Язык и культура

Тесно взаимодействуя друг с другом,  оба феномена имеют большую зону пересечения в силу того, что язык является одним из важнейших способов объективации, экстериоризации культуры, выполняет в ней существеннейшую эстетическую функцию. Следует, однако, учесть, что равно как и культура имеет неязыковую сферу ее реализации, так и язык используется не только в культуре, но и гораздо шире - в системе общественной коммуникации в целом.

В культурологической литературе, как уже отмечалось, превалирует квалификация языка как инструмента культуры. Вряд ли нужно специально доказывать, что это обедняет значимость языка в художественной творчестве, где его роль куда более сложна и многогранна. Прежде всего язык делает возможным полное протекание культурного цикла, то есть упомянутую выше коммуникативную цепочку: духовное производство - хранение и трансляцию (как по горизонтали, так и по вертикали) духовных ценностей – и, наконец, их потребление. Особенно очевидна значимость языка в вербальных вида творчества, и прежде всего в художественной литературе, где языковые средства выполняют важную эстетическую функцию, являются органичной составной частью структуры произведения, играют важную роль при воплощении художественного образа.

Язык и культура – вот что характеризует любой этнос, на какой бы стадии эволюции он ни находился. Они объединяют и роднят членов этноса перед силами природы и перед другими этносами. Язык и культура отличают один этнос от другого, и вместе с тем через них открываются способы общения и даже сближения разных этносов.

До сих пор язык и культура никогда не были единообразными сущностями. Они жили вместе со своими народами. Они постепенно изменялись, превратившись у современных народов в иерархии или в системы разновременных состояний.

Обычно попытки решить проблему взаимоотношения языка и культуры в лингвистике опираются на частнонаучные методологические представления языковедов и на частнонаучные представления культурологов.

Традиционным способом решения этой проблемы является подход к чисто лингвистическим задачам при использовании некоторых представлений о культуре. Первой  попыткой такого рода были работы А.А. Потебня, особенно его книга «Мысль и язык», затем  следует назвать работы  Ш. Балли и Ж. Вандриеса. Результаты попыток решения проблемы языка и культуры в первую очередь зависят от представлений о языке и культуре, которыми обладает исследователь. Обычно разобраться в этой проблеме пытались лингвисты, для которых культурологические знания были всегда в известной мере периферийными. Попытка одновременного использования  и лингвистического и культурологического подходов для выработки общеметодологических целей можно назвать совместную работу, проведенную под эгидой Мичиганского университета  в 1951/52 учебных годах 16 специалистами, руководимыми Ч. Стивенсоном, итогом которой была коллективная монография «Язык, мышление, культура» под редакцией П. Хенле.

Одна из попыток ответить на вопрос о влиянии отдельных фрагментов (или сфер) культуры на функционирование языка в обществе оформилась в функциональную стилистику Пражской школы и современную социолингвистику. Другая  частная задача, решаемая в рамках проблемы языка и культуры, - влияние культурного окружения личности на формирование ее языка в онтогенезе. Различное владение литературной нормой национального языка определяет место на социальной лестнице. В этой связи нужно упомянуть работы Б. Бернстайна.

Решение проблемы влияния культуры на речевой онтогенез личности путем сопоставления национальных культур и национальных языков аналогично тому, которое предлагается теорией лингвистической относительности Сепира-Уорфа. В последнее время этнопсихолингвистика, возникшая в психолингвистике как ее специализированная часть, пытается предложить решения национально-культурной специфики речевого и неречевого общения.

Психолингвистика изучает универсальный внутренний психический механизм производства и восприятия речи, а этнопсихолингвистика пытается исследовать наблюдаемые формы функционирования этого механизма, реализуемые всегда в национальном языке и национальной культуре.

Стремление рассматривать язык и культуру в их единстве, точнее, в их взаимосвязи основывается на их явно или неявно постулируемом онтологическом единстве. Для решения проблемы языка и культуры в общем виде или в форме частных задач необходимо установить формы объективного единства языка и культуры. Представляется возможным проблему онтологического единства языка и культуры решить в виде ряда подпроблем: интегративные связи языка и культуры

        в коммуникативных процессах;

      в онтогенезе (формирование языковой способности в системе высших психических функций, передача  человеческих  способностей в пространстве и времени);

      в филогенезе (формирование общественного, родового человека).

