).

      Очень быстро перед литературой социалистических стран встали и совершенно новые, нетрадиционные для революционной литературы задачи, рожденные мирным трудом, строительством нового общества и воспитанием социалистического сознания. Тема труда широко входит

      в литературу — от ГДР до Кореи  — как коренная тема, знаменующая  преобразование и самого писателя, и его героя, утверждение нового социального идеала и формирование новой морали, социалистической нравственности. Освоение рожденной революционными преобразованиями проблематики прошло уже несколько этапов, несмотря на то что литература социалистических стран совсем еще молодая.

      Первый  этап нередко характеризовался противоречивым освоением новой задачи, предварительным, внешним описанием тем строительства и довольно схематическим раскрытием героя стройки, стремлением к широкому охвату событий за счет углубленной их художественной разработки. Вокруг этих недостатков разгорелись в 50-е годы дискуссии, тем более острые, что само развитие социалистического реализма усложнялось даже в странах с развитой традицией революционного искусства, особенно когда перед литературой возникали новые задачи, вынуждавшие критически рассмотреть сложившийся художественный опыт. В этом опыте, в-теоретическом его закреплении накопились односторонние и схематические представления о самой сути реализма, что сдерживало развитие революционного искусства.

      Развитие  национальных традиций — условие  формирования современной революционной литературы как литературы реалистической, как литературы социалистического реализма. Совершенно бесспорным это стало тогда, когда первые же шаги молодых литератур стран строящегося социализма оказались шагами широкими, а победы социалистического искусства и его особенный в каждом случае облик были прямо обусловлены степенью развития и характером национальных предпосылок.

      Однако  постепенно возникла известная абсолютизация традиционных форм. В ходе борьбы против формализма, за содержательное, вы-

      •сокоидейное искусство сложилось недоверие к новым, необычным художественным формам, появилась недооценка поисков в этом направлении.

      В середине 50-х годов вопрос о путях развития социалистического искусства и соответственно о его традициях обсуждался необыкновенно бурно, особенно в тех странах, в которых была своя традиция модернизма (экспрессионизм в Германки; сюрреализм в Югославии и Румынии) или было сильное его влияние (Чехословакия, Польша). Острота полемики объяснялась и тем, что к этому времени в странах социализма борьба перемещалась из сферы экономики и политики в сферу идеологии.

      Общеполитическое, общендеологическое значение дискуссии по проблемам эстетики подтверждается ролью, сыгранной концепцией«реализма без берегов», которая была использована для прямого 'наступления на социализм н коммунистическое движение. Среди важнейших идейных предпосылок политического кризиса в Чехословакии в 1968 году была и эта концепция, была полемика о такой, казалось бы, сугубо специальной проблеме, как творчество Франца Кафки и его

      •отношение  к современному реализму.

      В ходе дискуссии о социалистическом реализме нередко отбрасывались вместе с догматическими наслоениями завоевания предшествовавшей поры, ставился под сомнение жизнью рожденный вкус к большой политической проблеме, к эпическому размаху искусства и его публицистичности. Появилась склонность к «дегероизации», к призем-ленности, к «литературе факта».

      Несмотря  на эти отступления, на крайности  и явные потери, в странах социализма в 60-е годы интенсивно осваивались новые темы и

      проблемы. Эпос мало-помалу возвращается в литературу, не вытесняя обогащающее эпическую панораму изображение обыкновенного, «рядового» героя. Утверждается стремление к углубленному раскрытию внутреннего мира человека, к философской проблематике, к постановки проблем этических; в этом смысле литература от «обществоведения» по преимуществу развивалась в сторону «человековедения». Герой «рядовой» активизируется, осознает свою ответственность за общее дело — и включается в это дело не только в чрезвычайных условиях антифашистского подполья, баррикад и т.п., но и в условиях повседневного труда, в условиях открытия для страны, для всего общества и длдкаждого отдельного человека социального, нравственного смысла, заключенного в созидании, в строительстве, в «рядовом» бытии. Развивается сатира, и углубляется художественное познание прошлого народов.

      К 60-м годам в литературе социалистических стран сложился тип) героя, перед которым уже не стоит вопрос о выборе между социализмом» и капитализмом, который органически связан с новым миром, им создан и его создает как естественную сферу проявления своей личчости, своего миропонимания, как свое личное дело. Независимо от жанров, от стилевых качеств произведения, от его тематики, такого рода герои свидетельствует о качественном преобразовании литературы в одном,, совершенно определенном, направлении—направлении социалистического реализма.