В качестве исходного положения для решения онтологического единства языка и культуры можно взять утверждение, что интеграция языка и культуры осуществляется при помощи некоторого промежуточного образования, входящего как в язык, так и в культуру. Такой промежуточный элемент, обеспечивающий онтологические единство языка и культуры, имеется – это идеальное, входящее в язык в виде значения языковых знаков и существующее в культуре опосредованно (превращенно) – в форме предметов культуры, т.е. в опредмеченной форме, и в деятельностной  форме, т.е. в форме деятельности, и непосредственно – в образе результата деятельности и в образе адекватной деятельности, ведущей к  этому результату. Итак, идеальное  - это интегрирующее язык и культуру образование, это форма существования объективного единства языка и культуры.

Прежде чем рассмотреть методологические схемы решения проблемы языка и культуры, укажем на частные вопросы, в которые эта проблема трансформируется в лингвистике. Эти вопросы в обобщенном  (и неизбежно огрубленном) виде могут быть сформулированы так: включен ли язык в культуру, и если да, то как? Включена ли культура в язык,  и если да, то как?

На первый вопрос можно ответить утвердительно, так как тело знака (означающее) является культурным предметом, в форме которого опредмечена языковая и коммуникативная способность человека, значение знака – это также культурное образование, которое возникает только в человеческой деятельности. Язык, с одной стороны, артефакт, используемый в онтогенезе для формирования языковой и коммуникативной способности в речевой деятельности, которая представляет собой единство процессов опредмечивания этих способностей в форме тел языковых знаков и рапредмечивания, когда на тела языковых знаков направлена адекватная форме тел знаков речевая деятельность (говорение, слушание, письмо, чтение). С другой стороны, в ходе  многократных повторений распредмечивания тел языковых знаков, в форме которых опредмечены языковая и коммуникативная способности, последние, переходя в деятельностную форму, закрепляются в теле человека (не опредмечиваясь, так как форма тела человека при этом не изменяется) как умение и навыки осуществления речевых действий. Следовательно, язык не целиком входит в культуру, нуждаясь в таком природном предмете, как тело человека. Иначе говоря, язык для своего существования, т.е. для передачи от одного поколения к другому умений и навыков говорения и слушания, нуждается во внешних по отношению к телу человека культурных предметах, в форме которых застыли (опредметились) эти умения и навыки. Следовательно, язык, существуя в опредмеченном виде в телах языковых знаков и в форме умений и навыков в теле человека, имеет две формы проявления: культурную - тело языкового знака и природную- тело человека.

На второй вопрос также можно ответить утвердительно, так как содержание коммуникации - это знания о культурных предметах; если это будут не культурные, а природные предметы, не вовлеченные непосредственно в деятельность, можно легко показать, что они становятся предметами коммуникации, только будучи познанными (в той или иной форме), т.е. соотнесенные с эталонами восприятия, сформированными в культуре. Кроме того, цели коммуникантов - производное их деятельности. И, наконец, культура включена в язык в том смысле, что вся культура может быть отображена (смоделирована) в тексте.

Итак, онтологическое единство языка и культуры обеспечивается идеальным, входящим как в язык, так и в культуру. Так как идеальное возникает только в деятельности человека, то онтологическая картина, в которой может быть вычленено и исследовано идеальное - звено, интегрирующее язык в культуру, - может быть только деятельностной онтологической картиной. В соответствии с деятельностной онтологией идеальное возникает только у человека, совершающего определенную деятельность, и возникает в форме образа результата деятельности, т.е. в форме, которую примет объект деятельности в процессе воздействия на него.

Такое представление об идеальном как необходимом элементе любой целенаправленной деятельности было обосновано А.Н. Леонтьевым и Э.В. Ильенковым. Понимание идеального связано у них с предметной деятельностью, в которой идеальное возникает как ее необходимый  момент. Потребление и производство предмета в производственной деятельности связано с необходимостью его идеального представления как результата деятельности. Э.В. Ильенков писал по этому поводу: «В виде активной, деятельной способности человека как агента общественного производства предмет как продукт производства существует идеально, т.е. как внутренний образ, как потребность, как побуждение и цель человеческой деятельности. Идеальное есть поэтому не что иное, как форма вещи, но вне этой вещи, а именно в человеке, в виде формы его активной деятельности».

Общественному человеку идеальный образ задан обществом как образ потребности, потребного результата, продукта деятельности, т.е. идеальное существует для человека как момент деятельности. Здесь можно опереться на мысль К. Маркса: «И если ясно, что производство доставляет потреблению предмет в его внешней форме, то столь же ясно, что потребление полагает предмет производства идеально как внутренний образ, как потребность, как влечение и как цель».

Итак, деятельность в начале своего развертывания содержала идеальное только в форме образа результата, и этот образ был достоянием сознания субъекта деятельности. В процессе достижения результата субъект приспосабливает деятельность к свойствам субстанции природного объекта, превращаемого в культурный предмет, ориентируясь при этом также и на образ результата. Эти два ограничения - свойство субстанции природного объекта и образ результата - вынуждают субъекта использовать адекватную этим ограничениям форму деятельности. Следовательно, уже в процессе деятельности в сознании субъекта формируется  представление об адекватной деятельности, т.е. формируется ее идеальный образ. Очевидно, что таким путем в процессе деятельности у субъекта сформировался новый образ сознания. Если до начала деятельности в сознании субъекта был  уже один идеальный образ (кстати, сформированный также в деятельности, но в другой, ранее совершенной) о предмете культуры, то в самой деятельности формируется еще один новый образ сознания в деятельностной форме существования предмета культуры.

Э.В. Ильенков показал, что идеальное как образ потребного результата существует в общественно-определенной форме деятельности, направленной на достижение этого результата: «Идеальное непосредственно существует только как форма (способ, образ) деятельности общественного человека (т.е. вполне предметного, материального существа), направленной на внешний мир». Кроме того, идеальное существует и как опирающаяся на слова, язык деятельностная способность воссоздать потребный предмет, а также как  внутренний образ, зафиксированный в теле человека (в телесно- вещественных структурах мозга) и в теле языка.

Важно подчеркнуть, что мир идеальных объектов, т.е. мир значений, формируемый в деятельности, не существует не только вне общественного человека, но он не существует также и вне системы других  форм проявления деятельности. Именно поэтому мир идеальных объектов, существуя при опоре на тела языковых знаков (т.е. как мир языковых значений), умопостижим  при восприятии речи только как реальный мир, преобразованный в человеческой деятельности.

Деятельность, направленная на природный предмет, превращает его в продукт (культурный предмет) и начинает существовать в нем в снятой, опредмеченной форме, т.е. деятельность существует как процесс, как  продукт и идеально как представление о форме деятельности общественного человека, застывающей в продукте, как образе результата.

Продукт труда - это суть предмета культуры. Развивая это положение, В.М. Межуев обосновывает связь деятельности и культуры: «Согласно марксистскому пониманию деятельности как чувственно-практической деятельности, любая  историческая форма этой действительности должна рассматриваться не как независимое от человека природное тело, а как предметное воплощение его субъективности, то есть исходящей от него как от субъекта деятельности активности. Именно в этом своем качестве (в качестве предмета, средства и результата человеческой деятельности) действительность и раскрывается в историческом познании как особая сфера - сфера культуры».

Для нас из анализа связи деятельности и предметной культуры самый важный вывод состоит в том, что и деятельность, и предметы культуры содержат в себе идеальное в прямом или снятом виде.

Форма предмета культуры, существовавшая перед началом деятельности идеально в виде образа результата, может также существовать идеально в виде значения слова, опираясь на другой чувственно воспринимаемый предмет (например, слово). В анализе связи деятельности, культуры и языка существенно, что идеальное, возникнув в деятельности культуры и языка существенно, что идеальное, возникнув в деятельности (а для формирования способностей ее совершения у каждого поколения людей нужны культурные предметы), начинает использоваться в общении, ассоциируясь с другими предметами, которые употребляются не в своей предметной, а в символической, знаковой функции. Таким образом, идеальное являясь в деятельности, «передается» языку для обеспечения общения: общность значения у коммуникантов позволяет им указывать при помощи тела знака, произнесенного или написанного, на это значение, находящееся в сознании каждого общающегося.