      Социалистический  реализм «старых» капиталистических  стран понес большие утраты — ведь на его судьбе прямо отражаются подъемы.н спады революционного движения. С угасанием импульсов, исходивших из демократического подъема 30-х годов и времени Сопротивления,.он лишился источника, который обусловил достижения социалистического реализма в 30—40-е годы. Ему пришлось пройти через «холодную^войну» и антикоммунистическую истерию 50-х годов. К этому времени» фактически исчезло то организованное, теоретически четко обоснованное, боевое международное литературное движение, которое накануне войны сражалось под знаменем социалистического реализма. Нередко. социалистическая литература растворяется в «народнической», «популистской». В таких странах, как Англия, США, сказывается традиционный эмпиризм. Борьба против догматизма обусловила интерес к теория «безбрежного реализма». Теория эта пообещала размыть чересчур жесткие «берега» того понимания реализма, в частности реализма социалистического, которое исходило из абсолютизации тех или иных канонов. Потребность в правде, поиски путей к правде особенно обострились в сфере социалистического искусства в 50-е годы.

      Однако  «реализм без берегов» не стал «открытым реализмом» —• попытки теоретического развития этой формулы и практического ее претворения показали, что в определенном смысле слова «берега» необходимы любой эстетической доктрине и их устранение размывает, ревизует эту доктрину. Утративший определенные очертания, «реализм^ без берегов» в конечном счете превратился в способ «реабилитации» декаданса, интеграции модернистских течений под флагом реализма, в пересмотр основополагающих принципов материалистической эстетики,. принципа отражения прежде всего. Закономерно, эстетическая программа некоторых «безбрежников» слилась с программой политического ревизионизма, с поисками «третьего пути» в политике, в идеологии, в" .искусстве. «Реализм без берегов» оказался в своих наиболее сложившихся вариантах одной из форм «деидеологизированной» идеологии, которая была порождением «потребительской цивилизации», заявившей о&

      «снятии классовых противоречий и антагонистических  конфликтов, о воз-«икновении «единого индустриального общества».

      Положение дел с социалистическим реализмом в какой-то мере отразило положение дел в современном реализме вообще. Для реализма,

      •не только для реализма социалистического, исключительно важным было значение антифашистского Сопротивления. Его темы, идеи, мироощущение питали реализм Франции, Норвегии, Дании, Италии и т. д., обусловливая во многих случаях близость писателей социалистического .реализма и писателей критического реализма. Не этому ли обязано

      •своим  появлением «неореалистическое» направление в Италии, в котором на общей демократической основе, антифашистской основе развивались тенденции как критического, так и социалистического реализ-<-ма? Во Франции критический реализм первого послевоенного десятилетия имел много точек соприкосновения с социалистическим, и эта близость прямо определялась Сопротивлением, тем, что называется «лите-.ратурой Сопротивления». И, напротив, в английской литературе или в литературе США отсутствие такого мощного фактора, как антифашистское Сопротивление, сказывается на самом методе, на характере реалистической литературы, которая не только слабо разработала темы войны и антифашизма, но отличается меньшей степенью осознанного историзма, даже у самых крупных мастеров (например, Грэм Трин) отмечена склонностью к абстрактному решению так называемых «вечных проблем», значительной долей консерватизма.

      Атмосфера «холодной войны» и «потребительской цивилизации» «оказалась неблагоприятной для развития реализма. В 40—50-е годы исчезает характерное для 30-х годов стремление к совместному творчеству, к выработке общих политических и эстетических позиций. Разобщенность стала подлинной бедой, особенно писателей США, ФРГ, Англии. Литература заболела мелкотемьем, писатели предпочитали эмпирический опыт, побаивались дефиниций и теоретических обобщений. 'Современные реалисты, по словам Г. Пьовене, «напоминают мало знакомых друг с другом людей, которые пришли в малоизвестную местность по различным тропинкам» *. Критический реализм нередко утрачивал в эти годы сколько-нибудь определенную, завершенную концепцию, порой терялся и в вопросах содержания, и в вопросах формы, в

      •своих  «берегах» — и своей сущности. Многие реалисты не устояли пе-.ред искушениями фрейдизма, экзистенциализма, с особым интересом приглядывались к Джойсу и к Прусту, попробовали возможности «антиромана», а иные и вовсе объявили о неминуемой и близкой смерти .романа (например, Моравиа).